Это небо (ЛП) - Доутон Отем

— Я его знаю? — интересуюсь я, чувствуя себя надоедливым родителем.

— Нет.

Во время поездки в машине тихо, если не считать того, что она шумно втягивает коктейль, жует и вытирает рот салфеткой. Я не спрашиваю про обвинение. Я не спрашиваю, под кайфом она или нет. Наверное, лучше не знать. Наверное, лучше вообще ничего про нее не знать.

— Приехали, — указывает она на подъездную дорожку.

Даже во тьме видно, что это гадюшник: трава коричневая и переросшая, по левой стороне гаража тянутся колючие лозы, краска на окнах облупилась и выцвела, на ступенях стоит велосипед без переднего колеса.

— Миленько, — вежливо говорю я.

Она не обращает внимания и тянется к ручке.

— Спасибо за фри и коктейль. Я позвоню.

Я выдыхаю через нос. Сжимаю руль.

— Эбби, тебе нельзя продолжать в том же духе.

— Что хочу, то и делаю, — фыркает она через плечо.

— Тогда не поступай так со мной. Это больше не моя жизнь.

Она не отвечает. Она выбирается из машины, захлопывает дверцу и растворяется в ночи. 

Глава 10

Джемма

— Поверить не могу, что он не выходил на связь.

Клаудия кладет вилку с ножом на развернутую салфетку и скручивает, как суши. Я равнодушно пожимаю плечами. На прошлой неделе я расстраивалась из-за того, что Рен не пытается со мной связаться, но с каждым днем я думаю об этом все меньше и меньше.

— Вчера я написала ему с почты Джули, попросила прислать вещи. — Я умалчиваю, что среди вещей должны быть массажное кресло, светильники на солнечной батарее и три праздничных свитера. — А так мы не контачили.

— Ты явно умнее меня, — замечает она, беря еще одну вилку. В «Тете Золе» послеобеденное затишье, уже почти час мы с Клаудией готовим столы и заворачиваем приборы. — После фотки, где он сосется с потаскухой Сьеррой Симмс, я бы поехала в Эл-Эй, разрезала его трусы на промежности и почистила унитазы его зубной щеткой.

— Фу, мерзость какая, — шепчу я.

Клаудия корчит скучающую мину.

— Чика, я только начала.

— Рен не стоит того, чтобы я тратила деньги на бензин, — сглотнув, говорю я. — Между нами все кончено.

— Правда, что ли? — выгибает она бровь.

— Меня не должно волновать, что он делает и с кем, — резко киваю я.

— Не должно, но волнует?

Оглядывая бесконечную стопку салфеток, я размышляю над вопросом. Меня заботит, что Рен спит со всеми голливудскими девицами? Я хочу, чтобы он позвонил и попытался меня вернуть? Я хоть чуть-чуть по нему скучаю?

— Нет, ни капли, — честно отвечаю я.

Да? С каких пор?

— Иди ты в жопу, — говорит она, запустив руки в ведро с вилками.

— Сама иди, — приподнимаю я уголок губ.

Клаудия хмыкает и отбрасывает светлые пряди с шоколадных глаз. У ее брата такие же глаза, теплые и проницательные. С этой шальной мыслью я отвожу взгляд, шея начинает гореть.

— Как только я узнала и полюбила тебя, этого паскудного козла я разлюбила.

— Н-да?

Она машет рукой.

— Да. Актеры надоели.

— Вот Смит-то обрадуется.

Я так и не разобралась, что у них за отношения, но держу любопытство в узде. Однажды я все-таки спросила, и Клаудия ответила, что у них очень широкие взгляды. Как хочешь, так и понимай.

— На днях я увидела в универе мужскую футбольную команду и подумала, что лучше уделять внимание спорту, — хитро подмигивает она.

— Серьезно?

Она разглядывает меня, тихо спрашивает:

— А ты думала о футболистах? Или… не знаю… о серферах?

Суть я улавливаю и чуть ли не давлюсь от смеха.

— Боже! Ты специально завела этот разговор, чтобы спросить про брата?

Выпученными невинными глазами она себя выдает.

— Кто? Я?

— Да, ты! — смеюсь я.

— Я пыталась быть тактичной, — ухмыляется Клаудия. — Хотя бы раз в жизни.

— Тактичность тебе не идет, — морщу я нос.

— Наверное, ты права, — вздыхает она, закатывает глаза, как бы говоря: «По-любому», потом поворачивается ко мне и упирает руки в бока. — Меня бесит то, что я ничего не знаю. Лэндон молчит. Ты молчишь. Перебор с неясностью.

