Тайландский детектив - Ирина Баздырева

- Я немного нервничаю, - объяснила Катя, перехватив в зеркале взгляд девушки, когда ее кисточка с тушью опять скользнув мимо, мазнула висок.

- Не торопитесь. Те господа внизу подождут вас.

То как девушка безлико назвала полицейских "теми господами" отстраняясь от них, невольно сделало ее Катиной союзницей, немного успокоив ее взвинченные нервы. Девушка ушла, отказавшись от чаевых.

Так и не позавтракав, Катя, перед тем как выйти из номера, бросила последний взгляд в зеркало. То, как тайка причесала ее, уложив волосы в затейливый узел, оказывается, очень ей шло. Джинсы скрывали ссадины и царапины на ногах. Глаза, подкрашенные с таким трудом, смотрят напряженно и испуганно. Постояв у зеркала и еще раз повторив себе, что она ни в чем не виновата и бояться ей нечего, Катя спустилась вниз.

В холле, не считая полицейского, ее ждали Зоя и Виктор. Виктор о чем-то спорил с полицейским, а администратор служил между ним переводчиком.

-Что происходит? - поспешила к ней встревоженная Зоя, глядя на нее на нее с заметным раздражением. - Почему здесь полицейские? Что им надо от тебя? Что ты опять натворила? За что тебя арестовывают? Почему ты сразу соглашаешься ехать, не узнав своих прав? Что ты молчишь? Ты конечно же не догадалась спросить ордер на арест? Почему меня и Виктора расспрашивают об этой ночи? Что этой ночью с тобой случилось? Где ты вообще была всю ночь?

- О чем они спорят? - как только Зоя сделала паузу, переводя дух, в свою очередь спросила Катя, кивнув на полицейского и начавшего уже злиться, Виктора.

- Ах, это... - не сразу сообразила Зоя, занятая своими мыслями, и рассеяно посмотрев в его сторону. - Виктор настаивает на том, чтобы сопровождать тебя, упирая на то, что на допросе должен присутствовать российский представитель, а полицейский талдычит, что Виктор всего лишь частное лицо, а представитель российского консульства уже ждет тебя. Но ты мне так и не ответила: что все это значит?

От ответа Катю освободил, подошедший к ним Виктор. Едва заметив ее, он сразу потерял интерес к полицейскому, который, чем больше русский наседал на него со своими требованиями, становился только молчаливее и отчужденее:

- Не углядел я за тобой, Котенок, - он смотрел на нее с таким беспокойством и тревогой, что Катя, с нарочитой беспечностью сказала:

- Да не переживай ты так. Вот, увидишь все, обойдется, - сама в это слабо веря.

Он кивнул, кажется тоже нисколько не поверив ей.

- А как же выставка? - беспомощно спросила Зоя вслед уходящей в сопровождении полицейского, Кате. - Что теперь будет? - повернулась она к Виктору. В ответ тот только пожал плечами.

Приятная прохлада обволокла ее, успокоив разгоряченную кожу, как только Катя оказалась в машине полиции. В ее салоне работал кондиционер. Опустив на лицо темные, солнцезащитные очки, Катя напряженно размышляла о том, как ей быть, благо ее сопровождение не докучало ей. Полицейский и шофер, сидевшие впереди, изредка переговаривались между собой или отвечали на хриплые, трещащие от помех, позывные рации.

Катю сильно тревожило то, что с алиби у нее ничего не выходит. Одно, что она могла сделать - это молчать, пусть даже в Таиланде при аресте такого права и не существовало. Она поданная другой страны и точка. Но с другой стороны, отмалчиваясь, она позволит навесить на себя всех собак - обвинения в убийствах, которых она не совершала, а что так и будет, ей ясно дал понять Вонг. Ее дело безнадежно еще и потому, что полиция всеми силами будет прикрывать неприглядную деятельность одного из своих, а именно следователя с труднопроизносимой фамилией, чтобы скрыть от всех истинное положение вещей.

Алиби у нее не было, наедятся не на кого и ни каких шансов выпутаться из всей этой скверной истории. Внутреннее ее состояние напоминало эпизод из "Бриллиантовой руки": когда в поднимаемом вертолетом автомобиле, мечется насмерть перепуганный Козодоев-Миронов, истерично выкрикивая хмурому Папанову: "Что делать! Что делать, Лелик!", "Сухари сушить" - следует философский ответ. Она закрыла глаза и в отчаяние взмолилась.

Приехали, как-то неожиданно, быстро. Перед ней услужливо распахнули дверцу и девушка, выйдя из машины, вслед за полицейским вошла в старинное, но добротное, недавно отреставрированное здание, с гербом Таиланда над парадной дверью. Здание внутри было модернизировано. Везде хром, стекло и мрамор. Лифт поднял их наверх, мягко остановился на нужном этаже и бесшумно раздвинул створки. Они прошли по безлюдному коридору к высокой двустворчатой двери, которую полицейский, потянув за медную ручку, открыл перед ней. Отступив в сторону, он пропустил Катю вперед и, едва она вошла, тихо прикрыв ее, занял рядом с ней свой пост.

