Алтунин принимает решение - Михаил Колесников

- Какую возможность? — насторожился Алтунин.

- Ну, назначим вас моим заместителем по вспомогательному производству.

Шутит или всерьез? Не поймешь... Лицо непроницаемо.

- А зачем, Геннадий Александрович?

- Как зачем? Для пользы дела.

- Пользы я в своем цехе больше принесу.

- Голчин тоже приносил немалую пользу в цехе, а вы его посоветовали в производственный отдел перевести. Самарин не отдал бы лучшего начальника участка. Самому нужен.

Значит, не шутит.

- Я не знаю... — промямлил Алтунин. — Я просто не знаю... Да и не справлюсь. Ну, свой цех - куда ни шло, там каждый болт моими руками ощупан. А тут, как я понимаю, придется отвечать и за инструмент, и за пар, за горячую воду и сжатый воздух, за изготовление нестандартного оборудования, средств автоматизации и механизации.

- Совершенно верно! — согласился Лядов. — А чем вам не нравится энергетика или та же механизация?

- Не мой профиль.

- Это у вас от цеховой узости. Мне нравится ваша энергия. Ну, а не справитесь, вернем в цех. Давайте договоримся так: сейчас в моде взаимозаменяемость кадров - будем считать, что вы в течение какого-то времени поработаете дублером Блохина. Месяца два-три. Как?

Что мог ответить Алтунин? Он был окончательно сбит с толку, боялся подвоха. Конечно же, Лядов дурачится. Иногда и Карзанов спрашивал в шутку: "Скажите, Алтунин, а что бы вы делали, если бы вас назначили начальником главка?" Ему Сергей отвечал не задумываясь: "Постарался бы не мешать подчиненным, ездил бы в заграничные командировки, а в остальное время рябковал".

Но тут, кажется, разговор идет всерьез. Для того, наверное, и вызвал Лядов, а вовсе не из-за Пудалова. Только зачем нужен именно Алтунин? Разве мало других инженеров? Есть более опытные, умеющие быстро адаптироваться. А Сергей Алтунин не умеет приспосабливаться.

Сейчас в самом деле принято так: скажем, начальника механосборочного на некоторое время переводят в механический цех, а начальника механического - в механосборочный. Раньше они все недостатки валили друг на друга, а поработав в чужом цехе, начинали лучше замечать и собственные грешки. Остроумно, ничего не скажешь. Но Алтунину почему-то не хотелось уходить куда-то "ради пробы", а если не удастся - возвращаться назад. Решил уйти - уходи. Отрежь сразу. Как ножом. И не возвращайся, если даже завалишься на новом месте. Не возвращайся!

- Подумайте, — сказал Лядов. — Речь идет не только о вашем выдвижении и продвижении. Для меня сейчас куда важнее другое: реализация мощностей! Были у нас на примете и другие лица для замены Блохина, но боюсь, они будут не лучше его - принесут с собой ту же рутину. А рутина - самое страшное, когда занимаешься реорганизацией и модернизацией производства. К сожалению, не всякому дано преодолеть психологический барьер. Я, грешным делом, тоже не всегда могу преодолеть его. Прикажут сверху - другое дело; в душе, может быть, и не согласен - очень уж круто надо поворачивать, — да куда от приказа денешься? Закрываю глаза и прыгаю: будь что будет! А без приказа порой одолевает робость. Хотя ведь твердо усвоил, что отстающее производство травмирует коллектив, работников. В морально-психологическом плане...

Сергею показалось, что разговор окончен, он поднялся. Но Лядов снова усадил его, протянул газету.

- Почитайте вот здесь, где отчеркнуто красным карандашом. Ваш единомышленник Пригожин агитирует за объединение кузнечных цехов. Слышал, вы на активе снова поставили вопрос об этом.

- Это наиболее верный выход из положения, создавшегося в нашем цехе. Карзанов поддерживает меня.

- Слышал. И Букреев поддерживает. Он разговаривал с директором, и Ступаков якобы тоже склоняется на вашу сторону. Так что скоро я окажусь а гордом одиночестве.

- А почему бы вам не поддержать нас?

- Не хочу. У меня есть своя задумка. Говорить о ней не буду. Рано. Так что на мою поддержку можете не рассчитывать.

- Да я, признаться, и не рассчитывал. Но объединение кузнечных цехов, а потом, по-видимому, и обоих заводов неизбежно.

- Уже лучше, — усмехнулся Лядов. — Во всяком случае, масштабнее. Почему бы в самом деле не прибрать их заводишко к рукам? А зачем?

- Как то есть зачем? Концентрация производства. Можно было бы Второй машиностроительный специализировать на производстве отдельных узлов к экскаваторам.

