Иди сквозь огонь - Евгений Филимонов

– Ну тебя.

Они подначивали друг друга, превращая только что произошедшее в прошлое. В то, что уже свершилось, и подробности чего могут быть забыты. Он не хотел вспоминать своё далёкое прошлое, а она не хотела сейчас напоминать о нём. Молчаливый уговор, понятный без всяких слов.

Грай усмехнулся, наблюдая за этой игрой. Он тоже мог многое вспомнить и напомнить. А многое – и не забывал. Просто он не любил об этом говорить.

Он потёр плечо, пытаясь представить зелёного волка. Получилась смешная картинка. Но почему-то стало грустно.

– Ну что, поеду я. – Роза двинулась к выходу. – Нет. Не надо меня отвозить, я сама. Если что, то – искать знаете где. Салон «Око мира» и Видящая Роза. В любой момент. – Она рассмеялась. – Счастья тебе, Кирилл. И тебе, Сергей, тоже.

Она прикоснулась к их лицам, потом к рукам. Прошептала что-то на своём тарабарском наречии и стремительно исчезла за дверями.

Кирилл задумчиво смотрел ей вслед.

Глава 17

Когда Пал Палыч подходил к кабинету, где шёл урок Катиного класса, как раз прозвенел звонок.

Палыч составил план действий, простой и незатейливый – пойти и посмотреть на загадочную девчонку своими собственными глазами. Что-то, да увидит, умение различать людей никуда не делось. И уже совсем скоро он взглянет – и решит.

Он привалился к стене напротив дверей и стал ждать.

Из класса повалили парни и девчата. Палыч напряжённо всматривался в проходящих мимо него школьников, пытаясь увидеть подходящую под данное Костей описание. И тут она появилась, выплыв в коридор лёгкой походкой, помахивая сумкой. На мгновение их глаза встретились – понимание того, что его внимание замечено, возникло мгновенно, опыт прожитых лет не обманывал. Чертыхнувшись, он отвернулся и направился к дальнему концу коридора, где располагалась лестница наверх.

«Какая-никая, а причина для появления около кабинета – шёл делать ремонт, да отдохнуть остановился…» – Палыч поймал себя на том, что собирается оправдываться перед этой голубоглазой девахой, если та вдруг потребует объяснений. Остановился в изумлении, быстро перебрал ощущения, и понял, что безоговорочно верит в непричастность Кати к чему-либо плохому. Всего один взгляд, но эта синева однозначно не могла быть запятнанной. Что ж, чувствам надо доверять.

Пал Палыч недоверчиво покрутил головой, удивляясь сам себе. А позади послышались лёгкие шаги. Он напрягся – понимая, но не веря.

– Вы что-то хотели?

Когда она выходила, то снова уловила ниточки интереса. И сразу же увидела, откуда они взялись. У окна притулился пожилой мастер из слесарки, появившийся в школе несколько лет назад и занимающийся мелким ремонтом школьной утвари. Взгляд старого человека буравом ввинтился в неё, и Катя вздрогнула от странного ощущения. Она почувствовала, как её прочитали. Прочли не мысли, не намерения – а то, какой была её внутренняя суть. И потянувшись к удивившему её старику – удивилась ещё больше. Похоже, он понял, что его раскусили и решил сбежать, прикрывшись делами. И, самое главное, Павел Павлович – она вспомнила, как зовут мастера – не осознавал того, что только что проделал. Вернее – суть своих действий.

Катя прищурилась, и фигура пожилого человека окуталась плотным коконом водянисто-голубого цвета, отдающего желтизной. От человека пахло растерянностью и удивлением. Пахло?

Катя поняла, что теперь может обонять чужие чувства. Странное ощущение, словно по запаху точно знаешь вкус незнакомого блюда. На ум сразу пришла сказка о свинопасе с чудесным горшочком. Она стояла и смотрела, как человек, ставший для неё первым носителем аромата чувств, удаляется. И решила догнать. Зачем, она пока не знала. Возможно, он что-то знает о незнакомце и событиях того дня, ведь окна его каморки выходят прямо во двор.

Она догнала его, и выпалила первое, что пришло на ум.

– Вы что-то хотели? – И поперхнулась вылетевшей фразой. Ничего глупее придумать было невозможно. Катя представила, как это выглядит – тебя догоняют и в спину спрашивают, что же вы хотели. Невыносимо глупо. Она покраснела и попробовала исправиться:

– Добрый день, Павел Павлович. Извините, что брякнула глупость. – Катя улыбнулась обезоруживающе.

И улыбка отозвалась ответной. Пал Палыч затоптался на месте, растерянно улыбаясь и не зная, что ответить. Но Катя не ждала ответа.

– Меня Катя зовут, Солнцева. Из одиннадцатого Б. Хотела у вас спросить, вы не заняты?

– Да как бы, занят, вот на крышу иду, там посмотреть кой-чего надо.

