Игра в кошки-мышки - Светлана Алешина

— Нет, я не думаю, что это правильно, — возразила Лариса. — Мне хватит времени до вечера.

— Ну ладно, — согласился Олег. — Заодно пообщаемся и насчет Шабанова.

Он встал и, поблагодарив супругов за гостеприимство, откланялся.

Как только он ушел, Лариса сразу ощутила усталость. Она зевнула и почувствовала, что начинает клевать носом. Чмокнув Евгения в макушку, она пошла к себе в спальню. Все-таки спать у себя дома гораздо приятнее!

Человек встал и, пройдя в прихожую, взял трубку.

— Я слушаю. — По тому, как звонил телефон, он уже понял, от кого этот звонок.

— Груз на месте? — раздался голос с легким кавказским акцентом.

— Да, все готово.

— Мы скоро приедем. Я позвоню еще.

В трубке послышались гудки, и мужчина, положив трубку на место, пошел на кухню. Он сел на табуретку и, достав из почти новой пачки сигарету, прикурил от спички.

Все получалось, но тревога не отпускала его, особенно в последнее время. Этот так называемый «бизнес» начинал его тяготить. Денег было много, и он привык к ним. Жить по-другому, на одну зарплату, он уже не сможет. Это однозначно. Но он чувствовал, что должно произойти нечто неприятное. Это угнетало, и, как он ни старался казаться беспечным и веселым на работе, получалось у него это все хуже.

«Ничего, — успокаивал он сам себя, — груз заберут, и все будет хорошо. Потом я откажусь. Можно будет заняться чем-то более спокойным. Пусть я проиграю немного в деньгах, зато нервы будут в порядке».

Тут в дверь позвонили. Он настороженно встал и прошел в прихожую. Вообще-то он никого не ждал. Посмотрев в «глазок», он усмехнулся и открыл дверь.

Все-таки как хорошо просыпаться дома! Лариса прекрасно выспалась и чувствовала себя отдохнувшей и готовой к новым похищениям. Последнего ей, правда, на самом деле больше не хотелось.

Она передернулась, вспомнив холодное дуло пистолета у виска. Покосилась на часы и вскочила с кровати. Если она не хочет снова переполошить весь местный ОМОН, ей надо поторопиться, а то на этот раз Карташов так долго ждать не будет. Сразу же поднимет шухер.

Она усмехнулась, представив себе эту картину, но, подумав о последствиях, только вздохнула и пошла в ванную умываться. За окном уже сгустились вечерние сумерки. Лариса почувствовала себя выбитой из привычного режима времени — утро перемешалось с вечером.

«Интересно, — проходя на кухню, подумала она, — а в клинике больше ничего не произошло за время моего отсутствия?»

В это время зазвонил телефон. Подняв трубку, она услышала предупредительный голос Олега.

— Ты хорошо отдохнула? — спросил он.

— Просто замечательно.

— Может быть, за тобой приехать? А то опять куда-нибудь пропадешь?

— Спасибо, — засмеялась Лариса, — но думаю, это лишнее. Я буду у тебя через полчаса.

Тут на кухне появился довольно встревоженный Евгений.

— Ты опять куда-то уезжаешь? — подозрительно спросил он.

— Да, у меня дела.

— Может быть, тебя отвезти?

— Спасибо, но, думаю, не стоит, — вежливо отклонила она предложение мужа. — На роль охранника ты все-таки мало подходишь.

А про себя подумала: «Надо же, какие церемонии! Один мужчина звонит, справляется о самочувствии, другой предлагает услуги бодигарда! И все вроде бы так искренне… Все-таки есть и положительные стороны в похищениях. И муж сразу становится другим, и бойфренд показывает всю свою галантность!»

…Уже подъезжая к отделению милиции, Лариса издалека увидела около освещенного входа фигуру Карташова. Он нервно ходил туда-сюда, всматриваясь в проезжавшие мимо машины. Завидев «Вольво», он тут же бросился открывать дверцу.

«Черт побери, а все-таки это приятно», — улыбнулась Лариса.

— Пойдем быстрее, — взял он ее за руку, — нас уже ждут.

Они обошли здание и приблизились к довольно невзрачной двери в углу двора.

— Это и есть наш архив, — объяснил Карташов.

Открыв дверь, они оказались перед довольно мрачной лестницей, ведущей вниз.

— Почему все архивы обязательно находятся в подвале? — возмущалась Лариса, у которой с лестницами в подвал были связаны не самые лучшие недавние воспоминания.

Тем не менее ей все же пришлось пересилить себя и спуститься вниз по довольно крутой лестнице.

