Брак по любви - Моника Али
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Довольно распространенный паттерн. «По крайней мере, я никогда не позволю этому повредить моей работе», – говорит пациент незадолго до того, как его карьеру перечеркивает сексуальный скандал на рабочем месте. «По крайней мере, я никогда не причиняла вред своим близким», – говорит пациентка, а через пару недель просыпается в постели с мужем лучшей подруги.
– Иисусе, – сказал Джо.
– Возможно, это тяжело принять, ведь мы, разумеется, хотим управлять своими желаниями и самими собой.
– Так надо ли ей признаться? Должен ли я сказать Ясмин, что переспал с другой женщиной?
– А что вы сами чувствуете по этому поводу?
– Я чувствую, что…
– Не забывайте: никакого «что».
– Я чувствую… – Он помолчал и виновато улыбнулся. – Страх. Я напуган.
– Хорошо. Что вы чувствуете при мысли о том, чтобы рассказать ей о своей зависимости?
– Да ну… нет! – воскликнул Джо. – Ни за что.
– Это заставляет вас чувствовать?..
– Панический ужас.
– Понимаю. – Это будет одним из этапов выздоровления, но всему свое время. – Я не вправе заставлять вас признаться Ясмин, что на этой неделе вы переспали с другой женщиной. Это решение можете принять только вы. Скажу лишь, что путь к исцелению лежит через честность. Честность по отношению к себе и своим близким. Это не значит, что вы должны действовать очертя голову. Напротив, имеет смысл сначала понять собственное поведение, а уж потом пытаться объяснить его другим.
– Ясно. То есть не надо ей ничего говорить?
Шандор пригляделся к мальчику. Плечи Джо поникли.
– Вам не приходило в голову, что ваша измена на этой неделе могла быть бессознательной попыткой поставить ваши отношения под угрозу или даже закончить их?
– Нет, я люблю ее, – покачал головой Джо. – Я люблю Ясмин.
– Разумеется. И вы полагаете, что, если вы ей откроетесь, она вас разлюбит. – Шандор несколько секунд помолчал. – Значит, лучше разорвать помолвку из-за единственного проступка. Вы разобьете сердце и ей, и себе, зато сохраните свою тайну. Таким образом, она никогда не узнает, что вы – как вы выразились? – одурачили ее, заманив в свои любовные сети.
– Нет! Я ничего такого не планировал.
– Конечно нет. Я этого и не утверждаю, а лишь предлагаю интерпретацию вашего срыва. Иногда наши действия обуславливаются мотивами, которые мы скрываем от самих себя.
– Я ничего ей не скажу. Потому что я вовсе этого не хочу. Не хочу, чтобы мы из-за этого расстались.
– Хорошо, – кивнул Шандор. – Значит, решено. Но мы еще почти не обсуждали ваши отношения. Как насчет посвятить этой теме оставшееся время?
– Ладно, давайте.
– Начнем с секса. Как бы вы описали сексуальные отношения со своей невестой?
Джо пожал плечами:
– Нормальные. Хорошие. Тут и рассказывать особо нечего.
Шандор скрестил ноги и подождал.
– Что именно вы хотите узнать?
– Только то, что вы сами хотите мне рассказать.
– Нормальные. Пару раз в неделю.
– Вы не испытываете к ней повышенного сексуального влечения? А она – к вам?
– Она привлекательна. Никаких проблем с этим у нас нет. До меня у нее был только один парень, так что она… ну, короче, не очень опытная. Мы занимаемся любовью. Это совсем другое. С Ясмин я не из-за секса.
– Ей не нравится секс?
– Я так не говорил.
– Она не стала бы заниматься сексом только ради удовольствия, физического наслаждения, развлечения? С незнакомцем или малознакомым человеком? У нее никогда не было случайных связей?
– Насколько я знаю, нет. Но даже если бы и были, мне без разницы, если вы об этом.
– Ладно. Понимаю. Расскажите о ней побольше. Вы говорили, она тоже врач?
