Трансфер на небо - Анна Литвинова

– Так точно, ясно, – по-военному выдохнула Варвара и совсем не по-уставному добавила: – Я сделаю все, что смогу, товарищ майор.

– Ну так давай, вперед…

– А мне что прикажете? – слегка обиженно спросил молодой следователь.

– А ты, – сухо обратился Опер к нему, – сделаешь наконец то, что с самого начала должен был сделать. Собери у всех подозреваемых мобильники. И быстро проверь: куда каждый из них звонил вчера вечером и сегодня ночью. И еще: выйди на операторов мобильной связи и всю информацию, которую ты снимешь с телефонов подозреваемых, перепроверь. Может, кто-нибудь из них данные о своих звонках из аппаратов успел уже стереть, пока мы тут вошкались. Все ясно?

– Ясно, ясно, – буркнул следователь.

Вообще-то Костик, конечно, никаким боком не подчинялся Оперу и не обязан был выполнять его распоряжения (даже ведомства у них были совершенно разные), но он давно уже молчаливо признал главенство над собой более опытного и мудрого оперативника. Он понимал, что если, наступив на собственное самолюбие, он станет выполнять распоряжения майора, то скорее добьется результата, чем ежели будет действовать по собственному выбору, на свой страх и риск. Ну а потом всегда можно постараться обратить достижения оперативника в свои личные заслуги. Легче легкого можно представить – особенно перед неискушенными людьми типа газетчиков, что это именно он, следователь, разгадал тайну. Тем более что Малютин давать интервью не будет, да и запрещено ему их давать. Разве что скрывая лицо от камеры.

Интервью… Мысль о том, что уже сегодня он сам, а также все его друзья и подруги, родители и соседи смогут увидеть его по телевизору – молодого, стройного, розовощекого, рассказывающего о том, как он раскрыл сенсационное убийство, – заставляла Костика не только слушаться майора, но и стараться выполнять его указания быстро и точно.

Костик подошел к Галееву и попросил:

– Пожалуйста, сдайте мне свой мобильный телефон.

Галеев дернул плечами, однако безропотно достал из кармана тренировочных сотовый аппарат и протянул его следователю. Тот кивнул, засунул мобильник во внутренний карман куртешки и стремительно вышел из комнаты отдыха вслед за Варварой.

Варя заглянула в столовую, где содержались подозреваемые. У дверей стоял проштрафившийся сержант с автоматом на плече. С первого взгляда было ясно, что задержанные измучились и устали. Вратарь Овсянников дремал, уронив голову на стол. Карпов откинулся в кресле у окна – похоже, тоже спал. Нычкин и моделька Снежана сидели рядом на составленных вместе стульях. Она уронила голову на его плечо. Впрочем, когда Снежана увидела появившуюся в дверях Варвару, она как бы невзначай потянулась, прижалась к Нычкину еще теснее и обняла его. Нычкин нагло посмотрел на Варю и попытался было мягко высвободиться из цепких объятий модельки, но та вцепилась в него крепко-накрепко своими коготками. «Фу, козел, – неприязненно подумала Варвара о Нычкине, – неразборчивый бабник. Ну и нужен ты мне сто лет!» Она ощутила, что ее чувство к этому чубатому красавцу вдруг испарилось – словно и не было его. Наваждение, которое навел на нее футболист-южанин, кончилось. Морок исчез.

– Господин Карпов, – негромко позвала Варя.

Карпов очнулся и вопросительно поглядел на нее:

– Чего?

– Мне надо поговорить с вами.

– О чем?

– Это ненадолго. Пожалуйста, пойдемте со мной.

Нехотя, лениво Карпов встал и направился к двери. Милиционер неуверенно посмотрел на Варю и заступил футболисту дорогу.

– Опер знает, что я его заберу, – успокоила сержантика Варвара, – это Малютина приказ.

Сержант поколебался, но все-таки пропустил нападающего. Варя вышла, ощущая устремленный себе в спину насмешливый, победительный взгляд Снежаны.

Едва Варя, вслед за футболистом, оказалась в коридоре, она тут же сказала:

– Надо поговорить. Времени у нас мало. Поэтому я очень прошу вас: не тянуть, не юлить, отвечать быстро и по существу.

– Ну, попробую, – хмыкнул Карпов.

Навстречу им торопливой побежкой шел следователь Костик. Остановился и возбужденно бросил:

– Так, гражданин Карпов, где ваш мобильный телефончик?

– Да у меня ж его уже смотрели, – и кивнул на Варвару, – вот эти товарищи.

– Все равно сдайте, пожалуйста.

Карпов пожал плечами, достал из кармана тренировочных штанов и протянул следаку свой сотовый. Тот схватил его и на рысях устремился в столовую.

