Снежный блюз - Керри Гринвуд

– Ближе к концу войны мы поехали в Париж. Я был еще ребенком и мало что помню, только грохот пушек, который все приближался и приближался. Помню испуганную маму и то, что мы не могли заснуть. Я не помню Россию, из которой мы уехали зимой; впрочем, я вспоминаю холод, это одно из самых первых моих впечатлений – снег и холодный ветер. В Париже тоже было холодно. Мама с бабушкой приехали в Париж в восемнадцатом году, но еще до заключения мира. Они предприняли большое путешествие: сначала бежали в Архангельск, где были англичане. Большую часть пути они прошли пешком.

– Все это очень трогательно, из твоей истории получился бы замечательный фильм, но, пожалуйста, revenons!a nos moutons,[33] – оборвала его Фрина, устояв перед завораживающим взглядом карих глаз и сладким голосом Саши.

– Терпение, – улыбнулся он, нисколько не смутившись. – Если ты будешь меня прерывать, я потеряю нить рассказа. Итак, все мы были в Париже, отца убили революционеры, и мама продала кое-что из фамильных драгоценностей, чтобы мы не умерли с голоду той зимой. Например, изумруды и другие прекрасные камни. Мы искали покровителя, и нашла его не мама, а бабушка – англичанина, настоящего лорда. Он снял нам квартиру и кормил нас, как будто мы были его собственными детьми, – и все из-за любви к бабушке. Как мы над ним потешались – мама и я!

– Понятно, что же дальше? – нетерпеливо спросила Фрина.

Дот во все глаза смотрела на Сашу, будто он свалился с другой планеты.

– Итак, мы с сестрой жили у английского лорда до тех пор, пока нам не исполнилось шестнадцать. Потом нас отправили в школу в Швейцарию. Нас не было дома целый год, бабушка писала, что в Париже все хорошо, и мы не интересовались подробностями. Когда мы вернулись (это было два года назад), то обнаружили, что старый лорд умер (жаль, он был щедрым человеком!) и что мама при смерти. Мы видели, как она умирает. Она пристрастилась к кокаину, и так как лорд оставил бабушке немалое наследство, могла купить его столько, сколько хотела. Она нюхала наркотик горстями и после дозы становилась счастливой и живой, совсем как прежде. Но потом замыкалась в себе, начинала плакать, а после кричала и впадала в истерику. Таков был обычный цикл. Она не могла спать. Она умоляла нас убить ее. Еще несколько недель, и я бы взял грех на душу, – признался Саша. По щекам его ручьем лились слезы. – Но она умерла. Однако перед этим мы упросили ее сказать нам, кто это сделал, кто приучил ее к этому смертельному наркотику. Она ответила: Снежный король, Le Roi, давал ей кокаин бесплатно. Мама считала его добрым, но потом цена стала расти. Она продала все свои драгоценности. Но бабушка знала, что не все попало к ростовщикам. По слухам, король питал слабость к дорогим камням, и царское ожерелье отправилось прямо к нему. Как и жемчуга княгини.

Сашина речь пронзила мозг Фрины, как ланцет солнечное сплетение. Рассказчик прервался, чувствуя, как она напряглась, но ей не удалось поймать мысль. Фрина махнула рукой, и Саша продолжил:

– И еще бриллиантовое ожерелье, сделанное, как говорят, по заказу Екатерины Великой. Бабушка сказала: если мы сумеем попасть в парижское высшее общество, то когда-нибудь обязательно увидим на ком-то это ожерелье и вычислим нашего врага. Так родился «Балет-Маскарад». Мы с сестрой с детства любили танцевать, хотя и не были профессионалами. Мы показали старый балет «Дева и Смерть», и о нас заговорил весь Париж. Каждый вечер мы выходили на сцену переполненного зала старой Оперы и каждый вечер оглядывали дам с драгоценностями в поисках нашего ожерелья. Представления даже стали приносить прибыль, – с бесхитростным изумлением заметил Саша. – А мы продолжали искать. И вот наконец мы его увидели. На груди недостойной, женщины легкого поведения. Я пришел к ней, и она сказала, что просто взяла его напрокат. Владельцем оказался какой-то выскочка из Нового Света. Я отыскал и его, и он признался, у кого купил ожерелье. И вот я здесь, чтобы найти этого человека и убить его… Можно еще чая?

– Имя, Саша, скажи его имя!

– Если я назову его, ты можешь его предупредить и моя месть не удастся, – проныл Саша. – И княгиня с меня голову снимет.

– Вот как? Если ты не назовешь его, я сама с тебя голову сниму, а я сейчас ближе, чем княгиня, – пригрозила Фрина, оскалив зубы и схватив десертный нож, словно решила немедленно приступить к делу.

