Отважный спаситель - Мэри Рич

— Ну, как она? — нетерпеливо спросил Джейк.

— Жар спал, — ответил Ник. — Думаю, она скоро проснется.

— Куда ты мчишься? — поинтересовался Джефф.

— Хочу побриться.

— Побриться. В три часа ночи? — изумился Джефф.

Ник широко улыбнулся и удалился, насвистывая.

— Я так думаю, что жар не только у нее, — сказал Джефф. — Дед, тебе нужно и за ним последить.

Ник услышал, как Джейк хмыкнул и велел Джеффу идти спать.

В доме было тихо, когда Ник вернулся в свою комнату.

— Есть перемены? — шепотом спросил он.

— Сон у нее спокойный, и жар пошел на убыль.

Ник любовно посмотрел на невысокую, круглую экономку и подставил ей свой подбородок в ожидании ободрения.

Роза провела рукой по его щеке.

— Так-то получше, hijo[3], — нежно сказала она.

Она называла его сыном и была для него как мать после смерти бабушки. Ник обнял ее за плечи.

— Нет никакого смысла оставаться нам здесь обоим на ночь. Иди и ложись спать. А я позову тебя в случае надобности.

Роза кивнула и сжала ему руку. Подавив зевок, она положила щетку для волос на умывальник и вышла из комнаты.

Ник сел в кресло и стал смотреть на лежащую на кровати фигурку. Распущенные волосы Саманты походили на блестящий красный веер на фоне белых простыней. Ник взял щетку и осторожно провел ею по шелковистым прядям, чувствуя прикосновение длинных локонов к своим пальцам. Он расчесывал ее волосы до тех пор, пока они не высохли. Решив, что, продолжая это, он может разбудить девушку, Ник со вздохом отложил щетку в сторону.

Наклонившись вперед, чтобы пододвинуть кресло к кровати, он заметил золотистый завиток на полу возле своего ботинка. Ник в смятении наклонился и поднял нежную прядь, ощутив ее шелковистость и легкость. Должно быть, доктор срезал этот локон, когда обрабатывал рану, подумал Ник. Он осторожно намотал его на палец, а затем положил в карман рубашки, где уже лежал один девичий локон. Он смотрел на спящую девушку, едва ли не в первый раз в жизни испытывая смятение и неуверенность. Она была его женой. Его товарищем. Он всегда был один, если не считать Джейка и Джеффа.

Когда ему было пять лет, его отец Джим и мать, Маленькая Фаун, погибли в дорожной аварии. Он остался с Джейком и бабушкой, проводя лето среди племени матери. Ник жил с шайеннами, но был наполовину белым. Он испытывал некую раздвоенность, никогда по-настоящему не принадлежа ни к одной, ни к другой расе. И нельзя сказать, чтобы его не любили, просто одиночество стало образом его жизни.

Что она сделает, когда проснется? Вспомнит ли, что замужем за ним? Всем известно, что он не подарок. Его всегда считали необузданным и буйным, и эта его репутация была оправданна. Он гордился тем, что в нем течет индейская кровь, гордился, что он внук Главного Белого Орла, а вот горожане относились к нему, как к прокаженному, называли «грязным дикарем», другими обидными прозвищами. Когда он был маленьким, он страдал от этого. Став постарше, Ник научился сводить счеты со своими врагами. Он вынужден был их побеждать, чтобы выжить.

Размышляя об этом, Ник вновь переживал чувства горечи и обиды. Неверно было бы говорить, что ему недоставало теплого внимания, но в основном это были проститутки, за исключением Аманды. Он не был у нее первым, хотя она и заявляла об этом. Она отказалась выйти за него замуж из-за того, что он был полукровка.

Ник взял ладонь Саманты и провел пальцем по линии жизни. Ему пришли на ум слова деда: «Хорошенькая, как новорожденная кобылка». Теперь он понимал, почему Джейк вел себя так. Старик хотел, чтобы он был счастлив.

Но он всегда был диким, свободолюбивым, и ему нравилось оставаться таким. Не отвечать ни за кого и ни перед кем, делать, что ему захочется и когда захочется. Теперь же все изменилось. Он женат. Возникло ощущение того, что он оказался в западне, куда его загнала хрупкая девушка с рыжевато-золотистыми волосами. На лбу Ника обозначилась глубокая морщинка. Он планировал когда-нибудь остепениться, но не сейчас, не вот так, сразу…

Однако теперь, когда он смотрел на лежащую фигурку, перед ним возникла картина его собственного ранчо на взморье, рядом с ним Саманта и выводок рыжеволосых детишек, бегающих вокруг. Холодная зимняя ночь, дети улеглись спать. Он сидит с женой у камина, обнимает ее, глядит в изумрудного цвета глаза, и они занимаются любовью прямо у очага… Ник наклонился к кровати, спрятал лицо в волосах Саманты, вдыхая их неповторимый аромат. Он дотронулся пальцем до ее подбородка. Его жена…

Интересно, как она будет себя чувствовать, узнав, что замужем за полукровкой? Опасаясь, что предвидит это заранее, Ник вдруг испытал чувство страха. Она упала в обморок, когда прочитала бумагу. Он знал нескольких белых женщин, которые были замужем за индейцами, но большинство из них не стали бы выходить за них, если бы их не лишали наследства свои же родственники.

Затем мелькнула еще одна мысль, которая и вовсе испортила ему настроение. А что, если она обручена или вообще замужем? Она очень хорошенькая, и вполне вероятно, что у нее уже есть мужчина. Представив себе, как какой-то мужчина бесцеремонно касается ее, занимается с ней любовью, Ник сжал зубы в приступе ревности. Он не был вполне уверен, что хочет иметь ее рядом с собой, однако не был уверен и в том, что не желает. Ему было ясно одно: он не хочет, чтобы ею обладал кто-то другой.

— Да я убью того мужчину, который посмеет прикоснуться к ней!

Услышав его голос, Саманта пошевелилась во сне и что-то пробормотала. Ник наклонился пониже.

— Мэтью! — выдохнула она.

Сердце Ника болезненно сжалось, когда он услышал, что она произносит имя другого мужчины.

— Нет! Беги, Кейти! — Она беспокойно ворочалась на кровати. — Мэтью! Я… не могу… дышать, — прохрипела она.

Ник вскочил на ноги и наклонился над кроватью. Он опустил простыню пониже, чтобы убедиться, что ничто не сдавливает ей горло.

— Ей что-то снится, — пробормотал Ник.

— Кейти, помоги! Мэтью… хочет… убить меня…

В ее голосе звучал неподдельный ужас. Ник ощутил гнев, поскольку не мог расправиться с врагом, который ее мучил. Он сел на кровать, поднял Саманту на руки и прижал к себе.

— Ш-ш-ш, все будет в порядке. Ты в безопасности. Никто тебя не обидит. Я не позволю тебя обидеть.

Она подняла тяжелые веки и посмотрела в его глаза.

— Моя любовь, — прошептала она. Подняв руку, Саманта дотронулась до его щеки.

Сердце Ника подпрыгнуло от счастья. Она назвала его любовью!

Глаза ее закрылись.

— Моя любовь, моя… или… Билли…

Билли? Ее любовь зовут Билли? Ник покачнулся, и его горестно-сладкие видения исчезли в ночи, словно насмехаясь над ним. Тем не менее он продолжал баюкать Саманту, успокаивая и защищая ее от демонов ее сновидений. Наконец, когда она успокоилась, Ник положил девушку на кровать и подоткнул одеяло. На него накатила неописуемая грусть, ему сделалось как никогда тоскливо и одиноко.