Мальчик, дяденька и я - Денис Драгунский

Этот парень написал вот такую очень полезную фразу: «Es mīlu resnas un rudmatainas sievietas». Что означает: «Я люблю толстых и рыжих женщин». Я случайно оставил эту картонку на столе в комнате – а жил я, как всегда, в деревянном корпусе Дома творчества писателей, вместе с мамой. Вдруг вижу – на картонке написано неизвестной рукой: «Vat ta ir taisniba?» Я не понял, что это значит. Побежал к тому приятелю, и он перевел: «Это правда?»

Путаясь в предположениях и фантазиях, я написал: «Jā!» И оставил картонку лежать где была.

На следующий день прихожу в номер после завтрака, а навстречу мне с ведром и шваброй из двери выходит уборщица Ильза, чернявая и жилистая, как хворостина.

А на картонке написано: «Loti žel!» Что в переводе значит: «Очень жаль!»

Вей, ветерок!

– Однажды Дима и Лиза, – сказал дяденька, – пришли в ресторан, который назывался и сейчас называется «Pūt, vējiņi!», что в переводе значит «Вей, ветерок!». В тот год они с дочкой опять отдыхали в Юрмале, на этот раз в каком-то обыкновенном доме отдыха. Пансионат энергетиков. Ребро ГЭС и вышка ЛЭП на вывеске. Станция Майори. Они поехали в Ригу на электричке.

Ресторанчик был закрыт на обед: советские времена. Перед дверью уже стояла небольшая компания. Они тоже ждали открытия, двое мужчин и две женщины – очень красивые и гладкие. Одна, как показалось Диме, была похожа на некую не очень хорошо знакомую актрису. То есть знакомую, но так, шапочно. Они с Димой всё время косились друг на друга. Дима, конечно, мог сказать ей: «Здрасьте! Я ничего не путаю – вы такая-то? А я такой-то». Можно было. Но он промолчал. Она тоже отвернулась – ей надоело ждать, пока с ней поздоровается этот смутно знакомый человек.

Итак, Дима, Лиза и их дочь Маша десяти лет молча стояли за этой компанией. Получилась небольшая, но вполне доброкачественная очередь. Прошло еще несколько минут. Ресторан открылся, и все поднялись на второй этаж. Потому что на первом был только бар и он, судя по опрокинутым стульям, которые торчали кверху ногами на столах, еще не поставленные на место после уборки, – он был еще закрыт.

Дяденька замолчал. Посмотрел на меня, потом на мальчика.

– Давай дальше, не робей! – сказал мальчик.

– Правильное слово, – сказал дяденька. – Я был очень робкий тогда. Вот, – засмеялся он, – один раз мы с женой и дочкой поехали в ресторан «Лайва» – «лодка» в переводе, и там к стенам дома были прислонены старые лодки, – поесть копченой курицы.

Ах, копченая курица! В восьмидесятые, когда с продуктами становилось всё кислее и кислее, буквально месяц за месяцем, – тогда странные вещи вдруг становились деликатесами. Копченая курица – казалось бы, что может быть глупее. И однако. Один новый знакомец на пляже говорил, что это немыслимо вкусно, сочно, необычно – и совсем рядом. На автобусе.

Поехали. Автобус отходил от станции «Лиелупе» – там был пансионат, где мы в тот раз жили, адрес: улица Викингу, 3. Автобус ехал очень долго, петлями и кругами, я чувствовал, что мы топчемся на одном месте, – но потом понял, что он старается объехать все улочки, прокатить всех желающих – в Москве есть такие маршрутки между двумя станциями метро на разных ветках – идут не по прямой, а объезжая весь квартал.

Но вот приехали, поели эту замечательную копченую курицу – было в самом деле вкусно, – но допустили одну смешную ошибку, заказали три порции – и нам принесли эту самую курицу на большом блюде, куски свежего, пахнущего дымом куриного мяса – коптили тут же, печку было видно, – да, принесли целое блюдо курицы, украшенной огурцами, петрушкой, редисом и прочими овощами, плюс блюдечки с кетчупом… – но мне вдруг показалось, что самой курицы было маловато.

Потому что за соседним столом сидел приятный, даже красивый мужчина, сидел один, и ему принесли одну порцию, я слышал точно, как он заказывал: «Курочку копченую», – и не говорил ничего похожего на «двойную порцию мне» – но ему принесли даже на глаз здорово больше, чем одна треть того, что лежало на нашем блюде.

Ах, какой я жлоб! Мало того, что я заглядываю в чужие тарелки в ресторане, – я еще обсуждаю размер порции.

Ну и что?

Подумаешь, я и сейчас в ресторане всегда гляжу в чужие тарелки. Ну, не тогда, когда кто-то уже начал есть, а когда их несут. Мне почему-то всегда кажется, что другие люди заказывают какие-то особо красивые блюда, а мне это не удается, и я чувствовал, что это зависит не от цены. Вот что ни закажу, хоть за самую дорогую цену в меню – мне обязательно принесут тарелку с куском мяса или рыбы с гарниром, и всё. А тем временем мимо меня официанты носят что-то поразительное, необычайное, с башенками и букетами и чуть ли не с флажками и огнями.