Стискивая ремешок сумочки, Катя нерешительно огляделась, не понимая почему в просторной комнате так сумрачно. Может у нее в глазах от страха темно? Но оказалось, что она всего навсего забыла снять солнечные очки. Поспешно сдернув их, она смущенно улыбнулась.

При ее появлении из-за длинного стола поднялось трое мужчин, а двое военных, стоявшие у окна, повернулись в сторону вошедшей. Один из троих, грузный фаранго, поспешил к ней навстречу, протягивая руку.

- Прасько Семен Геннадьевич, юрист российского консульстве в Бангкоке. Я ваш адвокат. Вы не против? - доверительно представился он, крепко пожав Катину руку.

- Что вы, совсем не против. Я рада! - воспрянула она духом, живо ответив на его пожатие. Половины тяжести словно спало с ее плеч: она не одна. Ее все-таки не бросили на произвол судьбы, самой выкарабкиваться из тяжелейшей ситуации с которой ей нипочем не справиться.

На первый взгляд Семен Геннадьевич производил впечатление простоватого человека, который не прочь выпить со случайно подвернувшимся собутыльниками и уже после третьего стакана, считающих их своими в доску. Такие становятся душою компании и способны утомить собеседника анекдотами. Но холодный, оценивающий взгляд прозрачно-голубых глаз, на темном от загара лице, заставлял подозревать, что это далеко не простак, а тертый жизнью, хваткий человек. Это немного успокоило Катю, с интересом и надеждой присматривающейся к этому пятидесятилетнему человеку с гладкой загорелой лысиной.

Дорогие, фирменные вещи не скрывали недостатков его фигуры. Тонкий кожаный ремешок, поддерживал легкие, светлые брюки на небольшом округлом брюшке любителя пива. Подмышками и на спине его белой рубахи, в мелкую синюю полоску, расползались темные пятна пота, чей запах перебивался неназойливым ароматом тонкого дорогого парфюма. Ворот рубашки расстегнут, узел темно-синего галстука ослаблен и сбился на бок. Как и большинство русских Семен Геннадьевич не умел носить дорогих костюмов, а точнее не обращал на это никакого внимания, и, может быть, потому не приобрел лоска, свойственного иностранцам.

- Я в курсе, что произошло с Тихомировым. Сочувствую вашей утрате. Все будет хорошо, расслабься, - понизив голос, успокоил он ее, сразу переходя на "ты". - Ты всего лишь свидетель. Помни об этом, отвечая на вопросы этих господ.

После чего он начал представлять Катю присутствующим.

- Господин Прачат. Отдел внутренних расследований.

Сложив ладони перед собой, господин Прачат поклонился Кате. Самый низкорослый и хрупкий из всех присутствующих, с впалой грудью, он произвел на девушку неприятное впечатление. Неприязнь вызывал его немигающий, неподвижный взгляд, с каким он смотрел на нее, сохраняя на лице приветливую улыбку. Катя глянула в его глаза болотного цвета, и ей показалось, что зрачки его сузились, вытянувшись в длину как у рептилии. Опять ее воображение сыграло с ней злую шутку, всегда проявлявшееся, где не надо. Катя протянула ему руку, стараясь, чтобы ее улыбка не казалась слишком натянутой. Господин Прачат быстро коснулся ее руки и отступил. "Дракон какой-то" - подумала Катя. Это сходство усиливали глубокие залысины, делавшие его вытянутое лицо еще длиннее, а узкие синюшные губы и тонкая морщинистая шея, видневшаяся из-за свободного ворота кителя, усиливала на подозрение, будто рептилия приняла человеческий облик.

Катя заметила, что молодого коллегу господина Прачата, Семен Геннадьевич представил несколько небрежно, сказав только, что он непосредственный начальник, погибшего следователя с труднопроизносимой фамилией и возглавляет уголовный отдел. Форма на этом представителе власти висела мешком, а его старания выглядеть солидным и значительным были слишком заметны. Не он ли допрашивал в первый раз Виктора? Этот невысокий мужчина, то и дело выпрямлял сутулую спину, выпячивая вперед узкую грудь, но все время забывался, слишком часто склоняясь к Дракону, чтобы выслушать его реплики и указания.

Катю он встретил с демонстративно заложенными за спину руками, широко расставив ноги и нахмурив короткие редкие брови, поприветствовал ее скупым кивком. Но как только, Катя и Семен Геннадьевич отошли, он растеряв всю свою надменность, кинулся выдвигать перед Драконом стул, которого тот, едва коснулся. Когда же Дракон устроился, раскрыл пред ним папку с бумагами. "Классическая шестерка" - определила Катя, наблюдавшая за его лакейскими прогибаниями.