– Давайте, товарищ Карпов, – настаивала Варя, – расскажите мне, пожалуйста: зачем вы от нас убегали? И что вы такое выбросили из окна вашей замечательной машины?

Варя знала одну из заповедей оперативных работников: с человеком нельзя говорить на ходу или в чистом поле. Лучше сидеть, причем друг напротив друга, или, на худой конец, стоять рядом с каким-то предметом. Если ты на природе, например, то нужно подойти к дереву. В данном случае Варя утянула Карпова в лестничный холл, расположенный слева от столовой, и прислонилась к лестнице, ведущей на второй этаж. С ее позиции была хорошо видна дверь в столовую, где содержались подозреваемые и куда ускакал следователь Костик.

– Эх, – эпически вздохнул Карпов, – умные вы, менты, ребята, – а только дураки.

– Вы о чем это? – нахмурилась Варвара.

– Да потому что во всех ваших пособиях написано: следствие надо начинать с установления личности убитого. Кто он такой, какой он был. А вы? Вы никого о нашем Кондакове даже толком не расспросили. Ничего о нем не узнали.

– Вы мне зубы не заговаривайте, – строго прищурилась Варя, но все-таки спросила: – А что такого мы о Кондакове не знаем, что нам надо было знать?

– Вы личность его не знаете. А тут, – Карпов назидательно поднял вверх указательный палец, – возможно, таится, как пишут в детективных романах, ключ к разгадке.

Варя пристально посмотрела на Карпова. Вот и гадай теперь: то ли он действительно что-то знает или на что-то намекает, то ли просто голову ей морочит, время тянет, не желая отвечать на конкретные вопросы. Ну, ладно, решила она, попробуем пойти у него на поводу.

– А что же такого мы про личность Кондакова не узнали? – прищурилась она, вглядываясь в лицо Карпова.

– Понимаешь, убитый моим другом был… – задумчиво произнес тот. – Младшим, но другом. Он ведь хорошим был парнем. – Футболист вздохнул. – Хорошим, но дурачком.

– Это в каком смысле?

– А в таком, что он был наивный, молодой идиот. Прекраснодушный. И простой, как пять копеек. За то и пострадал.

– То есть?

– Вот тебе и «то есть». Он, Кондаков покойный, хотел в Команде свои порядки насадить. Чтоб все, значит, играли, как он. То есть – изо всех сил. Задницу чтоб рвали! Все и всегда… Он любил народ воспитывать.

Карпов передразнил:

– «Мы, – типа, – за великую Россию играем! На нас сто миллионов болельщиков смотрят! Нельзя их подводить!..» Сначала на него ребята смотрели, думали: ну, прикалывается, чудило. А потом поняли: да нет, он это на полном серьезе. Ясно? Хуже какого-нибудь тренера. Как комсорг какой-то, ей-богу, в советские времена! Павка, блин, Корчагин!

– Что ж тут плохого? – пожала плечами Варя.

Она понимала, что разговор уруливает совсем не туда, куда бы она хотела, но в то же время чутье подсказывало ей: Карпов действительно может знать что-то очень важное, и нужно пока не мешать ему. Надо идти у него на поводу, для того чтобы он разогнался и это важное ей выболтал.

– Что уж такого неправильного, – повторила Варвара, – Кондаков говорил? Все, по-моему, очень логично и здорово.

– А кто сказал, что неправильно? Все правильно! Вот только кто у нас любит правильных-то?.. И потом: у каждого игрока, кроме этих криков – «Россия, мол!.. Даешь!.. Страна смотрит!» – и другая мотивация к игре в сборной имеется. Причем у каждого – своя… Один, к примеру, просто хочет, чтоб его на Западе заметили… А другой – уже дозрел, чтобы на Западе за хорошую команду зацепиться…

– Как вы, например, – уколола его Варвара.

– Ну да, как я, – миролюбиво согласился Карпов. – Другой желает бабки зашибить: все равно где, хоть у нас, хоть за бугром. А третий – ничего не хочет. У него и так уже все есть. И он лишь боится, чтоб ничего не потерять.

– Ты кого конкретно имеешь в виду? – поторопила его Варя.

Ей показалось, что Карпов откуда-то все знает. И имя убийцы, и может даже, наверное, назвать его, да только ему мешает стыд и ложное чувство товарищества.

– Неважно, кого я имею в виду… – неохотно ответил нападающий и продолжил: – А четвертый игрок, скажем, хочет многого – да хрен получит. Потому что он добиться ничего не успел. А уже сходит. И ему пора бутсы на гвоздик вешать. А у него ни славы особенной, ни денег (я имею в виду, по футбольным понятиям)… И вот что такому делать? За что играть? За крики? За идею?

– Вы о ком это сейчас говорите? – повторила Варя. Она почувствовала, что Карпов, кажется, подходит к самому важному.

Карпов словно не расслышал ее вопроса и продолжал: