Приключения под водой - Патрик Прингл

Этот метод был проверен на опыте и получил широкое распространение среди подводников.

При помощи «ПСАД»а не спасают теперь людей, но свое назначение он выполнил. Кислородный аппарат Флюсса—Дэвиса, на основе которого был сконструирован «ПСАД», сыграл гораздо большую роль в других «сферах»: благодаря ему Биб и Бартон получили возможность дышать, когда погружались в батисфере на глубину в несколько тысяч футов. Эта автономная регенерационная аппаратура замкнутой системы циркуляции воздуха использовалась во всех глубинных камерах, в том числе в бронированном скафандре Нойфельдта и Кунке и батисфере профессора Пиккара, а также на его стратостате.

Идею использования аппарата Флюсса для свободного плавания под водой (таков был первоначальный замысел изобретения) игнорировали в течение многих лет. Отчасти это объясняется тем, что в то время единственным назначением водолазного дела считался подъем судов и ценностей, а отчасти тем, что в традиционных скафандрах профессиональные водолазы чувствовали себя спокойнее. И они были правы, поскольку чистый кислород, которым им приходилось дышать при пользовании автономным аппаратом, обладает одновременно и живительным и смертоносным свойством даже на незначительных глубинах. Но дело в том, что водолазу вовсе не обязательно дышать одним лишь кислородом. Правда, если кислород смешать с другим газом, то время пребывания водолаза под водой сократится; но все же запаса кислорода в стандартном кислородном аппарате достаточно для пребывания водолаза на небольшой глубине в течение почти четырех часов,

И все-таки, хотя еще задолго до второй мировой войны английское Военно-морское министерство при испытаниях снаряжения Флюсса—Дэвиса применяло кислородно-азотную смесь (в соотношении один к одному) на глубине до семидесяти футов, аппарат не вызвал интереса.

Больше внимания в то время уделялось искусственному легкому с разомкнутым циклом дыхания, работавшему на сжатом воздухе; оно представляло нечто среднее между аппаратом Рукейроля—Денейруза и Кусто— Ганьяна. Для французов, видимо, стало традицией пользоваться не кислородом, а сжатым воздухом. Над созданием искусственного легкого с разомкнутым циклом дыхания работали главным образом офицеры французского военно-морского флота.

Первым из них был Ив Ле Приер, начавший увлекаться водолазным делом еще мичманом. Пользуясь традиционным скафандром, он часто спускался под воду вместе с профессионалами. Его нередко раздражало то, что водолазы принимали как должное ненадежный шланг, связывавший их с поверхностью, и тяжелое снаряжение, заставляющее их ходить по дну вместо того, чтобы плавать подобно другим обитателям моря. Этот молодой человек любил помечтать, но умел мыслить и практически. Некоторые его изобретения уже были приняты французским военно-морским флотом и военно-воздушными силами.

В последующие двадцать лет Ле Приер не занимался водолазным делом совершенно, но в 1925 г., булучи в Париже, он имел случай наблюдать, как человек, находясь в стеклянном резервуаре, заполненном водой, демонстрировал паяльную лампу. На нем было водолазное снаряжение нового образца, сконструированное неким Фернезом. По виду этого человека можно было судить, что чувствует он себя очень неважно. Он был без шлема, но в защитных очках с резиновой оправой. Под напором воды стекла очков плотно, до боли прижимались к глазам; ноздри были наглухо закрыты носовым зажимом, а зубы сжимали загубник из слишком жесткой резины. Загубник был прикреплен к трубке, выходившей одним концом на поверхность. Через трубку подавался насосом воздух.

При виде этого снаряжения Ле Приеру со всей отчетливостью представились достоинства традиционного мягкого костюма и особенно — жесткого шлема. В них всегда есть воздух, который служит прекрасным амортизатором при неизбежных переменах давления воздуха, нагнетаемого насосом. Лишив водолаза шлема и скафандра, Фериез оставил его барабанные перепонки незащищенными от болезненной вибрации и ударов. Ясно было, что если воздух водолазу подают насосом, то он нуждается в шлеме.

Ле Приер подошел к этой проблеме с другого конца. Он подумал: если у водолаза нет шлема, значит, воздух ему нельзя подавать насосом. Он решил поговорить об этом с Фернезом.

