Верни моего сына (СИ) - Златова Тата

— Попробуйте поговорить… — робко предложила мать и сжала голову в плечи, когда Лера обернулась и пронзила ее взглядом. — Спокойно поговорить. Выяснить, почему Амелия так с тобой поступила. Попытаться разобраться… Может, тогда она одумается и отдаст ребенка?

— Амелия? Одумается? — громко хмыкнула. — Мам, мы с ней уже разговаривали однажды. Ничего хорошего из этого не вышло. Я решила, что еще раз с ней встречусь, но только для того, чтобы она поняла окончательно: добровольно я ей сына не отдам. И если решение не поменяет, будем разбираться через суд!

Сказав это, подошла к окну и распахнула его настежь. Подставила лицо теплому ветру и закрыла глаза, словно он мог остудить ее эмоции. Вздохнула с облегчением, когда услышала, что за спиной закрылась дверь. Присутствие матери напрягало и сбивало с толку. Никак не получалось сосредоточиться на предстоящей встрече. Только закрывшись на щеколду и прислонившись к стене, Лере удалось наконец немного успокоиться. И с ясной головой она начала обдумывать детали.

Глава 35

Еще с пяти утра забарабанил дождь. Стук капель прогнал остатки сна и больше не позволил уснуть. Лера лежала и смотрела в потолок. Все пыталась предугадать, в каком русле будет проходить разговор, хотела заранее обдумать ответы, но в голове, как назло, был один сумбур. Монотонный стук навевал тоску, хотелось верить, что природа тоже готовится к встрече и негодует. Хотя эти же капли будут падать на холеное лицо Амелии, на ее модный плащ и туфли, этот же ветер запутается в ее волосах, а солнце мигнет в них бликами. И от такой мысли стало еще тоскливее.

Однако когда увидела из окна машину Матвея, настроение заметно улучшилось. Влезла в брюки и покрутилась у зеркала, отмечая, что фигура после родов полностью пришла в норму. А еще поймала себя на мысли, что теперь предпочитает яркие тона, потому что оттенки серого невольно напоминают об Амелии, а черный вообще вгоняет в тоску.

Матвей выглядел мрачным. Бросилась в глаза мятая рубашка и взъерошенные волосы. Буркнул что-то похожее на приветствие и завел мотор. Минут через десять все-таки признался:

— Прости, Лер, но я действительно считаю, что вам не нужно с ней видеться. Да, я хочу разобраться с ней насчет дачи, но это дело подождет, потому что сейчас важнее вернуть Лешку. Я знаю, что каждая встреча с ней приносит тебе боль, поэтому и хочу оградить тебя от этой боли. Но ты уперлась рогом, поэтому мне пришлось согласиться. Одну я тебя бы точно не отпустил.

Она улыбнулась:

— Спасибо, что понимаешь. И все же сделаем так, как просит Амелия. Заодно и проверим, подвела меня интуиция или нет.

Мимо проплывали витрины магазинов, бизнес-центры и дома, и чем ближе приближались к месту встречи, тем сильнее Лера укреплялась в мысли, что Лия не придет.

Так и получилось.

Возле кафе никого не оказалось. Внутри тоже. Матвей еще раз прошелся по залу, расспросил официантов, — безрезультатно. Никто не видел даже отдаленно похожей девушки.

— Может, ты время перепутала? — уже на выходе спросил Матвей, озираясь по сторонам.

— Нет, не перепутала. Я точно помню и время, и место встречи. Наверно, Амелия просто передумала.

— Или что-то задумала, — предположил он, а она похолодела. Вспомнила про деньги, спрятанные в гараже, вспомнила, как мать утром с кем-то разговаривала по телефону, и голос такой приглушенный, вкрадчивый… Похоже, сестра действительно решила ее перехитрить! С этой мыслью бросилась обратно к машине. Матвей кинулся следом.

— Быстрее! Домой! — крикнула, застегивая ремень безопасности. — Скорее всего, Лия…

Он понял без слов.

Сердце забилось сильнее, когда увидела дверь подъезда. Выпрыгнула из автомобиля, не дожидаясь полной остановки. Дрожащими пальцами ввела код домофона, не в силах рыться в карманах и искать ключи. Матвей поймал дверь в последний момент, еле успел заскочить в подъезд следом за ней. Его присутствие немного успокаивало, не давало панике взять верх. Створки лифта закрылись, в кабине заиграла музыка, которая лишь действовала на нервы. И только когда Матвей взял ее руки в свои и сжал ладони, удалось окончательно преодолеть панику. Лера переступила порог квартиры уже решительной и собранной.

