Змеиный Эликсир - Тим Доннел

Когда все стихло, Деянира-бабочка, не в силах взмахнуть крыльями, переползла в свою спальню. Понимая, что дорог каждый миг, она произнесла заклинание и через потайную калитку выбежала на улицу. Тогда, в первый их вечер, Конан рассказывал ей о постоялом дворе, Абулетесе, своих приятелях, и теперь ей нетрудно было его отыскать. Купив у первого же бродяги его грязные лохмотья, она нашла укромный угол, переоделась и вымазала сажей лицо. Теперь ее не узнала бы даже Кханда, попадись она ей навстречу. Но колдунья, уверенная в победе над старостью, летела на своем волшебном платке к далеким горам, где росли колдовские травы, и Деянира поспешила в харчевню Абулетеса.

И теперь она глядела на него, свою последнюю надежду, не зная, что ждет ее завтра: жизнь? смерть? Или нечто хуже смерти?

Конан, не тратя времени на размышления, озабоченно спросил:

— Долго еще старуха будет собирать свои корешки?

Деянира, немного помолчав, ответила:

— Самые сильные травы собирают ночью или на закате. Раз она полетела днем, значит, явится только к вечеру. А что ты задумал?

— Ты сейчас вернешься домой и сделаешь вид, как будто никуда и не уходила. А мне покажешь потайную калитку и объяснишь, где дверь в старухину комнату. И чтобы твои служанки по дому не болтались! Вечером, как обычно, я войду через ворота. Не бойся. Нет на свете всемогущих колдунов — все они люди, и любого из них можно победить. Улыбнись, и пошли скорее. Надевай свою шапку.

Они почти бегом спустились по лестнице, чуть не сбив с ног Абулетеса с кувшином вина, растолкали подвыпивших гуляк и быстро зашагали по кривым улочкам, ведущим к центру. Деянира еле поспевала за киммерийцем, но он не замедлял шаг. Наконец они оказались на узкой улочке, куда выходили конюшни, дворовые постройки и калитки для слуг нескольких богатых домов. Обычно здесь сновали служанки и рабы, спешащие на базар и обратно. Но сейчас, в самое жаркое время дня, здесь было тихо и пусто. Деянира открыла крохотную калитку, еле заметную в заросшей плющом стене, и они проскользнули на дорожку, обсаженную высоким кустарником. Это явно была не калитка для слуг, и дорожка вела не во двор. Они подошли к запертой двери, такой же неприметной, как калитка. Деянира достала из кармана потрепанных штанов затейливый ключ. Он тихо повернулся в скважине, и дверь неслышно открылась, пропуская их в прохладную темноту коридора.

По дороге Конан успел расспросить Деяниру, где находится комната колдуньи, и теперь он мог бы отыскать ее с закрытыми глазами: воровской опыт научил его легко находить нужные двери в любых дворцах и лабиринтах. Он осторожно подтолкнул Деяниру вперед, прошептал: «Иди к себе, и помни: ты никуда не уходила!» — и исчез. Она оглянулась, но его уже нигде не было: он растаял как дым. Прижимаясь к стенам, беглянка прокралась к себе, быстро сбросила лохмотья и переоделась в платье из синего шелка. Потом она лениво прошлась по комнатам, нарочно придираясь к служанкам, и велела готовить воду для купания.

Бассейн быстро наполнялся подогретой водой. Лепестки роз и жасмина грудами лежали в корзинах. Служанки испуганной стайкой летали взад и вперед, торопливо приготовляя ароматные мази, кувшины с прохладными напитками и любимые сладости госпожи. Они видели, что хозяйка не в духе. Это не сулило ничего хорошего. Деянира, которая и в обычные-то дни могла разозлиться просто так, без причины, сейчас, когда ей оставалось жить так мало — только одну ночь, готова была перебить все кувшины и горшки и в порыве гнева разорвать все покрывала и занавеси. Она велела служанкам оставить ее одну и не показываться до прихода гостя.

Когда последняя прислужница покинула купальню, Деянира сбросила платье и вошла в воду. Лежа в бассейне, слушая легкий плеск воды и вдыхая нежный аромат жасмина и роз, она пыталась представить, что сейчас делает Конан, где он прячется, что задумал. Но мысли путались, прыгали с одного на другое, ни на чем не задерживаясь. В конце концов она рассердилась, вышла из воды и, стоя перед зеркалом, сама умастила свое тело, надела светло-зеленое платье и украшения из изумрудов, подобрала волосы в изящную сетку, села в кресло и задумалась. Засахаренные фрукты смягчали горечь ее воспоминаний и бессильную ярость. Она знала, что не может убежать из этого дома: куда бы она ни выходила отсюда утром или днем, к вечеру колдовская сила неумолимо влекла ее обратно. Деянира давно поняла, что побег невозможен, но лишь теперь ей стало ясно, для чего старуха держала ее во дворце, как птицу в золотой клетке. И вот наступил конец… Или не конец? Где сейчас Конан, и кто окажется сильнее? Она представила его могучее тело, решительное лицо, твердый взгляд голубых глаз — и волнение ее улеглось. Она будет ждать его, ничем не выдавая беспокойства, и, может быть, вдвоем они одолеют колдунью…

Конан между тем неслышно пробрался по коридору к старухиной комнате. Кругом ни души — служанки, судя по всему, сюда не заглядывают. Дверь ничем не отличалась от прочих дверей, с которыми Конану приходилось иметь дело. Разве что замок или засов могли быть заколдованы. Он подошел поближе и стал рассматривать запоры. Дверь явно была закрыта изнутри, и если тут не замешано колдовство, то такой засов — просто детская игрушка.

Колдунье, как видно, даже в голову не приходило, что у кого-то из обитателей дворца хватит смелости приблизиться к ее двери — такой ужас все испытывали, проходя мимо коридора, ведущего к ее комнате. Служанки трепетали от страха, выслушивая приказания старухи, и старались пореже попадаться ей на глаза. Поэтому запоры не заботили колдунью, и Конан без труда справился с засовом. Дверь тихонько приоткрылась, и он осторожно заглянул внутрь, держа наготове меч.

В комнате никого не было. Отвратительный запах, ударивший ему в нос, сначала ошеломил Конана, но он быстро с собой справился. Пахло пряными травами, кровью, пылью и еще чем-то противным и затхлым, наверное тысячелетней старостью. Тусклый свет едва пробивался в маленькое оконце. У одной из стен стояло ложе, устланное драгоценными покрывалами, еще более роскошное, чем у Деяниры, у другой — огромное зеркало и столик с кокетливыми флакончиками, расческами и шкатулкой, доверху наполненной драгоценностями, сиявшими даже в полумраке.

На него не произвели никакого впечатления ни книги, ни колдовские сосуды, ни мешочки со снадобьями — Конан торопливо искал, куда бы он мог спрятаться.

Стена, расположенная как раз напротив окна, была завешана темными драпировками, а на самом ее верху, почти под потолком, светлела дыра — та, о которой говорила Деянира. Пониже дыры была устроена площадка с резными перилами и небольшой лесенкой. Конан содрогнулся, вспомнив свой сон и представив колдунью, подглядывавшую за ними все три их ночи.