- Стоп! — Лядов словно бы испугался, даже голос понизил. — Категорически запрещаю высказывать подобные мысли вслух. Может быть, Пригожин потому и покладистый, готов уступить нам цех - лишь бы мы не поднимали вопрос о слиянии двух заводов. Они боятся такого объединения, боятся превратиться в наш придаток, перестать быть самостоятельными. А насчет специализации их на отдельных узлах для экскаваторов вы попали в самую точку. Голова у вас варит. Только, ради бога, не устраивайте лишнюю кутерьму! Прошу вас. Можете в конце концов сражаться за объединение кузнечных цехов, про себя рассматривая это как первый шаг к объединению заводов, но выше подниматься не советую.

- Обещаю, — успокоил его Алтунин. Мысль о слиянии двух заводов пришла ему только сейчас. Раньше о таком и не думал, хотя знал: оба машиностроительных предприятия, по сути, производят одну и ту жe продукцию. Да, да, пора было бы объединить их и таким образом сократить чуть ли не вдвое громоздкий административно-управленческий персонал. Но некие силы, должно быть, противятся этому.

Алтунин, сам того не желая, набрел, кажется, на заветную мечту Лядова. Молчи, Алтунин, молчи...

Он был в смятении. Предложение Лядова означало невиданный взлет. А с другой стороны, зачем бросать любимое дело и уходить в сферу, которая в общем-то никогда его не привлекала? Ради реализации мощностей? Но почему Лядов так уверен в нем? Или, может быть, тут иное: Алтунину отводится роль временной затычки? Уволят безынициативного Блохина и будут искать ему полноценную замену, а пока пусть займется вспомогательным производством Алтунин. На первый случай сойдет. Кстати, и кузнечный цех отдохнет от его прожектов. Всех он задергал там - и мастеров и рабочих. Индустриальный экстремист, вообразивший себя реформатором. Заладил, как шаман заклинание: специализация, пропорциональность, параллельность, прямоточность, непрерывность, ритмичность, автоматичность...

Сергей еще не знал, даст ли он согласие на новую должность или откажется от нее, но уже прикидывал: с чего там начать? Следует посмотреть, как распределены ресурсы во всем этом нескладном хозяйстве - где излишки, где недостача... Расставить людей так, чтоб никто не болтался без дела... Объединить электроэнергию, горячую воду, пар... Создать специализированные цехи по изготовлению крепежных деталей, редукторов, электроарматуры,..

Почувствовал, как горят от возбуждения щеки. Упрекнул себя: "Ишь, раскочегарился!" И постепенно стал остывать, пришли сомнения: "Почему другие живут спокойно, а я всегда попадаю в положение того осла, которому нужно выбрать из двух пучков сена один? Зачем мне это?.."

Вызвал Авдонину.

- Принимайте дела у Пудалова. Он уходит от нас. Будете экономистом цеха. Лядов не возражает.

Она сперва ничего не поняла. А когда поняла, сказала твердо:

- Спасибо за доверие и вам и товарищу Лядову, но я не могу.

Меньше всего ожидал Алтунин такого ответа. А он-то рассчитывал, надеялся...

- Вы не уверены в себе?

Она молчала.

- Что вам мешает?

Она ответила не сразу:

- Что мешает? Да как вам сказать... Сейчас я на месте, мной вроде бы довольны, уважают. А что будет, когда пойду на место Пудалова?

- Что же может быть? Еще больше уважать станут.

- Сомневаюсь. Вернется Самарин и скажет, что назначили меня без его согласия, что такой экономист ему не нужен.

- Он не может так сказать.

- Самарин все может. Вот если бы он сам предложил... Но он не предложит. Он меня недолюбливает.

Про себя Сергей вынужден был согласиться, что в общем-то так оно и может произойти. Крутой нрав Юрия Михайловича он знал. Но кем заменить Пудалова?.. Нужно все-таки уговорить Авдонину. Юрия Михайловича увезли на лечение, и когда он вернется, никто не знает, а цех не может обходиться без экономиста.

Сергею почти всю жизнь приходилось иметь дело с неподатливым материалом - стальными слитками. Когда-то ему казалось, что это самый неподатливый материал. А теперь вот убеждался: самый неподатливый материал - человек. Не в смысле воспитания, тут легче: воспитать можно любого, если постараться. Гораздо труднее переубедить воспитанного, образованного, знающего себе цену. У такого человека своя линия поведения, своя моральная сердцевина, до которой не так-то просто добраться. Внутренне он независим от тебя и, даже занимая самую скромную должность, не ставит себя ниже других. Очень часто людям выгоднее занимать именно скромную должность; особенно это относится к женщинам, у которых дети, многочисленные семейные заботы.

Авдониной, наверное, тоже выгоднее остаться экономистом участка, чем тянуть лямку за цех в целом. Потому и отказывается.