Смущенная волнением, дрожью, тошнотой, я качаю головой.

— Вряд ли нам стоит об этом говорить. Ты его сестра. — Последнее слово я произношу так, будто она забыла.

Она медленно вздыхает, отбрасывает прядь волос и мило надувает губы.

— Ладно. Раз тебе охота меня помучить, придется с этим жить.

— Видимо, да.

— Видимо, — с пришибленным видом повторяет она.

Мы замолкаем. Время от времени сердитая Клаудия недовольно вздыхает. Я же стараюсь не отвлекаться от работы. Вилка. Нож. Салфетка. Скрутить и повторить.

Когда тишина становится чересчур напряженной, я сдаюсь.

— Ладно. Если говорить о Лэндоне гипотетически, что ты хочешь обсудить?

Как я и думала, Клаудия оживляется.

— Да! — победно кричит она. — Он тебе нравится. Он же тебе нравится, да?

— Нет, — выдаю я. — Ты не о том подумала.

— О том!

Я бросаю салфетку и тру глаза. Кожа горячая, будто у меня температура. Лэндон ушел из ресторана полчаса назад, но я все равно уверена, что он слышит этот позорный разговор сквозь стены времени и расстояния. Мне неловко, я жестом показываю, мол, говори тише.

— Может, и о том. Не знаю. Я разучилась флиртовать, сомневаюсь, что правильно понимаю сигналы.

— С чего вдруг? — озадаченно спрашивает она. — Он же возил тебя серфить.

— Откуда ты знаешь?

— Он брал у меня гидрокостюм.

— А, ну да.

Клаудия с ухмылкой тычет в меня пальцем.

— Он возил тебя серфить. Какое еще доказательство тебе нужно?

— Ну… — глубоко вздыхаю, собираясь с мыслями, — у нас вроде что-то складывалось, но сегодня опять все сложно.

Она всплескивает руками и качает головой.

— Пожалуйста, объясни.

— Он… — «Не обратил на меня внимания», — и слова не сказал, когда я пришла в ресторан.

— Он работал, — уверяет Клаудия. — Лэндон не в восторге, когда вокруг много людей. Он боится слухов и всякого такого.

Оно понятно.

— Наверное… не знаю, чего я ждала, не хочу сравнивать свою жизнь с песней Кэти Перри, но с тех пор как Лэндон заплатил за бензин, он то один, то другой. То соглашается, то спорит.

— То в теме, то где-то витает? То веселый, то подавленный? — хохочет Клаудия.

— Ошибается, когда должен быть прав.

— Джемма, пойми: мой брат осмотрителен. — Она оглядывается, желая убедиться, что нас никто не подслушивает. — Он знает, что ты недавно порвала отношения. Знает, что закончилось все скверно.

— Поэтому он меня сторонится?

— Необязательно. Но и бегать за тобой он не станет, пока ты не дашь понять, что тебе это надо. Иногда приходится разжевывать.

— Спасибо за совет.

— Не за что. — Она кладет очередной рулон в кучу. — Хочешь узнать что-то еще?

Кусаю внутреннюю сторону щеки.

— Мне интересно то, что на прошлой неделе сказал Смит.

— Про то, что Лэндон сломленный?

Я киваю.

— Он неправильно выразился. Лэндон не травмирован.

Она тщательно подбирает слова. И как это понимать? Девушка, которая гордо заявляет, что не следит за языком, следит за языком. С чего бы?

— Последние годы были нелегкими и… — она качает головой, — не знаю, как объяснить, чтобы ты поверила. Просто не верь тому, что про него услышишь.

Не верить тому, что я про него услышу?

Клаудия понимает мой беспокойный вид и добавляет:

— Ему не везло.

— Не везло?

Чем дальше, тем страшнее.

Она морщится. До нее доходит, что лучше не стало.

— Я все свалила в кучу! У нас с Лэндоном… было тяжелое детство. Он пострадал больше меня.

На миг кажется, будто она меня не видит. Затем она встряхивает головой, округляет глаза и со сдержанной улыбкой смотрит мне в лицо.

— Не понимаю.

— Иногда я тоже не понимаю. Может, ему повезет с тобой. — Она улыбается увереннее. — Не забывай, что это не романтический фильм и не роман Николаса Спаркса. Не надо прикидываться грустной принцессой, которую нужно спасти из башни злой ведьмы. В жизни ты спасаешь себя сама, Джемма. Если видишь то, что хочешь, тогда пойди и возьми.