Невеста Северного Волка (СИ) - Черная Снежана Викторовна "Черноснежка"

Глава 8

Поняв, что уснуть сегодня ей так и не удастся, Яра поднялась с соломенной подстилки и, отогнув шкуру, служившую здесь дверью, вышла из своего жилища. Прислушалась. Лишь шум прибоя нарушал ночную тишину этой лунной ночью. Её хижина находилась не у амбаров на заднем дворе, а в ближайшей от море полосе. Туда она и направилась. Подгоняемая то ли тревогой, то ли круговоротом не дающих ей покоя мыслей, она лишь на пару мгновений разминулась при этом с Ньёрдом Остроглазым. Причём ни один из них даже не заметил друг друга: Ньёрд крался в тени хижин, прижимаясь к стенам, а Яра по своей привычке передвигалась бесшумно.

Одинокую фигуру слепого Агиона она заметила ещё издали. Старик стоял на краю утёса, опершись на свой посох. Ветер развевал его седые волосы, как и полы длинного одеяния, а незрячие глаза смотрели вдаль, словно наблюдали за пробуждением природы в лучах восходящего солнца, едва показавшихся из-за линии горизонта.

Поравнявшись с ним, Яра заняла место рядом, устремив взгляд туда же. Они стояли молча до тех пор, пока край огненного диска не выплыл из-за шёлковой глади, слегка подгоняемой волнами. Вода окрасилась алым, сумрак стал прозрачным и в полыхающем небе забрезжил рассвет.

— Ты был прав, я сбилась с пути, — наконец произнесла Яра.

Утренняя роса намочила подол её туники и осела каплями на бледной коже. Лёгкий ветер трепал её волосы, а их истинный цвет окончательно пробился сквозь тёмный окрас и теперь переливался в солнечных лучах, подобно рассветной заре.

— Меня отправили на костёр те, кому я служила верой и правдой, — начала она с самого больного из того, что ее тревожило. — Огонь поглотил мою плоть, но я вышла из него невредимой. В то время как тело моё изменилось, и я не пойму, как так могло случиться.

Агион, казалось, совсем её не слышал. Он всё так же продолжал хранить молчание, всматриваясь вдаль.

— Я утонула в морской пучине, — тихо продолжила девушка. — И всё же снова вышла из неё невредимой. Агион, объясни, я теперь бессмертна?

Старик повернулся к ней, устремив взгляд своих незрячих глаз в лицо Яры. Казалось, он проник в самую суть её потаённых мыслей.

— Стихии защищают тебя, дитя, — произнёс он. — Но, увы, даже им не под силу предотвратить неизбежное.

— Ты хочешь сказать, что мне суждено умереть?

— Нам всем суждено когда-то умереть, — ответил слепой старец, и Яра поняла, как глупо прозвучал её вопрос.

Никто не бессмертен, и она тоже. Но нет худшего наказания, чем прожить жизнь, не найдя в ней своего предназначения. Ибо лучше быть орлом, прожив двадцать лет и летая высоко в небе, чем жить двести лет в теле грифа и питаться падалью.

— Если твоё истинное тело возродилось из пламени, значит, огонь и стал твоим покровителем, — продолжал Агион. — Вода, воздух, как и земля, всегда откликнутся на твой зов, но именно огонь и есть твоя судьба. Он жил в тебе с самого твоего рождения, и тебе, прежде всего, необходимо с ним подружиться. Он — твоя неотъемлемая часть.

И это было чистой правдой. Подспудно Яра всегда ощущала в себе горящее пламя. Вот только воспитанная христианами, она считала это недугом, который пожирал ее изнутри, и молилась об исцелении.

— А туман? Откуда он взялся вчера на берегу?

— Задай этот вопрос себе, — отозвался старик.

— Но я ничего для этого не делала и даже не помышляла, целиком положившись на силу и умение, присущие каждому человеку.

— Тебе и не нужно было что-либо делать. Достаточно лишь искреннего желания защитить свой народ от чужаков. Но сейчас ты снова не уверена в том, кто ты. И душа твоя мечется в поисках истины. Ты годами подавляла свою истинную сущность. Она была неприемлемой в толковании веры, которую тебе навязали. А от своего христианского бога ты так и не отказалась.

