Специальный рейд - Сергей Самаров

– Да-да, Николай...

– Сегодня в кафе на Веерной улице чеченцы проводили «стрелку» с цыганами. По поводу акций какого-то завода. На «понял» друг друга брали... Мне подружка-официантка только что рассказала. Дело чуть до стрельбы не дошло. Расстались врагами. Цыгане требовали решить вопрос на какой-то сходке, официантка не поняла, о чем речь. Чеченцы не хотели. Они хотели нахрапом хапнуть.

– Спасибо. Это все?

– Пока все.

– Я жду новых звонков. Действуй.

Басаргин так и настраивал «сексотов» – сообщать все, что касается чеченцев и выходит за рамки обыденности. Любой факт может иметь, а может и не иметь отношения к делу. Этот внешне отношения не имеет, но какой-то стороной может и коснуться терроризма. Пока сообщение отложилось только в памяти и на листе бумаги, переложенной в общую тонкую пока стопочку.

Тут же последовал еще один звонок.

– Александр Игоревич, это Анастасов. Сегодня у чеченцев в нашем поселке свадьба.

Этот «сексот», оптовый торговец собственноручно выращенными на участке и в оранжерее цветами, активно работал еще с советских времен. Тогда ему за работу прощали статью за спекуляцию. Сейчас такой статьи нет, но Анастасов работает уже по привычке. Необходимость «стучать» прочно въелась в его кровь и заставляет быть общительным и любопытным со всеми встречными, начиная от пассажиров в метро и в автобусе, кончая ближайшими и дальними соседями.

– Гостей много?

– Говорят, больше сотни. Меня тоже пригласили. И оптом берут цветы.

– И жених, и невеста – чеченцы?

– Да. Он – красавец, она – только ворон с таким лицом пугать... Но, говорят, очень богатая.

– Гости с родины приехали?

– Много родственников. Мне так сказали. Добирались автобусом от Чечни. Ругались на посты федералов. Через каждый километр, говорят, автобус с собаками проверяли. Наркоту искали. И ничего не нашли.

– От меня поздравлять молодых не надо. Сообщи на всякий случай адрес.

Новый листок лег в стопку.

– Александр Игоревич, это Каргополов.

Каргополов человек душевный, готов каждого выслушать, дать совет и поддержать разговор на любую тему. Сейчас он на пенсии, гадает на картах Таро и имеет обширную домашнюю клиентуру, которую по-прежнему с удовольствием выслушивает. Люди считают его отдушиной, в которую можно выпускать пар из мешка своих бед, и не подозревают, что отдушина имеет прямой выход в управление ФСБ.

– Слушаю.

– Сегодня утром совершенно неожиданно для администрации детского дома в Бескудниково приехали чеченцы из какой-то благотворительной организации и привезли в подарок пять компьютеров для детей. Хорошие современные компьютеры, стоящие немалых денег.

– Что там за детский дом?

– Самый обыкновенный. Ничем не примечательный. Культурный, чистый. Может быть, директор необычный – человек хороший...

– А в остальных детских домах, по вашему мнению, директора...

– Сами понимаете... А этот, говорят, молодой и толковый, и сразу, как пришел, половину персонала столовой разогнал за воровство продуктов. Потом половину состава воспитателей поменял. И какие-то новые экспериментальные программы воспитания внедряет. Ввел должность психотерапевта, который с детьми работает больше, чем воспитатели. Платит ему, говорят, чуть не тройную ставку. Тот тоже эксперименты какие-то ставит. Над диссертацией работает. А директор все больше разворачивается. Спонсоров постоянно ищет. И, самое странное, находит. Деньги на счету детского дома – это вообще по нынешним временам нонсенс.

– Раньше чеченцы в детском доме появлялись?

– Ни разу. Просто сегодня сначала позвонили, потом приехали. Без всякой торжественности. Сразу привезли компьютеры и специалиста. Он моментально все их установил в компьютерном классе. До этого там уже четыре стареньких компьютера стояло. Подключил в сеть. Все работают. Пожали руки, поздравили детей – и все... И даже никаких отчетных документов не потребовали. Это бухгалтера и насторожило. Она мне и пожаловалась. Понимаете, благотворительный фонд «Сироты Чечни» – это не частное лицо. Им отчетность проводить надо. А тут без документов... Она и говорит: может быть, ворованные...

– Спасибо.

Новый лист отправился к предыдущим.

– Александр Игоревич, это Ярослав Яковлевич.

Ярослав Яковлевич – человек уже преклонного возраста, отставной военный моряк. Работает не за деньги, считает это продолжением своей прежней службы, где он тоже с удовольствием «стучал» по любому поводу в политотдел и в особый отдел.

