Трансплутон - Герберт Франке

Ну ладно, простите, что я отвлекся. О чем мы говорили? Ах да, о тестах! Я прошел их неплохо. Я оказался в числе лучших. Но тут возникли новые трудности. Техника, машины — во всем этом я хорошо разбирался. По-настоящему хорошо. Со здоровьем у меня также все было в порядке — я не боялся перегрузок, вибрации, жары и холода. Я чувствовал себя в центрифуге, как дома. И все же я боялся.

Я боялся психологических тестов. Я уже понял, какого типа людей отбирали психологи, и знал, что скорее всего я им не подойду. Я не мог бы назвать себя особенно спокойным, миролюбивым, бесстрастным. Зато я был настойчивым и целеустремленным. Поэтому я не стал ожидать, когда с треском вылечу из проекта. Я пошел к частному психологу, заплатил ему большие деньги, собственно почти все деньги, которые у меня были на тот момент, и он научил меня, как проходить тесты. Мы разбирали их вопрос за вопросом, картинка за картинкой. И в конце концов это оказалось не так уж сложно. Например, знаменитые кляксы Роршаха. Я просто не должен был разглядеть в них ничего особенного — никаких сражающихся людей, никаких любовников, никаких взрывов, никаких инопланетных кораблей — сплошные цветочки, бабочки, облачка. Ну так вот, говоря коротко, я успешно прошел все тесты и был зачислен в состав команды.

Все звучит очень правдоподобно за исключением одной мелочи. Я знаю, что в молодости ты привлекался к суду за драку и несколько месяцев отсидел в тюрьме. Как быть с этим?

Не знаю, нужно ли мне оправдываться. Я же не упоминаю, что Ласло в свое время задерживали за вождение в пьяном виде.

Мне тогда было шестнадцать.

Ах, прошу прощения! Мне было семнадцать, а тот парень передергивал карты. Между прочим, он был на голову выше меня и шире в плечах, но… он получил по заслугам. Потом мне пришлось научиться сдерживать себя, и я научился, иначе не сидел бы рядом с вами.

Думаю, не стоит дальше копаться в подобных вещах.

Напоминаю, мы собирались быть честными друг с другом. Ну хорошо. Теперь очередь Амадеи.

Меня зовут Амадея Бальбао. Я не участвовала в первой экспедиции и вообще раньше не бывала в космосе. Как и почему я оказалась здесь? Резонный вопрос. У вас троих есть одна и весьма уважительная причина — вам было слишком тесно на Земле. Слишком жесткая система контроля, слишком мало заповедных уголков, естественных ландшафтов. Настоящие мужчины чувствуют себя там, как в клетке. А здесь перед нами невероятный простор, невероятные опасности, приключения, невероятная свобода. Не буду лгать: меня это тоже привлекает. Однако покинуть Солнечную систему и на долгие годы оказаться запертой внутри космического корабля? На это я не пошла бы даже ради возможности изучить планеты системы Альфы Центавра. Да и стоят ли эти планеты изучения? Что если это просто газовые гиганты, вроде Юпитера и Сатурна, или безжизненные обломки камня, вроде Меркурия или Плутона? Тратить на это десять или двенадцать лет жизни? Нет, увольте. У меня и в мыслях не было принимать участие в первой экспедиции.

Кроме того, тогда ты была еще слишком молода.

Совершенно верно. В год старта вашей экспедиции мне было шестнадцать. Но у меня была старшая сестра. Ее звали Верена. Вы должны ее помнить. Я всегда восхищалась ею, но не всегда понимала. Я не понимала, почему она так хочет улететь вместе с вами. Мне казалось, что она предает нас, нашу семью. У Верены была неженская профессия — она была специалистом по электронике, но при этом она не была ни синим чулком, ни сухарем, наоборот она интересовалась всем необычным, всем, что будило фантазию. Искусственный интеллект, загадки биологии, эволюции, необычные человеческие способности — Верена много рассказывала мне об этом. Не знаю, была ли она так же откровенна с другими. Скорее всего нет, она боялась, что ее поднимут на смех. Но мне она могла доверять. Наверное, я была нужна ей ничуть не меньше, чем она была нужна мне. А я просто жила ею. Что ее особенно интересовало? Как люди стали такими, какие они сейчас, и могла ли их эволюция пойти по другому пути? Что ожидает человечество в будущем? Будет ли оно развиваться дальше или останется прежним во веки веков? Может ли вообще что-либо остаться неизменным в нашем вечно меняющемся мире? Но возможны ли изменения, если мы пытаемся мыслить внутри узких, искусственно созданных рамок? Если с детства подавляем в людях способность к творчеству, волю, способность мечтать, проявлять инициативу, ставить перед собой все новые цели? Если мы приучаем их к эрзац-счастью, защищаем от фантазий и разочарований, от ответственности? Мы упражняем мышцы, чтобы они не атрофировались, но стремимся избавить мозг от любой нагрузки…

Ну ладно. Так или иначе Верена узнала об экспедиции. Она рассказала мне, что подала заявление. Это означало, что мы расстанемся на двадцать лет. Но Верена ни на секунду не усомнилась в своем выборе. Позже я поняла — ею руководила не скука, не жажда приключений, ее вела надежда. Ей казалось, что там, в глубинах космоса, она найдет ответ на свои вопросы. Наше земное общество казалось ей абсурдным. Она мечтала шагнуть за границы известного мира, увидеть нечто иное. Ей казалось, что тогда она сможет лучше понять нашу жизнь.

Пожалуй, ей было легче, чем вам, попасть в состав экспедиции. Институт, в котором она работала, принимал непосредственное участие в подготовке экспедиции, поэтому она могла воспользоваться своими связями. Кроме того, она была женщиной и могла требовать для себя привилегий под флагом борьбы за равноправие. Руководство в последнюю очередь хотело прослыть консерваторами, допускающими дискриминацию женщин. В то же время заявки на участие в экспедиции подали почти двести мужчин и всего двенадцать женщин. Верена выиграла конкурс без особого труда. Возможно, она тоже пускалась на хитрости, но об этом мне ничего не известно. Я знаю только, что она довольно быстро получила вожделенное место на корабле.

Что было с ней потом? Об этом вам лучше знать. Я же закончила школу, поступила в университет. Я изучала биологию, кибернетику, я училась строить и программировать андроидов и позже стала одним из ведущих специалистов в этой области. Вероятно, поэтому Ласло обратил на меня внимание и предложил мне принять участие в этой экспедиции. И я согласилась.

Но почему ты согласилась?

Почему? Скажите мне сами. Потому что Верена так и не вернулась домой. Прошло уже восемь лет после вашего возвращения, а я так и не знаю, что случилось с моей сестрой.

Я хочу наконец это узнать. Я хочу увидеть то, что увидела она, и, может быть, понять то, что поняла она. И еще… Я верю в невозможное. Я хочу быть уверена, что использовала все, пусть даже безумные возможности найти и вернуть ее. Вот и все.