Саша едва заметно пожал плечами.

– Его зовут Эндрюс, – поддался он. – Мы видели его в тот вечер, когда я имел удовольствие с тобой познакомиться. С виду он не так умен, чтобы быть нашим Roi. Но так сказал мне американец. И я видел расписку о продаже. Он заплатил за ожерелье целое состояние, оно столько не стоило.

– У вашей матери пропали еще какие-нибудь драгоценности? – спросила Фрина.

– Да, еще кое-что, – кивнул Саша. – Большая бриллиантовая подвеска. Брошь в форме птицы с расправленными крыльями работы Фаберже – эмаль и бриллианты. Длинная нитка розового жемчуга. Их мы еще не видели.

– Не могу поверить, что это Эндрюс. Он слишком глуп! – воскликнула Фрина. – Продолжай. Зачем княгиня повела меня в бани мадам Бреда?

– Показать, как работает система. В ту ночь, когда я встретил тебя, будучи под особым покровительством Ее величества боли, за мной гнались шестерки. Я был там, где они прячут товар.

– В Тураке? – удивилась Дот. Фрина обернулась к служанке:

– Да, это может показаться странным и неправдоподобным, Дот, но на этом свете случались и более невероятные вещи, хотя и не так часто. Продолжай, Саша.

Саша любезно сообщил адрес склада, и Фрина внесла его в маленькую записную книжечку в кожаном переплете.

– Как ты узнал, что они хранят товар там?

– Служанка из купального заведения мадам Бреда – кажется, ее зовут Герда – рассказала об этом княгине. По глупости, для которой нет названия, я дал им себя заметить.

– Кто привез товар?

– Кажется, сама мадам. За ней на небольшом расстоянии шли еще двое – это они бросились за мной. Мадам вместе с Гердой наносит визиты своим самым важным клиенткам. Она ходит по домам делать массаж и таким образом сбывает свои «порошки».

– Те двое знают тебя? – напряглась Дот. Саша кивнул.

– Да, они меня знают. Они охраняют мадам, когда она разносит порошок. Но большую часть времени их поблизости нет. К счастью, они не слишком сообразительны.

– Похоже, что нет, – согласилась Фрина, вспоминая Головореза номер один и Головореза номер два.

Саша встал и потянулся.

– А теперь, миледи, я должен вас покинуть? Фрина протянула Саше руку. Он ей очень нравился, но верить ему безраздельно она не могла.

– Нет, останься до утра, – сказала она, улыбаясь. – Сейчас слишком поздно шляться по улицам. Твои родные о тебе не беспокоятся?

– Нет. Сестра чувствует, что со мной все в порядке. Мы ведь близнецы.

Он слегка кивнул Дот и направился в ванную комнату, прихватив халат Фрины. Дот и Фрина переглянулись.

– Теперь, узнав все о моей безнравственности, ты вернешься домой к матери, Дот? – с улыбкой поинтересовалась Фрина.

Дот улыбнулась в ответ:

– Вы не похожи на других, мисс, – для вас не существует правил. А он красавчик. Возможно, вам повезло. Я пойду спать, уже поздно.

– Спокойной ночи, Дот.

– Спокойной ночи, – отозвалась служанка, закрывая за собой дверь.

Фрина легла в постель, надеясь с помощью Саши и философии укрепить свой дух для грядущих испытаний. А в том, что эти испытания ждут ее впереди, она нисколько не сомневалась.

Глава десятая

Ну-ка нюхни,

ну-ка нюхни,

ну-ка нюхни меня,

Каждый нюхни меня…

Грядущие испытания объявились в восемь утра в лице доктора Макмиллан. Уже проснувшаяся Дот впустила взволнованную женщину и осторожно постучала в дверь спальни, чтобы разбудить Фрину. Мисс Фишер, ругнувшись спросонья, оказалась в Сашиных объятиях и провела пять увлекательных минут, пытаясь из них высвободиться. В конце концов Дот внесла поднос с двумя чашками чая. Фрина выпила свой чай залпом, встряхнула головой и нетвердым шагом направилась в ванную.

Через двадцать минут она, полностью одетая, появилась в гостиной, попросила аспирина и остановила начавшую уже было говорить Элизабет Макмиллан слабым движением руки.

– Элизабет, я пока еще не готова слушать умные вещи, – простонала она. – Дот, принеси черный кофе.

Фрина закурила и откинулась на спинку дивана.

Доктор окинула ее строгим взглядом.

– Если вы будете колобродить ночь напролет и начинать день с черного кофе и сигарет, через месяц вы окажетесь у меня, юная леди, – заметила Элизабет. – И раньше времени превратитесь в развалину. Мне нужно сообщить вам кое-что важное, а в больнице меня ждет пациентка. Послушайте меня, ради бога!