— Ты так быстро вернулась? — удивилась мать, выйдя из комнаты. Лицо у нее было заплаканное. Постоянно поправляла пряди, которые выбивались из пучка, и сжимала в ладони носовой платок. Догадка подтверждалась.

— Амелия не пришла на встречу.

— Да?

Какое-то наигранное удивление, неестественное. И глаза прячет. Значит, интуиция не обманывает.

— Она приходила? — зачем-то задала вопрос вслух. Возможно, надеялась, что мать ответит честно. Только нормального ответа так и не последовало.

— Ну…

— Все ясно.

Бросила взгляд туда, где висел ключ от гаража. Да-да, именно висел, потому что сейчас на гвоздике ничего не было. Не нужно быть детективом, чтобы догадаться, что сюда приходила эта фурия. Ничего не говоря, вышла на лестничную клетку и бросилась вниз по ступенькам. За спиной слышались торопливые шаги Матвея. Он молчал, но следовал за ней, как тень, и понимание того, что он рядом, успокаивало. В случае чего всегда сможет защитить.

До гаража было рукой подать. Поравнявшись с ним, остановилась и уперла руки в бока.

— Думала меня перехитрить? — воскликнула, прищурившись.

Амелия, застигнутая врасплох, замерла. Ухоженные руки, сжимающие пластиковый ящик для инструментов, так и застыли в воздухе. Все-таки мама молодец! Прекрасно видела, как нанятый Лерой грузовик перевозил чемоданы в другое место. Куда именно — не знала, но любимой дочери об этой детали не сказала, иначе бы та не устроила здесь погром. М-да, отец явно не обрадуется, когда увидит, во что превратился его гараж!

— Ты ведь специально все это устроила? Пригласила меня на встречу, а сама не пришла. Пыталась выиграть время, чтобы найти свои миллионы? Успокойся, их здесь нет!

Амелия медленно повернулась: лицо пунцовое, глаза сверкают, вся дрожит от гнева. Стильное платье перепачкано мазутом, как щеки и плечи. Ну и картина!

Сначала глаза сестры загорелись ненавистью, она даже открыла рот, чтобы что-то сказать, но внезапно встретилась взглядом с Матвеем и… уронила на ногу тот самый ящик. Слух хлестнули крепкие словечки, вырвавшиеся из ее уст. Когда Лия снова подняла голову, Лера уже обнимала Матвея. Только эффект оказался прямо противоположным: вместо того, чтобы рвать и метать от злости, Лия оцепенела, в ее глазах показались слезы, губы исказила болезненная судорога, а лицо посерело и почти слилось с цветом платья. И эта боль, так ясно отразившаяся во всем ее облике, совершенно точно была связана с Матвеем. Лера взглянула на него — он смотрел на бывшую жену, нахмурив брови.

— Дурной пример заразителен, — с деланной небрежностью бросила Лера, обратившись к сестре. — Решила пойти по твоему пути и увести чужого мужа. Пусть и бывшего. Что, не ожидала?

Лия ничего не ответила. Смотрела неотрывно на того, кого дурачила много лет. Какое-то странное поведение. Она так стремилась отыскать свои деньги, даже платье ради них испортила, а теперь, когда их не нашла, никак не реагирует на ее подколки. Только Матвея прожигает взглядом, еще и носом шмыгает. И это Амелия? Наглая, беспринципная особа?! Что-то не верится.

— Так о чем ты хотела со мной поговорить? — уже нормально, без издевки, поинтересовалась Лера.

И опять не получила ответа.

Сестра словно в землю вросла. Все смотрела и смотрела на Матвея, словно не видела его сто лет, а по щекам бежали слезы. Это что, галлюцинация? Лера даже поморгала: нет, не показалось, точно ревет. В первый раз увидела, как Лия плачет. Неужели кроме злобы и гнева она способна испытывать какие-то светлые эмоции? Неужели это сердце, опутанное паутиной зла, умеет что-то чувствовать? Оказывается, боль умеет преображать, умеет срывать маски. Берет верх над другими чувствами и обнажает душу, делая человека уязвимым.