Молодые невольники. Смертельный выстрел. - Майн Рид

полуночи, когда последние силы стали уже покидать невольников, караван подошел к деревне, окруженной стенами. Арабы остановились, и ворота открылись перед ними. Старый шейх объявил невольникам, что здесь они напьются и наедятся досыта; к этому шейх еще прибавил, что в деревне караван простоит дня два или три.

В деревню они вошли ночью и поэтому, естественно, не могли рассмотреть, куда занесла их судьба. На другой день утром оказалось, что караван стоит в центре квадрата, застроенного двумя десятками домов, окруженных высокою стеною. Здесь же находились стада овец и баранов, а также довольно большое количество лошадей, верблюдов и ослов.

Джим объяснил своим спутникам, что у арабов Сахары есть постоянные жилища, где они живут большую часть года в таких вот деревнях, окруженных стенами.

Стены возводятся как для защиты от нечаянного нападения, так и для того, чтобы заменить собою изгородь этого большого скотного двора.

Белые невольники пришли к заключению, что арабы приехали домой, потому что навстречу прибывшим вышли их жены и дети. Вот причина того, почему арабы так быстро двигались вперед весь предыдущий день.

— Я боюсь, что мы попали в такие руки, из которых нам не скоро удастся освободиться, — сказал Джим. — Если бы эти арабы были купцами, они отвели бы нас на север для продажи. А теперь мне почему-то кажется, что это — фермеры, земледельцы, занимающиеся грабежом только по необходимости. В ожидании, пока созреет ячмень, они совершили экспедицию по пустыне, в надежде добыть нескольких невольников, которые помогли бы им во время уборки урожая.

Джим не ошибался. При случае он и его спутники спросили у старого шейха, когда он рассчитывал отвести своих невольников в Свеору[2], и араб ответил:

— Наш ячмень теперь поспел, и мы не можем оставить его неубранным. Вы нам поможете во время жатвы, и это даст нам возможность отвести вас поскорей в Свеору.

— Вы в самом деле хотите отвести наших невольников в Могадор? — спросил крумэн.

— Конечно, — отвечал шейх. — Разве мы не обещали им этого? Но мы не можем бросить наши поля. Бис-миллях! Наш ячмень пропадет.

— Этого именно я и боялся, — сказал Джим. — Они не имеют никакого намерения вести нас в Могадор; подобное обещание двадцать раз давали мне различные хозяева.

— Что же нам делать? — спросил Теренс.

— Вы спрашиваете, что делать? А ничего, — отвечал Джим. — Мы никоим образом не должны помогать им. Если мы окажемся им полезными, они не выпустят нас. Я давно был бы свободен, если бы не старался заслужить благосклонность моих хозяев, работая на них. Это была с моей стороны большая ошибка. Мы не должны ни в чем помогать им.

— Но они заставят нас работать силою, — заметил Колин.

— Нет, не заставят, если мы будем твердо стоять на своем. По-моему, гораздо лучше быть убитым сразу, чем подчиняться арабам. Если мы станем работать во время жатвы, они заставят нас делать потом что-нибудь другое, и лучшие дни вашей жизни пройдут в рабстве, как прошла и моя жизнь. Каждый из нас должен сделаться невыносимым, должен все портить своему хозяину, и тогда они нас непременно продадут какому-нибудь купцу из Могадора, который наживет хорошие денежки, получив за нас выкуп. Это, по-моему, единственный выход. Арабы не уверены, что получат за нас деньги в Могадоре, и из-за этого они, конечно, не рискнут на такое далекое путешествие. К тому же они разбойники, и уже по одной этой причине никогда не осмелятся войти в город. Мы должны во что бы то ни стало заставить их продать нас какому-нибудь купцу.

Все белые невольники дали клятву следовать советам Джима, хотя были заранее уверены, что их ждут жестокие страдания за отказ подчиняться требованиям арабов.

Началась борьба. Невольники отказывались работать, арабы стали их морить голодом и жаждой. Так продолжалось два дня. Наконец арабы, испугавшись, что невольники все перемрут и они останутся в убытке, принесли им воду и похлебки. Все это время несчастные были заперты в каком-то хлеву.

Действие пищи на этих голодных людей было почти чудесным: они сразу ожили и весело благодарили Джима за его находчивость.

— Все идет как по маслу! — вскричал старый моряк. — Мы победили! Нам не придется работать в поле, нам будут давать пищу, откармливать нас и продадут, а может быть, и отведут в Могадор. Возблагодарим Бога, давшего нам силу выждать!

Так прошло два дня, в течение которых белым невольникам давали хорошие порции похлебки; за водою им стоило только сделать несколько шагов к колодцу.

На другой день вечером белых невольников посетили в их убежище трое арабов, которых они еще не видели. Эти последние одеты были очень хорошо, прекрасно вооружены и имели более приятную наружность, чем обитатели пустыни.

Джим немедленно вступил с ними в разговор. Он узнал, что это были купцы, путешествующие с караваном и попросившие приюта в деревне на ночь.

— Вы и есть те люди, которых мы желали встретить, — сказал брат Билля на арабском языке, на котором он мог бегло говорить благодаря долгому пребыванию в пустыне. — Мы хотели бы, чтобы нас купили купцы, которые отвели бы нас в Могадор, где наши друзья внесут за нас выкуп.

— Один раз я купил двух невольников, — отвечал один из арабов, — и с большими издержками отвел их в Могадор. Они мне сказали, что их консул купит их, я слишком поздно узнал, что в городе у них не было консула. Мне пришлось вести их обратно, и я потерял деньги, истраченные на путешествие.

— Это были англичане? — спросил Джим.

— Нет, испанцы.

— Я так и думал; англичан наверняка выкупили бы.

— Это еще неизвестно, — отвечал купец. — Английский консул не всегда бывает в Могадоре, и, кто знает, согласится ли он еще внести выкуп за своих соотечественников.

— Как бы там ни было, для нас это не имеет никакого значения, — сказал брат Билля. — у одного из молодых людей, находящихся здесь, есть дядя — богатый купец, живущий в Могадоре, и он заплатит выкуп не только за него, но и за всех его друзей; трое молодых людей — офицеры английского флота; отцы их богаты, они все великие шейхи в своей стране, и они служили, чтобы сделаться капитанами, когда их судно потерпело кораблекрушение. Дядя одного из них выкупит нас всех.

— У кого же из них богатый дядя? — спросил один из арабов.

Джим указал на Гарри Блаунта.

— Вот у этого, — проговорил он. — У его дяди много кораблей, которые приходят ежегодно в Свеору с богатым грузом.

— Но черный человек не англичанин? — спросил еще