Бифуркатор (СИ) - Алекс Белов

— Думаю, они способны на большее, — мрачно заявляет Стёпка.

— Так! — Сергей вручает мне моё свидетельство и карточку сбербанка. — Делай что хочешь, а мы идём домой.

Кажется, Серому пришёл предел. Забрав файл со своими документами, он хватает Стёпку за руку и спешит на улицу. Я едва поспеваю за ними. У ворот своего дома они даже не оборачиваются и сразу заходят во двор. Я вздыхаю, снижаю скорость и бреду к своему чертогу, что виднеется через несколько коттеджей.

И вот я остался один. Мне страшно и смешно. Я ни разу не пользовался банкоматом, ни разу не покупал билеты, ни разу не был на вокзале даже. Мы выезжали с родителями иногда на море, но летали самолётами. Не всегда хорошо быть сыном богатеев, имеющим скудный жизненный опыт.

— Артёёёёёём! — слышу я голос мамы, когда уже почти подхожу к дому. — Артёёём! Иди сюда!

Я припускаюсь, миную изгородь и вот останавливаюсь у ворот. Мать стоит на крыльце в фартуке, руки испачканы в муке. Неужели она вылезла из раковины, в которой спряталась после исчезновения Андрюшки, и вернулась к прежним занятиям???

Но смотрит мама не на меня, а куда-то в угол двора. А потом я вижу мальчика с длинными коричневыми волосами, который бежит к крыльцу и кричит:

— Иду-иду!

У разбрызгивателя он останавливается, приседает и что-то подбирает в траве. На несколько секунд мне открывается его лицо. Мальчик младше меня, может даже года на два.

— Артём, пойдём быстрее! — зовёт моя мама, и теперь подозрительно глядит на меня.

Другой Артём, совсем не похожий даже на Андрея, одетый в детскую футболку, шорты, которые я бы назвал девчачьими, вскакивает и снова бежит к крыльцу. А сквозь сетчатую дверь мать продолжает сверлить меня взглядом, в её глазах оттенки подозрения и недовольства.

Когда другой Артём влетает на крыльцо, мать обхватывает его и вталкивает в кухню; пока закрывается дверь, её хмурый подозрительный взгляд всё ещё долбит меня. Двор замолкает, в нём никого, а я стою в оцепенении.

Конечно, отдалённо я предполагаю, что произошло, но в это ни черта не верится.

— Что за фигня творится!? — крик Серёги раздаётся на всю улицу. Он со Стёпкой уже спешит ко мне.

— Вас тоже домой не пускают? — мрачно спрашиваю.

— Там живут другие люди! — Судя по эмоциям Серого, внутри него творится армагеддон.

— Меня заменили на другого мальчика. Мелкого, чуть старше Андрюшки, — хмурюсь.

— Я же говорил, что они могут многое, — хмуро вздыхает Стёпка. — И они не нас заменили. Они заменили реальности. Мы с вами теперь в альтернативном мире, где в наших домах живут другие люди, а нас, может быть, вообще нет в истории.

Для обсуждения проблемы мы выбираем Заводь. Метрах в двадцати от нас ныряет мелкий мальчик в голубых плавках, изрисованных неясным узором. Поначалу мы ни о чём не говорили, а лишь слушали стенания Серого. Поэтому мы и ушли от жилого квартала, чтобы соседи не вызвали на крики полицию.

Стёпка сидел на стволе сваленного дерева, — которого в нашей реальности не было, — подтянув правую ногу к подбородку. Я примостился на корточках у кромки воды. А Серёга орал. В основном, его словарный запас ограничивался ругательствами, а весь поток лился в ключе одного вопроса: что происходит?

Даже мальчик в голубых плавках принялся странно коситься в нашу сторону и вскоре ушёл вдоль берега подальше от нас.

— И что нам теперь делать?! — задаёт вполне конкретный вопрос Серый. В руках он всё ещё сжимает файл с карточкой и документами.

— Думаю, тут всё ясно как день, — пожимает плечами Стёпка. — Они хотят, чтобы мы поехали в Петербург. Они устроили на нас Голодные Игры. И теперь мы на полигоне.

— Зачем??? — Серёга хватает Стёпку за плечи и встряхивает. Кажется, это первый раз, когда старший брат применяет к младшему физическую силу. Стёпка отворачивается и прикрывает глаза. — Зачем ты ввязался во всю эту фигню!? — Вместо слово фигня Серый, конечно, заворачивает кое-что покруче. Он снова встряхивает Стёпку так сильно, что очки того съезжают на кончик носа.

— Он ни во что не ввязывался! — вступаюсь я, сжав кулаки. — Пусть это не моя теория, но это я всех вас втянул. Стёпка тут мозг! Он нашёл эту теорию. Мы должны опираться на его разум, а не трясти его! Он — наш мозг. — Получилось криво, но я выкрикивал фразы, которые приходили на ум.

Сергей покосился на меня зверским взглядом, зарычал и отпустил Стёпку, схватившись за свои волосы.