— Я отказалась! — выпалила Яра и осеклась, впервые задумавшись, так ли это на самом деле.

Ведь воспитание и с детства привитые принципы слишком глубоко внедрились в подсознание, и избавиться от всего того, чему её учили, было не так уж и просто.

— Выбросить в море свой христианский крест — не значит отречься от веры, — словно прочёл Агион её мысли.

Яра ошарашенно уставилась на слепого старика. Откуда он знает?

— Ты провидец? — догадалась она.

— Я вижу лишь то, что духи стихии позволяют мне видеть.

— И что же ты видишь?

— Я вижу пришлого воина. Мужчина из далёкой северной страны. Он не простой человек.

Помолчав, Агион добавил:

— Могу я спросить, почему ты намерена лишить его жизни?

— Они несут угрозу всем нам, — уверенно произнесла Яра, поняв, кого имел в виду старик.

— Только поэтому?

Всего миг на раздумья, и девушка решила быть честной до конца:

— Не родившиеся сыновья этого северянина станут причиной многих бед и разрушений! Вся Англия почувствует на себе их ярость. Поэтому он должен умереть!

— А что тебе до Англии? — поинтересовался слепец, чем снова сбил её с толку.

Да, Англия для неё, скорее всего, потеряна навсегда. Но она и не хотела больше туда возвращаться, слишком свежими и кровоточащими были раны предательства, нанесённые ей. Но всё-таки те же привитые с детства принципы не позволяли ей оставаться безучастной к бесчинствам северян там, где она провела бóльшую часть своей жизни.

— Нельзя просто так изменить судьбу. Это влечёт за собой последствия, которые могут стать куда хуже, чем то, чего ты пытаешься избежать.

— Что может быть ещё хуже?

Агион не спешил с ответом, и Яра, не выдержав тягостного молчания, задала свой последний вопрос:

— Куда подевались сильные мужи племени, Агион?        

Глава 9

Не зря старая знахарка Моргана пыталась вытравить яркий цвет волос Яры своими зловонными снадобьями. Слишком броскими и привлекающим излишнее внимание были её волосы.  А ведь имперцы должны были нагрянуть уже со дня на день.

Ежегодно Византия присылала сюда своих воинов. Они приходили как к себе домой, забирая молодых мужей, чтобы пополнить ими ряды имперской армии. И хоть давно прошли те времена, когда эзаранцы были воинственными и сильными, соглашение о неприкосновенности свободных земель действовало и до этих дней. Впрочем, спустя несколько сотен лет оно имело лишь символический характер, и единственной причиной, почему Византия до сих пор не присвоила эти земли себе, была слабая надежда на появление ещё одной одарённой…

Кроме Борса, мужей в поселении не осталось, но имперцы всё равно приходили, забирая совсем ещё подростков.

Поведав ей правду, Агион молча направился прочь. Старик брёл, опираясь на свой посох. Он был слеп и не мог видеть чужака, стоявшего у него на пути. Но всё же остановился перед ним и произнёс:

— Она ждёт тебя на утёсе.

После чего побрёл своей дорогой дальше. Агион знал то, к чему Яре необходимо было прийти самой и без его помощи. А девушка так глубоко погрузилась в размышления, что даже не сразу  заметила, как старик оставил её одну.                                                                     

Неприязнь к Византийской империи крепла на уровне инстинктов, как и стремление защитить этот вольный народ. Свой народ, как оказалось.

Яра подняла ладонь, глядя как на ней разгорается маленький, словно фитиль свечи, огонёк. Мало кто жертвует собой во имя других, мир далёк от совершенства. Но благодаря таким, как она, он его достигнет!

И стоило лишь этой мысли появиться, как порыв ветра закружил вокруг неё, словно соглашаясь с принятым решением. Он подхватил и взмыл ввысь пламя, и это зрелище не оставило Вольфа безучастным.                                                                                                                                              

Яра стояла на краю утёса и чужое присутствие скорее почувствовала, чем услышала — никаких звуков, оповещающих о приближении чужака, не было и в помине. А обернувшись и увидев за своей спиной того, кем и так были заняты все её мысли, она не выглядела удивлённой. Ветер утих и, сжав ладонь в кулак, Яра схлопнула горящий фитилёк.