Борьба с безумием - Поль Генри де Крюи

К 1954 году более четырехсот лоботомий было проде­лано в Логэнспортской больнице, и психохирургическая бригада в составе Джона А. Гетерингтона, Е. Роджерса Смита, Джона А. Лоусона и Джона Т. Фергюсона ору­довала с таким рвением, как будто земля горела у них под ногами. Выздоровление Джека от его собственного психоза казалось абсолютным.

Но этот успех вовлек его в неприятности другого рода.

Глава 7

«Для хорошего человека всякая неприятность - это расплата за собственный грех». Так говорит Эрнст Хемингуэй.

Джек Фергюсон, очевидно, был очень хорошим челове­ком, если с ним могла произойти такая оказия в Ло­гэнспортской больнице. Эта история вовлекла его не про­сто в неприятность, а в двойную неприятность. Первая (меньшая) заключалась в том, что Джек оказался цен­тральной фигурой в этом деле. Успешное внедрение в практику новой, быстрой и безопасной техники трансор­битальной лоботомий привело к тому, что он стал главным козлом отпущения.

Если бы Джек проявил тогда больше сообразитель­ности, он смог бы предвидеть надвигавшуюся беду. Не успела психохирургическая бригада, усмирявшая неисто­вых безумцев, безнадежных шизофреников, возвратившая многих в семью, а у некоторых восстановившая способность зарабатывать на жизнь, наладить как следует свою кипу­чую деятельность, не успела она основательно поставить это дело, как свыше раздался голос: «Тпру-у!»

Это был голос директора больницы, вызвавшего к себе Джека Фергюсона. Строгим, начальническим тоном ди­ректор сказал Джеку, что они делают слишком много лоботомий; кандидатов на операцию следует отбирать бо­лее тщательно; число лоботомий необходимо сократить. Так что не усердствуйте особенно, доктор Фергюсон...

Но почему? Потому ли, что директор, как администра­тор, боялся, что они могут быстро очистить больницу от пациентов и ему грозит потеря должности? Нет, не так-то все это просто. Джек был буквально ошеломлен, когда узнал, почему он не должен усердствовать. В то время как Джек Фергюсон работал на одном жалованье, нисколько не обогащаясь за счет растущего числа опера­ций, образовалась еще одна психохирургическая бригада из небольничных специалистов, которых такие условия работы не устраивали.

Эти высококвалифицированные врачи имели собствен­ную частную практику. Но вдобавок к своим заработкам они получали еще особую плату за психохирургическую ра­боту в Логэнспортской больнице с каждой лоботомии по­штучно. Это считалось вполне легальным. Это соответство­вало законам штата. Это делалось совершенно открыто. А при таком большом количестве лоботомии доходы вне-больничных консультантов превышали сумму годового за­работка директора больницы. Это было уже чересчур.

Доктор Элмер Л. Гендерсон точно определил, что имен­но лежало в корне неприятностей Джека в Логэнспорте.

- Профессиональная зависть - вот главная беда аме­риканской медицины, - сказал Элмер.

Зависть рождает ненависть. А медицина - это лю­бовь, или она ничего не стоит. Сможет ли Джек перенести эту зуботычину, полученную за его старания помочь людям?

Мэри Фергюсон не сомневалась в полном выздоровле­нии Джека, но как на него подействует этот новый удар? Что бы он делал, если бы около него не было Мэри? Они жили в крошечной комнатушке при административном кор­пусе больницы. Хозяйство не отнимало у Мэри много вре­мени. Вся ее бесцветная жизнь была наполнена ожида­нием его прихода, но и по вечерам он не мог уделять ей много внимания. Он сидел рядом с нею, но был далек от нее, погруженный в писание отчетов и историй болезни.

Вплоть до того момента, как потерпел крушение его план с лоботомиями, Джек твердо верил, так же как и Мэри, что он перешел рубикон своей психической болезни. Психиатр Юнг говорил, что больной переходит рубикон, когда сам осознает, что не нуждается больше в лечении, К° да не уклоняется от борьбы за честность перед самим собой, когда активно к этому стремится.

Джек до сих пор еще ездил раз в неделю в Индианополис для беседы с доктором Пэлмером Гэллопом.

- Вы сами поймете, когда я буду вам больше не нужен, - подбадривал его Гэллоп.

Но Мэри, которая была врачом на передовой, не спу­скала с него глаз.

