Конан и цепь оборотня - Ник Харрис

— Я тебя не гоню, — уточнил он. — Можешь идти со мной. Я просто хочу сказать, что ты свободен в выборе.

— Я пойду с тобой, — ровным голосом: сказал Култар.

— Хорошо, — кивнул Конан, — но потом не жалуйся.

Медлить дальше было невозможно. Бог-демон не любит ждать… Конан повернулся и решительно зашагал к. арке. Позади слышалось дыхание Култара.

Жертвенная пещера оказалась ничем не лучше других. Те же сталактиты, такие же валуны, разбросанные там и тут, высокий, неровный свод… Только посредине возвышался плоский камень, уложенный на высокий постамент. К нему вели грубые ступеньки, по которым, наверное, жрецы восходили к алтарю, ведя за собой связанную красавицу, приносимую в жертву…

«Собственно, почему именно красавицу? — подумал Конан. — Почему во всех легендах и сказаниях в жертву приносят именно красавиц? Почему бы не принести в жертву самую уродливую, самую безобразную девицу, или, еще лучше, старуху? Вообще-то, божеству положено самое лучшее, — продолжал он размышлять, приближаясь к алтарю, — наверное, поэтому и жертвовали красавицами…»

И вдруг всей кожей, всем существом Конан ощутил присутствие зла. Только что пещера казалась пустой, даже заброшенной. Миг — и страшное, могучее, до боли чужое существо царит в ней, одним своим существованием вселяя в смертных невыразимый, ни с чем несравнимый ужас. Киммериец остановился недалеко от основания постамента. Чуть позади замер, тяжело дыша, Култар.

Туманное облако клубилось на жертвенном: камне. Менялось, корчилось, уплотнялось в некое подобие человеческой фигуры.

И таким ужасом веяло от этого сгустка дыма, что Конан невольно опустил голову. Лучше не видеть появление Загана — одного из Властителей Древности, о котором предупреждала его Книга. Ужасный лик с золотой короной на голове мелькнул тогда перед глазами Конана — навеянный Книгой и силой Ниаматара. Теперь же предстояло воочию лицезреть жуткого бога и более того — попытаться с ним договориться.

— Где мой слуга? Где женщина, выбранная мной в жертву? — от звуков голоса Загана, казалось, сотрясались своды пещеры.

Конан поднял голову. На алтаре высилось существо, внешне напоминающее человека. Пурпурная царская мантия, переливаясь, ниспадала на бурую поверхность жертвенного камня. Пальцы с холеными ногтями были унизаны перстнями, и каждый перстень стоил целого королевства. На курчавой голове покоилась золотая корона, украшенная драгоценными камнями небывалой величины.

Плавно ступая, Заган величаво сошел по ступенькам и остановился в двух шагах от Конана. Повеяло могильным холодом, будто приоткрыли дверь в старый склеп. Немигающими глазами царь посмотрел на Култара, и тот рухнул, как марионетка, у которой внезапно перерезали все нити. Сам Конан держался: из последних сил… Казалось, бог-демон своим присутствием вытягивает тепло из тела, выпивает кровь, отбирает жизнь.

— Я жду ответа, — на сей раз голос Загана был вполне человеческим.

Конан внезапно понял, отчего вид этого существа так ужасен. В лице демона — на первый взгляд, обычном — было нечто, отличающее его от людских лиц. Несоответствие. Несовпадение. Будто кто-то содрал кожу с давно умершего человека и надел на себя. А под кожей — шевелятся, ползают, пытаются выбраться черви. И всё — все размеры, пропорции — нарушены.

— О, великий Заган, — заговорил Конан, пересилив себя. — Твой слуга предал тебя! Он захватил женщину, намеченную тобой в жертву, но не отдал ее тебе. Он сделал ее любовницей, хочет вырастить из нее монстра и бросить вызов богам.

Немигающим змеиным взглядом Заган впился в самую душу Конана. Зрачки его — бездонные черные дыры — заслонили мир. Или это потемнело в глазах?

— Я вижу, смертный, что тебя послал Ниаматар! Когда-нибудь мы разделаемся с этим глупцом, считающим себя стражем Врат! Когда-нибудь!..

Конан держался из последних сил… Ужасная, непреодолимая сила тянула его к земле; Хотелось лечь на камни и, наконец, отдохнуть. Уснуть. Забыться и не видеть, не слышать, не знать…

— Помоги мне найти козлоногого, — прохрипел киммериец, падая на колени. Не было сил стоять… Но возможно, бог понял ЭТО как проявление покорности, как жест преклонения.

— Хорошо. Ты будешь знать, где он. Этот неблагодарный раб решил спрятаться!.. От меня! — в пещере раздался хохот, и сверху посыпались небольшие камни.

И уже теряя сознание, Конан услышал:

— Он должен умереть на этом алтаре! На сей раз он сам будет жертвой…

7

Ничто, казалось, в этот вечер не сулило беды. На Шадизар опускалась благословенная ночь. Еще один суетливый знойный день канул в лету. Благостный сон надвигался на землю — спокойный и глубокий. Спит, сладко причмокивая, толстый купец в объятиях любимой жены, устало раскинулся ремесленник, наскоро насладившись жилистым телом немолодой супруги, сопит во сне хлебопашец, богатырски храпит воин, хлебнувший доброго вина. Спит трудовой и послушный закону народ славного города. Не слышит тяжкой поступи надвигающейся беды.

А если бы и услышал? Разве сумел бы ее остановить? Ведь были и те, кто услышал. Кто не спал… лихие люди: воры, грабители — слышали.

Проститутки с горячими, измятыми телами не спали — слышали. Солдаты — те, что несли вахту на стенах города — услышали первыми…

Грохот далекого обвала… Тяжелые удары, будто камнем по камню, только камни эти, должно быть, были не меньше утеса… Громоподобный смех, доносящийся откуда-то из-под самых небес… Приближение ужасной беды.

Когда Конан с Култаром выбрались из пещеры, на небе сияло солнце. И таким оно показалось ослепительным, таким животворящим после темноты подземелий, что, проехав совсем немного, Конан объявил привал. Остановились на опушке хвойного леса, зеленой шерстью покрывающего небольшую сопку. Пустили пастись изголодавшихся в пещере лошадей. Сами не спеша закусили, затем со вздохом облегчения растянулись на траве.

— Кто это был, в пещере?

Култар никак не мог подавить нервную дрожь. Руки, чтобы трясущиеся ладони его не выдали, пришлось закинуть за голову.

Конан промолчал. Казалось, он заснул, подставив лицо солнцу.

— Я помню только ужас… — продолжал солдат. — А когда очнулся — ты нес меня, как мешок с мукой.

— Хочешь совет? — Конан говорил сонным голосом, не открывая глаз. — Поезжай в Аквилонию, наймись там в охрану и забудь о том, что ты видел.

— Почему именно в Аквилонию?

— Хорошая страна… — Конан замолк, и вскоре дыхание его стало спокойным и ровным.

Ужаснувшись, как может этот гигант спать после всего пережитого, Култар закрыл глаза и долго лежал, пытаясь вспомнить жуткий облик подземного царя. Но образ почему-то исчезал, расплывался, дрожал, как отражение в пруду. В конце концов, заснул и Култар.