В подвале их встретил невысокого роста пожилой мужчина с абсолютно седыми волосами, торчащими в разные стороны, и седыми бакенбардами. Из-под нависших бровей блестели темные, как спелые вишни, глаза. Во взгляде старика чувствовались интерес и внимание.

— А это и есть наш архивариус, — сделал широкий жест Карташов.

— Изумруд Владимирович Подноготный, — представился он, с интересом рассматривая Ларису.

— Очень приятно, — улыбнулась она, с трудом скрывая удивление от такого имени. — Котова Лариса.

— Наслышан, наслышан, — хитровато, почти по-ленински прищурился Изумруд Владимирович. — Да вы проходите, молодые люди. Что вас интересует?

— Где-то во время перестройки в нашем городе был процесс над медработниками. В общем, это все, что известно… — несколько растерялась Лариса.

— Присаживайтесь, — указал архивариус на стулья и сел сам.

Он выдержал паузу, обвел Карташова и Ларису взглядом, как бы набивая себе цену, и неторопливо начал:

— Я хорошо помню этот, как вы выразились, процесс… Темное это дело… Непонятное… Но совсем не потому, что мало было материала. Вон, — он кивнул в сторону полок, — целых три тома. Все огроменные. Только сам процесс был, как бы это сказать, не к месту, что ли…

Изумруд Владимирович снова взял паузу, не спеша достал пачку «Беломорканала» и, выбив оттуда папиросу, закурил. Когда сизый дым отечества поднялся под потолок архива, Подноготный продолжил свою неторопливую речь.

— Почему я так хорошо это помню? — улыбнулся он, поглядывая на Ларису. — Да по очень простой причине. Я работал тогда секретарем в суде. В том числе и на этом процессе. Странное дело было даже для того времени. Совершенно непонятно, зачем его вообще в суд пустили. Никакого приговора тогда никому не вынесли, да и не могли бы.

— Это почему? — удивилась Лариса.

— Да потому что речь шла о продаже так называемых наркотических препаратов. А как всем тогда было известно — наркомании в Советском Союзе не существовало. А нет наркомании — нет и проблемы.

— Ничего себе, — прошептала Лариса, хотя что-то в этом роде и ожидала услышать.

— Процесс был, конечно, закрытый. — Изумруд Владимирович пристально посмотрел на Карташова и Ларису. — Никаких там журналистов, никаких репортеров и близко не подпускали. Да что там говорить, родственников-то и тех не было. Все свелось к тому, что всех главных лиц больницы сняли, остальных уволили без права работать в медицине. Вот, собственно говоря, и все.

И архивариус развел руками — вероятно, для наглядности своих слов.

— А посмотреть это дело можно? — спросила Лариса.

— Конечно, можно, — закивал Изумруд Владимирович. — Отчего же нельзя? Конечно, можно. Для этого мы здесь и сидим.

Он встал и прошаркал куда-то вглубь.

— Прошу, леди, — донеслось вскоре оттуда, — пройдите сюда.

Лариса встала и пошла на голос.

— Вот смотрите, — положил он на небольшой столик три увесистые папки. — Может быть, это вам поможет. Это, конечно, не судебный архив, а следственный, но все-таки…

— Да, может быть, это и поможет, — согласилась Лариса, с ужасом глядя на папки, возвышающиеся посреди стола. — Я так думаю, что сначала нужно узнать, был ли там один человек. Скорее всего он проходил как свидетель.

— Как его фамилия, имя, отчество? — осведомился Подноготный.

— Луценко Михаил Федорович, двадцать седьмого года рождения. Вдовец, имеет сына и дочь. Связь с детьми не поддерживает, — отрапортовал из-за плеча Ларисы Олег.

— Молодец, — похлопала она его по плечу. — Все выяснил!

— Луценко? — нахмурил лоб Изумруд Владимирович. — Я не помню, но сейчас найдем. Кажется, я знаю, где это должно быть.

Он взял второю папку и углубился в ее изучение.

— Луценко Михаил Федорович, — удовлетворенно произнес он, разворачивая папку к Ларисе. — Да, он был свидетелем, причем второстепенным.

Лариса бегло просмотрела все, что касалось Луценко, и вздохнула.

— Да, он действительно не играл никакой роли, — согласилась она с архивариусом. — Просто лежал в той самой больнице, где происходили все эти безобразия, и что-то там заподозрил. Не те таблетки ему дали… Ерунда какая-то! — в сердцах воскликнула Лариса. — Ладно, оставим пока этого Луценко. Он что-то говорил про старшую медсестру, которая как-то была во все это замешана. И которая якобы не имеет права работать в медицине. А у него, похоже, пунктик был, свойственный всем людям сталинско-брежневской закваски, — все строго по инструкции…