Он надеялся, что девушка побежит по своим делам, давая ему время вернуться в обычное состояние. Но, похоже, сегодня боги отвернулись от него, а перед этим ещё и посмеялись всласть.

– Ой, а можно с вами? Я дома на крыше часто сижу по вечерам, а на школьной – ни разу не довелось. Скоро и учёба-то закончится уже. – Катя не лукавила, такая возможность не часто выпадала. Пусть это и выглядело ребячеством, ну и что? Она невинно уставилась Пал Палычу в глаза, забыв на миг, что догоняла мастера совсем за другим.

А он не отводил взгляд, снова буравя её хмурым прищуром. А потом в уголках глаз собрались морщинки-веселинки, и он улыбнулся, очень добродушно.

– На крышу, говоришь. Ну, давай. А на урок не надо тебе?

– Да нет, закончились уже. – Катя говорила правду, все занятия на сегодня закончились и до вечера она вольна делать всё, что угодно.

– Тогда пошли. Только осторожно.

Он неторопливо поднимался по лестничному пролёту, заканчивающемуся дверью на крышу. Достал ключи, и всё так же не торопливо отпёр замок.

Катю вперёд, несмотря на её ожидания, Палыч не пропустил. Он и так нарушал сейчас правила. Он прошёл в дверь и оказался на крыше, осмотрелся вокруг, и лишь тогда заглянул назад, приглашающе махнув рукой. Катя выпорхнула на крышу лёгкой серной, и сразу метнулась к парапету.

Вид с крыши открывался необычный. Привычные пейзажи внезапно предстали совершенно в ином виде – горизонт раздвинулся, и знакомые с детства стены недостроек обрели объём и глубину. Словно во сне – Катя вспомнила, как парила над Землёй и видела, каким далёким может стать горизонт. Так и сейчас – границы школы изменились.

Палыч подошёл и встал рядом. Кинул взгляд на неё и ободряюще улыбнулся, поняв, что она сейчас испытывает.

– Да, красиво. Всего три этажа, а вид, словно в первый раз очутился.

– А у нас двенадцатиэтажка. Там, где я живу. Но вокруг такие же высотки, и смотреть можно только по улицам – как в трубу. – Катя присела на выступ перекрытия и задумчиво подпёрла подбородок рукой. Глаза затуманились. – Красиво здесь. Необычно – и красиво. Я и не думала, что школа на отшибе стоит – за забором и не видать ничего.

– Для того и забор. Да и рощица помогает. Да и кто вокруг школы-то шлындать будет, исследовать? Вы же, как отучились – быстрее домой, подальше от учителей, так ведь?

– Ну, да, наверное. – Катя никогда не задумывалась об этом, школа и, в самом деле, никогда не побуждала на изучение её окрестностей. Хотя, роща… Но там они отдыхали, от всего, в том числе и от тесных кабинетов и коридоров, забываясь и расслабляясь.

– Ну что, Катя Солнцева, одиннадцатый Б – давай знакомиться, коли уж так вышло. Меня Павел Павловичем величают, но ты и так знаешь, как я понял. Но, представиться-то надо. – Палыч улыбнулся. – Странно как-то всё складывается, я с тобой хотел поговорить, а тут ты, сама нарисовалась. Чудеса.

Он смущённо кашлянул, не зная как продолжить. Вопросы жгли язык – но, как приступить, с чего начать, и не обидеть при этом – обычно эти мелочи не трогали его совершенно. Но с этой дивчиной всё шло наперекосяк, выбив из колеи прочно и надолго. «Что в ней такого-то?» – мелькнула мысль.

– Павел Павлович, – Катя всегда старалась выговаривать чужие имена чётко и полностью, чем нередко вгоняла тех, к кому обращалась, в лёгкую оторопь. Но Палыч понял – по другому эта девица не привыкла, и следует воспринимать такое обращение, как данность. Да и приятно ведь, в конце то концов. Многие за годы жизни и забывают, как звучит их имя отчество, привыкнув к укороченным Михалычам, да Санычам.

– Да, Катерина? – он решил, что разговор вести может и она.

– Только не поймите меня неправильно, пожалуйста. Я очень хочу вам задать несколько вопросов, по очень важному для меня делу.

– И по какому такому делу – сердечному, небось? – Пал Палыч улыбнулся, сбрасывая напряжение, ощутимо повисшее между ними.

– Да нет, не по сердечному. – Катя тоже улыбнулась, и в её глазах промелькнули весёлые бесенята.

И Палыча окатило чувство узнавания, словно он увидел что-то из далёкого прошлого, оттуда, где в коридорах носились такие дорогие сердцу сорванцы, не имеющие матерей и отцов, но всё равно любящие жизнь. Да, вот оно – то, что безоговорочно заставило его поверить в чистоту этой девчонки – сила жизни, бьющаяся внутри неё. Пусть она удерживает это море внутри, но он-то пожил, и способен услышать шум бьющихся о скалы волн прибоя. Прибоя, накатывающего и накатывающего, и поднимающегося всё выше и выше.