Темный Охотник # 2 - Андрей Розальев

пускай и сильно урезанные. А главное — раб мог отыграть свой статус обратно. Выкупить себя, договориться или оправдаться через суд. Всё это напоминало скорее понижение в правах, а не каноничное рабство с распухшими от голода несчастными людьми, с которыми обращались хуже, чем со скотом.

— Так нельзя! Не у нас! У нас такого не бывает! — орал Воин-Орёл. — Такого быть не может! Нужно доложить верховному жречеству! Нужно доложить Императору!

— Не нужно! — возразил я. — Пока мы не поймём, кто стоит на самом верху, никаких таких движений предпринимать не нужно! Это как минимум опасно. Мы не знаем кто кукловод, верно?

— Но ведь…

— Успокойся, Нецали, — неожиданно осадила его Габи. — Послушай Артёма, у него наверняка есть план.

Я сдержанно кивнул ей.

Правда, плана у меня пока ещё не было, я же не ожидал внезапно встретить поддержку. Намётки плана типа «пойти и всех подвесить за яйца» не учитывали такого фактора.

— Вспомни, что самое главное, когда идёшь в разлом? — я использовал знакомую этой публике метафору. — Главное — разведка. Кто знает, что за силы стоят за Лагранжем. Сунемся с наскоку — и нас всех закопают ещё до того, как мы успеем открыть рот.

— И что ты предлагаешь⁉ — нахмурился орёл.

— Первым делом я предлагаю вызволить рабынь из пирамиды, — начал я сочинять на ходу. — Те девушки — наши коллеги, закрывали разломы. А своих бросать нельзя, не говоря уже о том, что справедливость должна восторжествовать.

— Верно! — к разговору подключились немцы, а конкретно Юрген. — В конце концов, это дело чести! Это же… Это же… вас ист дас фюр айнэ шайзе⁉

О-хо-хо! Да вы не просто Юрец! Вы, оказывается, сэр Юрец! Не помню, у немцев есть понятие рыцарства? Что-то такое, кажется, есть.

И кстати! Когда Юрген разразился матерной речью на родном языке, в глазах Ариэль я увидел что-то вроде уважения. Должно быть, в этой грубой шипяще-рычащей экспрессии она уловила что-то родное.

Так…

Жихарев высказался за. Не буду браться говорить за все его мотивы, — возможно даже, что ему было откровенно наплевать на судьбу рогатых пленниц, — но упустить такой прекрасный шанс поднасрать Лагранжу он явно не мог.

Веневитин сказал, что поддержит меня в любом начинании. Лекарь Мия и артефакторша Линда безоговорочно примкнули к группе вслед за своими мужчинами. Габи и юных жриц я бы звать не стал, но раз уж они здесь оказались и Ариэль видели… куда их девать, не прикапывать же прямо здесь. Ну а Илюха… Илюха и так увяз в моих секретиках по самое небалуй.

— Решено, народ! — крикнул Жихарев и освежил всем пластиковые бокалы. — Надерём ублюдкам жопу!

Я улыбнулся и решил посчитать свою команду по головам. Если не считать меня и белок, то вместе с Ариэль… раз, два, три… двенадцать. Будь я чуть более самовлюблён, предложил бы назвать так нашу группировку. Не, нуачо? «Двенадцать друзей Чернова» — прекрасное название.

— Надерём! — на разные голоса и языки заголосила моя милая шобла. — На кол! К ответу уродов!

О-хо-хо. Чует моё сердце, что скоро будет мясо. Чует моё сердце, что мсье Жан-Жак хлебнёт такого, что сам в итоге будет не рад, что связался с работорговлей. Ну и со мной, конечно.

— За нас, ребят! За правое дело!

— Да! Да-а-а-а-а!

— И кстати, — я подождал, пока все выпьют. — Насчёт финансирования нашего маленького предприятия. Никто не хочет помочь мне перетаскать добычу? Мы там за шесть дней ой-ой-ой сколько наколотили.

— Я за фургоном! — Илюха покопался в багажнике и вытащил целую большую упаковку огромных толстостенных чёрных полиэтиленовых пакетов. — Всегда вожу с собой на всякий случай. Они так-то для перевозки трупов… должны подойти.

Не дожидаясь ответа, он прыгнул в своё такси, завёл мотор и с визгом покрышек исполнил что-то вроде полицейского разворота…

— Забодай меня троллейбус! — выдал Жихарев, увидев в шахте гоблинов. Потом посмотрел на белок, на Ариэль… — Эти тоже ручные?

— Типа того, — усмехнулся я. — Считают меня вождём.

— Везде поспел, — покачал он головой. — А сооружение, надо сказать, внушает. И как лагранжевские разломщики его не заметили? Совсем мышей не ловят!

Ребята, конечно, изрядно охренели от объёмов лута. Спустя час погрузочных работ мне даже стало немножечко неловко. Я чувствовал себя, как пьяный батя, который обломал подросткам вечеринку и припряг по своим делам. К счастью, к перетаскиванию быстро присоединились гоблины, которым объяснять даже ничего не пришлось. А чего там объяснять? Бери больше, кидай дальше. Пакетов, правда, пару штук скоммуниздили, ну да ничего, заслужили.

Выйти из разлома гоблины, конечно, не могли. Но очень оперативно перетаскали всю гору лута к самому окну выхода.

Впрочем, сегодня я был очень щедрым пьяным батей.

— Ну всё, ребят, — сказал я, когда вторая партия моих богатств оказалась в Ильюхином фургоне, первую он уже отвёз и вернулся. — Спасибо вам огромное. А теперь давайте-ка садитесь и езжайте в город. Найдите приличный барчик на свой вкус и продолжайте веселиться. Я присоединюсь к вам чуть позже и да, конечно же, стол с меня. Заказывайте что хотите.

— Уверен, Чернов? — хохотнул Жихарев. — А если я захочу стейк носорога с сусальным золотом и соусом из слёз дельфина?

— Думаю, смогу себе позволить, — я кивнул на горы лута. — Давайте-давайте, не теряйте времени. Габи, машину только свою оставь?

— Не вопрос, — пожала та плечами.

Ожидаемо, что никто не возражал. Каждый из ребят у себя в голове уже переварил информацию о том, что мы теперь банда. Так что все были не прочь лишний раз сплотиться посредством очередной совместной пьянки.

Мне кажется или мы слишком часто бухаем? Да не… Что за глупость? Показалось…

Народ погрузился в жёлтый джип. Набились они плотненько, кто-то в кабину, кто-то в кузов, кому-то даже пришлось ехать стоя, так что издалека могло показаться, что это пьяные студентики кочевряжатся после выпускных экзаменов — орут, визжат, показывают сиськи водителям встречных машин и всё в таком духе.

Жихарев помахал нам с Ариэль и белками рукой, и две машины аккуратно двинулись в сторону города.

Так…

Я вас всех, конечно, очень люблю, но как прекрасно, что вы свалили. У меня так-то ещё дела! У меня там мифрил на дохреналион рублей пятьдесят копеек