Не пошатнется ли Джек под влиянием катастрофы с лоботомиями? Не вступит ли он снова в полосу грозы и бури? Его успех с трансорбитальной операцией, ока­завшей помощь сотням несчастных отверженцев, сильно поднял его в собственном мнении. А когда у человека растет уверенность в себе, для него создается опасность заважничать и стать слишком самонадеянным. Тут-то он и может забыть о предписанном ему лечении - смотреть в лицо своему темному прошлому.

Чтобы отвлечь его от мрачных мыслей, Мэри иногда осторожно и не грубо шлепала его по спине. В то же вре­мя ей надо было внимательно следить, чтобы он не изме­нил честного отношения к самому себе. Смотреть в лицо своему плохому прошлому - это единственное, что дает человеку мужество в борьбе с трудностями жизни... Усвоить себе тот факт, что, если вы хороший человек, всякая неприятность для вас только расплата за собственный грех.

Обязанностью Мэри, как врача на передовой, было все время напоминать ему о самом плохом в его жизни; и она делала это, потому что любила его. Мэри заменяла ему и аудиторию. Она всегда готова была слушать его рассказы о том, как трансорбитальная операция прерывает безумие у все большего и большего числа шизофреников. Благоговейный ужас в ее серых глазах придавал ему бод­рость и энергию.

- Мэри вела себя удивительно, - говорит Джек, - когда я начал снова увязать и жалеть самого себя в Ло­гэнспорте.

Мэри была для него не только аудиторией, доктором и женой. Она в некотором смысле была для него и ма­терью. Когда Джек боролся с собственным безумием, он, как вы помните, представлял себя Давидом, поражающим Голиафа. Он походил тогда на маленького мальчика, и это вызывало материнскую улыбку на лице Мэри. Теперь это был не Давид его совести, убивающий Голиафа, ди­кого зверя, раздутое «я» в нем самом, а Давид-психо­хирург, убивающий Голиафа повального безумия.

Могла ли Мэри оставаться спокойной? Конечно, это был всего-навсего маленький мальчик в Джеке, но не но­сило ли это несколько маниакальный характер? И Мэри, с одной стороны, старалась поддерживать в нем бодрость, а с другой - охлаждать его чрезмерную самонадеянность и честолюбивые замыслы. Она это делала невзирая на то, что в глубине души считала его самым великим чело­веком на свете.

Джек не вернулся к барбитуратам.

Чему же научился Джек за два года работы в Логэнспорте?

Не одурманенный барбитуратами, вполне сознавая, что только его горячность, его дикий психохирургический эн­тузиазм вовлек его в неприятности, ругая за это себя и только себя, Джек в умственном отношении был здоров, как никогда. То, чему он за это время научился, было так скромно, так просто, что едва ли имело что-нибудь общее с наукой.

Просиживая ночи в своей новой, уже более благо­устроенной квартире, он с головой уходил в отчеты и исто­рии болезни сотен больных. 25 процентов из них находи­лись на излечении; 20 процентов были выписаны домой, и еще больше больных подготовлено к выписке; в общем итоге 75 процентов всех больных, признанных неизлечи­мыми, явно поправились благодаря лоботомии.

Какие же напрашивались выводы? О чем говорили эти цифры? Чему они научили Джека?

Был тут один вопрос, который заставил Джека приза­думаться. Его двухлетний опыт вкалывания ледового то­порика в больной мозг говорил ему о том, что операция применялась при шестнадцати различных психических болезнях - при шестнадцати диагностических классифи­кациях. Но эти классификации не помогали Джеку отби­рать подходящих кандидатов для лоботомии. Только по их маниакальному буйству, меланхолической депрессии, жи­вотной нечистоплотности, стереотипному бормотанию, гебефреническому хихиканью, кататонической оцепенелости, дикой агрессивности Джек пытался отсортировать канди­датов на операцию.

Среди психиатров было много разговоров о том, что лоботомия мол хорошо помогает при кататоническом состоянии и маниакально-депрессивном психозе, но менее эффективна в случаях хронической шизофрении и т. д. Джек размышлял. Когда лоботомия оказывает действие на больных независимо от названия их психоза, в чем выражается это действие?

Каков бы ни был диагноз болезни, лоботомия всегда называет одинаковое действие - она успокаивает боль­ных снижает их сверхактивность, помогает им жить с са­мими собой и другими.

Лоботомия изменяет их поведение к лучшему. Для уче­ных-психиатров это звучало слишком просто. Для Джека это открывало новый мир.

Так воевал Фергюсон против ненормального поведе­ния душевнобольных в 1954 году в Логэнспорте. Как вся­кий добропорядочный врач, он старался помочь им, как мог.