Крылья черепахи - Александр Громов

– Вы забыли одну мелочь, – усмехнулся я. – Меня. Я могу сказать о себе то же, что и вы. У меня алиби.

– Да ну? Сколько, по-вашему, времени, мы любовались на эту… ледяную дрянь?

– Минут пять.

– А я убежден, что не больше полутора-двух минут. У меня, представьте, очень неплохое чувство времени. Мария Ивановна тоже кричала не зря – боялась, что мы опоздаем на зрелище. Да вы сами прикиньте, сколько надо льду, чтобы проплыть метров триста, – я имею в виду тот лед, что поплыл по основному руслу. Радожка – река быстрая.

– Ну, минуты три-четыре…

– Максимум две. Думаете, Борису Семеновичу перерезали сонную артерию в то время, когда мы любовались, как сносит мост? А я в этом не уверен.

– Зато я уверен, – сердито сказал я. – По-вашему, это сделали раньше? И вы хотите сказать, что он жил с перерезанной сонной артерией две… так и быть, пусть даже всего две минуты, а не три и не пять? Очень смешно.

– Очень не смешно, – парировал Феликс. – Вы обратили внимание, что внизу все в крови? Я имею в виду не только кресло и столик. Хотя да, там же на полу ковер красный… А на стенах кровь заметили? Нет? Зря. Пока мы на улице разевали рты, бедняга метался не только по холлу, а, пожалуй, по всему первому этажу. Можно спуститься и проверить. Если он к тому же пытался пережать артерию, а это можно сделать вот тут, – Феликс ткнул себя в район ключицы, – то в запасе у него могло быть и поболее двух минут. Завопи Милена Федуловна чуть раньше – я бы попытался наложить жгут. Еще был бы смысл.

– Вы серьезно? – изумился я.

– Попытка не пытка.

– На шею можно наложить жгут?

– Можно, – кивнул Феликс. – Если знать как. Гм… Словом, настоящего алиби у вас нет. Вы поднялись на второй этаж, зашли к себе в номер, это я видел, и спустя три минуты выбежали из него очень взволнованным. Будьте любезны сказать, что вы делали, пока вас никто не видел.

Я честно сказал, что я делал, использовав нелитературный глагол.

– А кто может подтвердить, что вы э… были в санузле, а не где-то еще? Мне, например, представляется следующая картина. Вы захлопнули дверь своего номера и через несколько секунд осторожно выглянули в коридор. Убедившись, что я уже зашел к себе в восьмой, вы вышли, спустились вниз, хладнокровно чикнули по шее Бориса Семеновича и быстро вернулись к себе. Вам пришлось поспешить, поскольку вы не желали столкнуться ни с Надеждой Николаевной, ищущей дочь, ни с Марией Ивановной, ищущей внука. И вы были правы, что поспешили.

– Всегда приятно открыть в себе новое, – фыркнул я. – А Матвеич в холле? Он мой сообщник?

– А вы не проходили мимо Матвеича. Для того чтобы попасть в левое крыло здания, вам вовсе не нужно было спускаться в холл, к тому же по лестнице, которая, как вы знаете, скрипит. Вы прошли в левое крыло на втором этаже, тихонько проследовали мимо моего номера и спустились на первый этаж через боковую башенку. Она, кстати, не вполне декоративная, а дверь в нее открыта. Я только что проверил.

– Через башенку можно спуститься на первый этаж?

– Если немного постараться.

– Чем кучерявее, тем увлекательнее, – вздохнул я. – Мышление в стиле рококо. Бросьте, Феликс, не выдумывайте. Вы знаете, что я не убивал. Если уж на то пошло, я могу предъявить вам точно такое же обвинение на тех же самых основаниях.

Феликс тоже вздохнул, затем улыбнулся и подмигнул мне. Разыгрывал, понял я. Вот урод. Ему хиханьки, а внизу труп в кресле. Циник, что с медика взять.

– Верно, – сказал он. – Вы не убивали, и я не убивал. Тогда кто убил, я вас спрашиваю?

– И зачем, – поддакнул я. Феликс странно посмотрел на меня.

– Вы имеете в виду мотив? Ну, мотив-то как раз был. Да он же нам с вами демонстрировал этот самый мотив, помните? Когда он спьяну вкручивал нам всякую чушь о настоящих Хозяевах Земли, тут-то он его и показал. Забыли?

– Забыл. Хотя нет, погодите…

– Значит, мне было лучше видно, – сказал Феликс. – Помните, что он достал из кармана? Я, конечно, не могу утверждать наверняка, но, по-моему, это был неограненный изумруд. Да-да. Чистый, ювелирный изумруд карат на двести. А может быть, и больше.

Тихонько, чтобы не привлечь внимания шумом, мы дошли до торца короткого коридора. Тут Феликс отступил на шаг и предложил мне самому открыть дверь в башенку. У меня мелькнула было мысль, что, как только я шагну вперед, он сзади шарахнет меня по затылку чем-нибудь тяжелым, но мелькнула она только на одну секунду. Уж кто-кто, но не Феликс.

Дверца была такая узенькая, что толстого Леню и Милену Федуловну заведомо следовало бы исключить из числа подозреваемых. Если бы, конечно, они жили на втором этаже.

Дверная ручка болталась на одном шурупе. Я легонько толкнул дверцу – безуспешно, затем потянул на себя. Она легко отворилась.

Внутри было темно, пыльно и тесно. Половину каморки эанимала ржавая железная койка, намертво заклиненная между дощатыми стенами. Здесь, наверное, отсыпалась обслуга чиновных рыл, и ей, обслуге, приходилось быть особенно бдильной спросонок, чтобы не провалиться в квадратный люк.

Я посветил зажигалкой. На первый этаж башенки вела узкая крутая лесенка без перил. Наверх, на чердак, вела еще одна лестница, похожая на шведскую стенку. Больше ничего интересного в каморке не нашлось.

– На первом этаже дверца тоже не заперта?

– Не знаю, не проверял, – вполголоса ответил Феликс. – Вы бы потише…

– Зачем тогда выдумывать всякие небылицы?

– Только чтобы тебя расшевелить. Не обиделся, нет?.. Ну и правильно. Кстати, предлагаю перейти на «ты». Для упрощения коммуникации.

– Как хотите. – Я пожал плечами.

– Как хочешь, – поправил Феликс. – Повтори, будь добр.

– Иди ты…

– Молодец. Пошли.

– Куда?

Феликс не удостоил меня ответом, а я кисло подумал, что своей цели он достиг: вот я уже участвую в деянии, которое впоследствии может быть квалифицировано как попытка помешать следствию, и не дай бог, если мы случайно уничтожим какую-нибудь важную улику, не придав ей значения. А мы запросто можем это сделать! Сыщик Мухин-Колорадский – ну не смешно ли? Шерлок. Эркюль. Майор Знаменский, век воли не видать. Майор Пронин.

Нет, Феликс меня не убедил. Заразил бациллой сыска – это точнее. Я с отвращением подумал о том, что без него валялся бы сейчас на кровати у себя в номере не в силах ни взяться за текст, ни совершить еще что-нибудь полезное. На-. верное, в конце концов просто напился бы в дым от одиночества и тоски.

Проходя мимо шестого, аварийного номера, Феликс на всякий случай потянул за дверную ручку. Бесполезно: дверь была приколочена к косяку гвоздями, судя по шляпкам – длинными и толстыми. Сказавши «угу», Феликс повернулся к противоположной стенке коридора и потянул за ручку двери под цифрой «семь».