— Теория моя, конечно, я теперь выступаю виновником всего происходящего, — дрожащим голосом выдавливает Стёпка и поправляет очки. — Но всё равно, спасибо, Тёмка.

— Теперь, я думаю, стоит прекратить ныть и подумать о дальнейших действиях, — говорю. — Нам нужно в Питер. Как это сделать?

— Нам не нужно в Питер! — вопит Сергей! — Нам нужно домой!

— СЕРЫЙ! — Я никогда ещё не слышал, чтобы Стёпка так пронзительно кричал. — Ты что, совсем долбанутый?! Неужели ты не понимаешь, с какой силой мы столкнулись??? Или тебе до сих пор повсюду чудятся розыгрыши??? Эти люди, существа, твари, они не отпустят нас, пока мы к ним не приедем!!! Либо мы забиваем на всё и остаёмся навсегда тут, пытаемся выжить в этой реальности, где нас нет и не будет! Но только, знай, ты больше никогда не увидишь отца!!!

Серёга вдруг успокаивается, его лицо напоминает мордочку напуганного лемура. Медленно он садится на землю, упирает локти в колени и прячет лицо в ладонях.

— Послушай, — говорю я. — Ты самый старший из нас. У тебя опыта больше. Нам надо доехать до Питера, по указанному маршруту. Как это сделать? Куда дальше?

Но Серый молчит. Молчит долго, и я уже перестаю надеяться на ответ, как вдруг он обнажает бледное лицо и тоном полным безысходности произносит:

— Алгоритм тут простой. Едем на вокзал и покупаем билеты в указанных направлениях. Документы у нас есть.

— А деньги? Что с карточкой? — спрашиваю.

— Это в банкоматах Сбербанка взглянуть надо. По дороге можно сделать.

— А ты умеешь?

Серый печально усмехается в ответ.

— Ну тогда выход только один. Надо выдвигаться, — пожимаю плечами.

— Надо, — соглашается Стёпка и спрыгивает с бревна. — А ты, Серый, старше нас всех. Ты должен нас защищать. У тебя есть опыт и мышцы. Без тебя, я думаю, мы вряд ли доедем даже до Сызрани.

— Не надо меня уговаривать, — могильным тоном произносит Серёга и встаёт. Я огибаю парня и двигаюсь по тропинке, истоптанной мною в моей реальности. Здесь же подошвы касаются земли всего второй раз, и, надеюсь, последний.

Я ухожу вперёд, а братья Герундовы специально тормозят. Стёпка обнимает Серёгу за плечи — ему приходится нехило тянуться вверх — и вполголоса говорит что-то успокоительное.

Они — братья. У них свой способ общения, недоступный другим, даже самым близким друзьям. А был ли у меня свой способ общения с Андрюшкой?

Усердно копаюсь в памяти, предполагая, что ничего не найду.

Но как ведь бывает. В жизни мы не замечаем своих поступков, но если нагрянет беда, прошлое стелется перед тобой, как осенний ковёр охровой листвы.

Ведь я же не всегда спорил и кричал с Андрюшкой. Да наоборот, конфликтов было меньше, чем положительных моментов. Пусть он всячески валил на меня свою вину, пытался сдать меня матери, если застукал за запрещёнными занятиями, но ведь некоторые секретные операции мы проворачивали вместе. Конечно, если мать заставала нас, то Андрей немедленно облачал зачинщика, но сейчас это даже как-то и не злило.

Когда у него принялся криво расти зуб, когда гнойничок вылез прямо на заднице, когда он ноготь содрал, то пришёл ко мне. А я же знал, что недуги нестрашные. И я ведь ему объяснял, уговаривал, рассказывал подобные случаи из своей жизни.

А сколькому я его научил? Узнаю что-нибудь новое по биологии, и на заднем дворе ему рассказываю, когда мы в траве копались. А он слушал сначала удивлённо, а потом не верил: да хорош заливать, что у травы листья дышат!

Иногда я давал подзатыльник, а иногда даже злился. Но бывало и так, что Андрюха мне верил и слушал, будто я рассказывал ему самую интересную историю. Всё же, был у нас свой братский язык. А теперь на нём и поговорить не с кем.

Я шмыгаю носом и промаргиваю слёзы.

Я собран. Я спокоен. Я иду за тобой, Андрюшка!

На КПК охранник удивлённо косится на нас и произносит:

— Что-то я вас не помню тут. Вы точно местные?

— Мозги прочисти, — огрызается Серый.

— А документики не желаете предъявить? — хмурится военный.

— Вот обратно будем идти и предъявим. А на выход ты не имеешь права спрашивать документы, понял? — с наездом говорит Серый, и мы минуем шлагбаум.

Как он его ловко. Всё же без Серёги нам было бы сложновато.

И вот любимая «Искра Радости» остаётся за спиной. Дом закрыл двери и теперь не пустит на порог, пока мы не выполним задание. Нас ждёт чужой враждебный мир, который хочет нас убить. Мне становится пусто и одиноко.