Так что вот. Ни чуточки не стыжусь сказанного.

Назавтра я поделился своими наблюдениями с соседом по пляжу, с тем, который навел нас на этих копченых кур и на этот ресторан, и он завопил: «Ну конечно! Ну как же я мог вас не предупредить! Конечно, так и есть. Заказывать надо по одной порции. Вот так и требовать: принесите нам три порции отдельно! Ему, ей и мне! Или еще смешнее можно, вот я, например, так делаю. Приходим мы с друзьями и говорим: „Дайте нам то-то, то-то, то-то, выпить-закусить… Да! И копченую курицу. Одну. Vienu porciju!“ А потом, когда принесут: „Нет, одной маловато! Дайте-ка еще“. И как принесут – снова еще. Вот тогда нормально можно пожрать. А если три порции на одном блюде – тогда спасибо, если будет с трудом две! По весу, в смысле».

Кажется, мы туда пришли еще раз и сделали, как он советовал. Мне почему-то показалось стыдно – нет, не разыгрывать комедию «одну, а вот теперь еще одну», – мне показалось стыдно именно что требовать три отдельные порции. Чего же я боялся? Обидеть официанта подозрением, вот!

Поэтому делали именно так. Одну, потом еще одну и еще одну. Официант, кажется, обиделся еще сильнее. Скрипел зубами, бедняга. Но некуда ему было деваться.

Вот. А когда мы – в первый раз – вышли из этого заведения под названием «Лайва», я вдруг увидел, что на нем – табличка с адресом: Викингу, 19!

«Какая прелесть!» – подумал я. Ведь гостиница, где мы жили, была по адресу Викингу, 3. Значит, решил я, этот автобус так петлял по всему району, а потом привез нас сюда – в это место, которое всего в семи! – всего в семи домах от нашей гостиницы (поскольку по одной стороне улицы четные, а по другой нечетные номера, то всё ясно – 19, 17, 15, 13, 11, 9, 7, 5). Я объяснил это жене, мы очень обрадовались и пошли по улице. Действительно, следующий дом был номер 17, потом 15, потом 13. Но потом пошел лес… Который мы, конечно же, приняли за парк, за пока еще не застроенный участок земли, да не знаю я, за что мы его приняли! Мы думали: «Сейчас, вот сейчас, вот за тем кустом вновь покажется забор с номером 11, ну и мы скоро будем дома». Но забор всё не показывался, а лес становился всё гуще. Потом мы заметили, что тротуаров нет, и мы идем просто по асфальтовому шоссе. Мимо ехали редкие машины, и все грузовики – о том, чтобы поймать такси, не было и речи. Шоссе стало петлять. Мы с некоторой опаской начали срезать углы – то есть шли через кусты, по коричневой земле по тропинкам, едва проложенным в траве. Тем временем темнело. В общем, шли километра три, и только потом, в сумраке вечернем, из-за деревьев забрезжила красно-кирпичная башня нашего дома отдыха. И сразу дома 11, 9, 7 и 5. И, наконец, дом 3. Пришли. Фу, какое счастье.

– Что тут интересного? – спросил мальчик.

– Ровным счетом ничего! – с удовольствием сказал дяденька. – Бессмысленный рассказ о глупом случае из бестолковой жизни.

Но дальше, про ресторан «Вей, ветерок!».

Итак, все поднялись на второй этаж по довольно узкой лестнице. Две компании: какие-то красивые гладкие мужчины и женщины, одна из которых в синей косыночке была похожа на знакомую Диме артистку, – и Дима с Лизой и дочкой Машей. Наверху было несколько столов под скошенной крышей – наскоро оборудованный уют под старину, для туристов. Стулья с резными спинками, какие-то тарелки и картинки на стенах, косые прорезанные в крыше окна, но на столах – старые советские скатерти неопределенно белого цвета, который случается после двухсотой стирки. Первая компания быстро и весело устремилась в угол и заняла большой стол. Лиза на секунду остановилась, увидела дверной проем с лестницей, ведущей еще выше.

Она спросила высокую белую даму, которая встречала гостей: «А там наверху что?»

Возможно, она на самом деле подумала, что там наверху есть что-то вроде веранды на крыше, тем более что день был жаркий, лестница была вполне приглядна, и такое можно было предположить.

Хотя, может быть, всё обстояло не совсем так. Воспитанная советским дефицитом, Лиза думала – наверное, даже не думала, а просто знала, – что всё самое лучшее, самое интересное, редкостное, модное – всё это находится за какой-то тайной дверцей. Вот и сейчас она решила, что самые лучшие столики – не в этом зале, а в другом, наверху.