Год спустя появился аппарат Приера—Фернеза. Он во многом напоминал предыдущую конструкцию Фернеза с той лишь разницей, что теперь воздух накачивался сначала в баллон, который водолаз носил за спиной. Баллон был снабжен редукционным клапаном или регулятором, и с ним водолаз мог находиться под водой десять минут. Через семь лет появился аппарат «Марк II», сконструированный одним Ле Приером. Очки, причинявшие боль, были заменены маской, закрывавшей все лицо. Баллон, помещавшийся теперь на груди, вмещал воздуха в два раза больше, чем прежний. Водолаз имел возможность находиться под водой у самой поверхности тридцать минут, на глубине двадцати футов — двадцать минут и сорока футов — десять минут. Для таких работ, как резка металла на затонувших судах, этого времени было, конечно, недостаточно; но Ле Приер и не стремился заменять снаряжение, которым пользовались водолазы-профессионалы. Он хотел нырять не для того, чтобы работать, а ради развлечения: охотиться, фотографировать, наблюдать жизнь под водой.

Того же хотели и другие французы, жившие у берегов тепловодного Средиземного моря. И не только французы. Американский писатель Гай Гилпатрик в двадцатые годы занимался там рыбной ловлей с багром и спускался под воду в очках, но без какого-либо дыхательного аппарата. Вот таким-то смельчакам и открывал Ле Приер ворота в новый мир. Но он открывал их не слишком широко, так как время пребывания водолаза под водой и глубина погружения были ограниченны. Кроме того, аппарат Ле Приера требовал к себе постоянного внимания со стороны водолаза, несмотря на наличие регулятора, ибо регулятор не был достаточно чувствителен, чтобы действовать совершенно автоматически. Однако все это были мелочи для новой «породы» свободных ныряльщиков, основавших в 1934 г. клуб подводного спорта под названием «Клуб под водой».

На следующий год Луи де Корье придумал ласты, или «ножные рули», значительно увеличивавшие возможности подводного пловца. Эта идея была не нова: еще Леонардо да Винчи думал о ластах для рук и, возможно, для ног, а преподобный отец Борелли вынашивал идею приспособлений, которые позволяли бы водолазу «плавать по-лягушачьи и иметь перепончатые руки и ноги». Таким образом, идея «человека-лягушки» принадлежит, по существу, Борелли, но впервые осуществил ее практически де Корье.

Но для того чтобы полностью вооружить водолазов для борьбы за свободу, к их снаряжению добавили еще один предмет: очень удобную лицевую маску; изобретателями ее явились одновременно многие люди.

Если погрузить голову в воду и открыть глаза, то можно отличить свет от тьмы, но видеть предметы, как мы видим их на поверхности, нельзя. В воде световые лучи преломляются иначе, чем на поверхности, и человеческий глаз теряет способность фиксировать изображение. Предметы как они есть можно различить в том случае, если сетчатка глаза отделена от воды воздушным слоем, а это возможно лишь при условии, что вы надеваете подводные очки или маску. Этот факт люди установили еще несколько веков назад в различных уголках мира. Подводные очки разных видов создавались в странах, разделенных огромными расстояниями, таких, как Полинезия и Крит. Современная маска была создана главным образом на основе экспериментов русского инженера Алека Крамаренко, жившего в Ницце. Он видел очки, которыми пользовались японские ловцы жемчуга (два стекла, вделанные в деревянные оправы), и попробовал сделать нечто похожее сам. Обнаружив, что такие очки дают раздвоенное изображение, он заменил их одним сплошным смотровым стеклом.

Проблема далее заключалась в том, как сделать очки герметическими. Японцы достигали этого с помощью длинного куска материи, которым они на очень сложный манер забинтовывали голову. Крамаренко решил испробовать резиновые оправы. Проделав многочисленные опыты с целлулоидом, он сконструировал маску из пенистой резины. Резина фактически закупоривает находящийся в маске воздух. Такая маска, безусловно, водонепроницаема; но, решив одну проблему, Крамаренко столкнулся с другой. Воздух внутри маски имеет то же давление, что и атмосферный. Как только ныряльщик начинает погружаться, давление воды на маску усиливается. Боль от давления чувствуется уже на глубине двадцати футов, а при дальнейшем погружении положение водолаза становится все более затруднительный. Крамаренко удалось до известной степени устранить это неудобство, когда он укрепил по обе стороны внутри маски мягкие резиновые подушечки с воздухом. Под действием водяного давления этот воздух заполняет пространство под маской, образующееся в районе глазных впадин, в результате чего внутреннее и наружное давление в какой-то степени уравнивается автоматически, в соответствии с глубиной погружения. Но найденный им метод, хотя и остроумный, не решал задачу полностью. Нужна была маска, которая покрывала бы не только глаза, но и нос. Таким образом, надобность в носовом зажиме и, следовательно, в воздушных подушечках отпадала: водолаз мог регулировать объем и давление воздуха внутри маски путем «поддувания» воздуха через нос. Эта идея, по-видимому, пришла в голову нескольким людям одновременно, но возможно, что одним из первых был все же Максим Форжо. Ему же принадлежит патент на первую дыхательную трубку шноркельного типа, которая вместе с маской открыла пловцам доступ в подводный мир.