Пока Джо рассказывал о Ясмин, Шандор время от времени делал заметки в блокноте: ее возраст, национальность, то, что Джо «влюбился с первого взгляда», но несколько недель откладывал первый поцелуй. Пока что все сходилось. Стремительное и пылкое начало отношений. Внезапное возвышенное, всепоглощающее (и надуманное) чувство со стороны мальчика, которое он тщательно скрывал. Разумеется, это была привязанность к воображаемой идеальной, безупречной женщине, олицетворявшей для него освобождение от психической тюрьмы. Стремление к скорейшему развитию отношений подпитывалось не только этой фантазией, но и эмоциональным голодом пациента.
– Я знаю, что смог бы сделать ее счастливой, – сказал Джо. – Она со мной счастлива уже сейчас. Если мы каким-то образом с этим справимся… Звучит безумно, но я знаю, что буду хорошим мужем.
– Уверен, что однажды вы им станете.
– Вся эта ерунда, которую мы тут обсуждаем… ну, мое детство и все такое… какой от этого толк? Допустим, мы выясним причину зависимости, а дальше-то что? Я сразу обуздаю ее и исцелюсь? – Он улыбнулся, чтобы сгладить отчаяние в своем вопросе, в своем голосе.
– Боюсь, что все не настолько просто.
– Тогда почему так важно доискаться до причины? Почему это какой-то святой Грааль?
– Потому что это увеличит наши шансы на победу, – ответил Шандор. – И даст нам возможность взять под контроль свою жизнь. Потому что то, чего мы не знаем, управляет нами.
Гарриет
Она откладывает ручку и перечитывает последние несколько страниц. «Боже милостивый, – думает она, – какое самолюбование!» Вся ее писанина – пустое бумагомарательство. Она с неодобрением смотрит на свое отражение в зеркале над туалетным столиком. Гусиные лапки и жалость к себе. Завтра на торжественном ужине в «Савое» ей вручат награду за вклад в искусство. Она отрабатывает любезную улыбку.
Ее отправляют на покой. Естественно, фраза enfant terrible не может звучать вечно. Однако фраза grande dame не только скучна, но и просто-напросто угнетающа. Она старит.
Утешает лишь, что в этом месяце ее салон оживило присутствие Анисы. Она произвела чудесное впечатление. Все пришли от нее в восторг, салон так давно изживал себя, ему необходима была свежая кровь. Да, Аниса имела оглушительный успех. У нее талант быть собой, и она всех растрогала. Все так и сказали.
Девочке далеко до своей матери, однако Джозеф сделал разумный выбор. Ясмин в меру умна, в меру миловидна. Она будет надежной и верной, семейные ценности зашиты в ее индийскую ДНК. Родня для нее не пустой звук, в ее культуре свекровь не просто повод для вульгарных шуток.
Семейные ценности!
– Боже праведный, – вслух ужасается Гарриет. – Когда ты заделалась такой традиционалисткой? Ретроградка!
Положив блок A4 в ящик стола, она разыскивает в шкатулке с украшениями серьги, которые планирует надеть завтра вечером.
«А что наденет Ясмин?» – задумывается она. Если ее немного пообтесать, девочка будет выглядеть весьма эффектно. Ну, может, не эффектно, но более привлекательно. Она не умеет себя подать. Эта унылая пастельная цветовая гамма! Эти бесформенные чопорные платья прямого кроя!
Гарриет входит в гардеробную и проводит ладонью вдоль вешалки с вечерними туалетами. Что надеть? Какое впечатление она хочет произвести, когда поднимется на сцену, чтобы получить награду за прижизненные достижения? Вот это платье потрясающе смотрелось бы на Ясмин. Этот цвет. Но оно бы не налезло, а даже если бы налезло, было бы совершенно неуместно его предлагать. Такая свекровь заслуживала бы быть мишенью для насмешек.
Она вытаскивает платья, мысленно репетируя благодарственную речь, и тревога покидает ее впервые с тех пор, как Джо сообщил о своей помолвке.
Во время примерки темно-синего шелкового платья-футляра Гарриет неожиданно осознает, что ее страхи слегка эгоистичны. Она чувствует себя щедрой и великодушной и искренне радуется, что Ясмин станет