– Сегодня утром на автобусной остановке «Опытное поле» в Балашихе два чеченца избили пожилую женщину. Русскую. Она им сделала какое-то замечание, они ее избили. Их задержала милиция, но быстро отпустила. Даже до отделения не довезли. Я это проверил. Должно быть, откупились.

– Спасибо, Ярослав Яковлевич. Откуда вы знаете, что это были именно чеченцы?

– А кто же еще?

– Может быть, азербайджанцы, может быть, дагестанцы, может быть, ингуши...

– Не-ет... Чеченцы... Я их носом чую...

– Спасибо. Больше ничего нет?

– Это все. Разве этого мало?! С нашей милицией надо бороться, как с преступниками...

– Я полностью разделяю ваши убеждения. До свидания. Жду новых сообщений.

И еще один лист в стопку.

– Александр Игоревич...

– Я.

– До вас дозвониться проблематично. Дежурный по штабу «Альфы» капитан Рославлев. Мы сегодня с вами встречались в управлении и у вас в машине.

– Слушаю, товарищ капитан. Генерал решился что-то нам передать?

– Так точно. Решился. Помните, когда мы пытались взять Руслана Салдуева[11]...

– И что?

– В его распоряжение чеченской диаспорой был предоставлен микроавтобус «Форд Транзит». Это тот самый микроавтобус, который проходит по оплате счета за него банком... Ваши сегодняшние сведения... Мы отследили. Никакому фонду «Сироты Чечни» микроавтобус не передавался. Вообще этот фонд существует только на бумаге. По юридическому адресу их никто не видел. Просто прикрышка для обналичивания денег.

– Я так и предполагал, – кивнул Басаргин телефонной трубке.

– Слушайте дальше, – продолжил капитан Рославлев. – Два микроавтобуса «Газель», только что приобретенные по доверенности все того же фонда, сегодня получили государственные номера...

Запищал принтер. Доктор Смерть подсунул Басаргину лист распечатки. Рославлев между тем продолжал:

– Запишите...

Басаргин записал на отдельном листе. Стал слушать и одновременно читать распечатку.

– Что касается туристических фирм. Фирмы эти существуют и процветают. «Крыша» у них, естественно, чеченская. Ради соблюдения мер осторожности мы проверку проводили не через сами фирмы, а по реестру выдачи загранпаспортов. Детей никто и никуда не отправлял. Тогда негласно проверили банковские счета. Один платеж, совпадающий по времени, вызвал подозрение. Покупка большого старого дома в Подмосковье. Полуразвалившегося. Якобы чтобы использовать в качестве гостиницы для транзита иногородних российских туристов, пользующихся услугами московской фирмы. Сейчас адрес проверяется... Но, по отчетам самой фирмы, за последние полгода у них было только семь иногородних туристов. Покупка дома не вызвана необходимостью. Туда выехала группа захвата.

– Спасибо, товарищ капитан. У меня для вас тоже кое-что есть. Несколько часов назад в лесополосе на Клязьминской улице обнаружен труп Хасана Степанова, про которого я утром рассказывал. Один из тех, кто пытал Гали Барджоева. Труп тоже со следами пыток. Я могу предположить, что кто-то, возможно, Ахмат Текилов, пытался узнать судьбу Барджоева. Врач определил, что смерть наступила около трех часов ночи.

– Хорошо. Мы возьмем это дело под свой контроль.

Басаргин положил трубку на стол и задумался.

Но долго раздумывать ему опять не дали. Трубка отдыхала не больше пяти минут, а потом подала очередной мелодичный сигнал.

– Витя, поговори ты. Мне надо кое-что сообразить, а я никак сообразить не могу... Записывай сведения. Я в той комнате посижу...

– О чем разговор... Размышляй, коли ты аналитик... – Доктор взял трубку.

Александр сразу ушел во вторую комнату, приспособленную для отдыха и временного проживания сотрудников, и откинулся на спинку дивана. У него начала выстраиваться в голове версия, но не хватало какого-то важного, очень важного, может быть, даже решающего звена. И не просто звена, а определяющего мотива.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

Дом и двор выглядят опрятными. В каждом ли дворе стоят собственные урны? А здесь стоят. Он бросил в урну недокуренную сигарету.

– Мне надо навестить нашего друга. Надеюсь, слегка отдохнув, он стал разговорчивее...

Текилову нравится быть слегка медлительным, степенным, почти вальяжным. Это подчеркивает его авторитет. Бегать и суетиться он не любит. Особенно в последнее время, как в Москву перебрался. Он всегда найдет людей, которые будут бегать и суетиться вместо него.