Приключения Томека на Черном континенте - Альфред Шклярский

- Ужасные дела, даже поверить трудно, - шепнул взволнованно Томек. - Этот скованный негр немного говорит по-английски. Он совсем не людоед и принадлежит к племени галла. Он не убил и не съел никого. Если бы вы слышали, как он просил: "Купите меня, белый буана, от работорговца! Он меня убить"! Кастанедо бил его за то, что он осмелился звать на помощь.

- А кто же этот работорговец? - удивленно спросил боцман.

- Черное Око, - ответил быстро Томек, потому что хотел поскорее избавиться от тяжкой тайны.

- Какое там Черное Око? Что ты бредишь, браток?

- Ах, правда, я забыл, что вы еще ничего не знаете. Так негры прозвали Кастанедо. Наверное из-за повязки, которую он носит на глазу. Говорят, что он известен во всей округе как работорговец.

- Ого! - воскликнул боцман. - Так вот в чем дело! Где же он ловит рабов?

- Самбо, так зовут беднягу, прикованного цепью, попал вместе со всей семьей в плен к неграм племени луо, обитающим несколько дальше на запад. Кастанедо купил его у них, а затем продал арабам вместе с несколькими другими неграми. Они выехали отсюда большими лодками на юг. Самбо бежал из лодки и спрятался в кустах, растущих на берегу. Вчера негры из Кавирондо нашли его и вернули Кастанедо, который жестоко наказал несчастного. Он обещал содрать с него шкуру, если тот еще раз попытается бежать.

- Ну, ну, этот тип готов и в самом деле привести в исполнение свою угрозу, - задумался боцман. - Не хотел бы я быть на месте Самбо.

- Мы должны ему помочь, дядя боцман, - решительно заявил Томек.

VIII

Боцман показывает коготки

Беседу, которую вели боцман и Томек, пришлось прервать, потому что из-за кустарников, росших на берегу, показалась негритянская деревушка. Конусообразные, покрытые соломой хижины стояли полукругом, который замыкался берегом озера как хордой. На самом берегу лежали длинные челны из тяжелых стволов деревьев, рядом с ними сушились развешанные на столбах сети.

Навстречу охотникам высыпала толпа совершенно нагих мужчин, женщин и детей. Их тела шоколадного цвета блестели, так как были обильно смазаны жиром. Мужчины приветствовали путешественников, дружески потрясая копьями. Женщины поднимали руки вверх, низко кланялись, касаясь пальцами земли, потом выпрямлялись и хлопали в ладоши над головой.

- Ну, что же, приветствуют нас совсем неплохо, - похвалил боцман.

Томек мягко улыбался. Встречавшие их негры кричали наперебой:

- Ямбо масунгу![31]

Кастанедо повел путешественников в хижину вождя племени. Боцман, Томек с Динго и Месхерия остались на площади ждать конца переговоров. Негры с восхищением смотрели на Томека и его собаку. Они вполголоса о чем-то между собой спорили, оживленно жестикулируя руками. Переговоры в хижине продолжались около двух часов; наконец из хижины показался Хантер.

- Ну, переговоры закончены, - сообщил он товарищам. - Помогите мне внести ящик в хижину вождя.

- А что говорил этот купец, Кастанедо? - спросил боцман.

- Он стал мягче воска. Следует, однако, признать, что он пользуется большим влиянием среди здешних негров. Если говорить правду, то он диктует им условия.

- И за это, конечно, возьмет часть полученного ими вознаграждения,добавил боцман.

- Сомневаться не приходится, по-видимому, так и будет. Мы тоже должны заплатить ему кое-что от себя.

- Какого черта мы церемонимся с этим негодяем? - возмутился моряк.

- Мне кажется, что ни один из кавирондо не пойдет с нами без его разрешения. Вождь племени не сводил с него глаз и только тогда, когда Кастанедо снисходительно кивнул головой, дал свое согласие.

- Хитрая же бестия этот мулат.

Месхерия и боцман подняли ящик. Томек вошел вместе с ними в хижину вождя. Старый, но еще крепкий негр внимательно осмотрел подарки. Потом пересчитал предметы и куски тканей, полученные в качестве оплаты за пять ослов. Смуга выплатил довольно значительный аванс носильщикам. Они договорились, что носильщики завтра на рассвете явятся в лагерь путешественников. После завершения длительных переговоров звероловы вышли, чтобы осмотреть купленных у негритянского вождя ослов.

Томек не интересовался сильными животными, которые ростом были несколько больше европейских ослов. Стоя в тени дерева, крепко задумался, не спуская взгляда с Кастанедо. Он соображал, как помочь бедному Самбо.

Тем временем боцман, словно совершенно забыв о несчастном рабе, с интересом рассматривал ослов. Он вежливо беседовал с Кастанедо, обмениваясь с ним мнениями о достоинствах этих животных. И Кастанедо, который сначала вел себя несколько грубовато, преобразился вдруг в приятного собеседника.

"А я и не знал, что боцман такой непостоянный человек, - с горечью подумал Томек. - Сперва он называл Кастанедо негодяем, а теперь беседует с ним как с порядочным".

Сомнения мальчика развеялись только тогда, когда они попрощались с мулатом у его фактории. Как только они оставили позади его домишко, боцман подошел к Томеку и шепнул:

- Пусть меня запихнут в жестяную банку, как сардинку, если я не усыпил бдительности этого торговца живым товаром.

- Я вас совершенно не понимаю: только что вы дружески с ним беседовали, а теперь говорите совсем другое, - возмутился Томек.

- Пошевели-ка шариками своей башки, так сразу все поймешь, - ответил боцман, хитро улыбаясь. Если бы я повесил нос, как ты, то Кастанедо моментально сообразил бы, что мы знаем о нем всю правду. Чтобы не иметь хлопот с англичанами, он сразу всадил бы Самбо нож под седьмое ребро и - поминай как звали. А теперь он без всякого опасения потянет из бутылки и завалится спать.

- То, что Кастанедо может спать спокойно, это правда, но бедный Самбо все еще находится в его руках, и кто знает, что его ждет, - тяжело вздохнул Томек.

- Значит, ты решил, что я брошу этого беднягу на произвол судьбы? Эх, браток, браток! Да у меня уже готов план действий.

- В самом деле? Что вы намерены делать?

- Узнаешь все завтра утром после того, как к нам прибудут носильщики.

- Почему только тогда?

- Потому что Кастанедо тогда уже не сможет испортить нам дело. Ты слышал, что говорил Хантер? Негры слушаются Кастанедо, как родного батьку, а я боюсь, что эта свинья не будет в восторге от нашего предложения. Помни, теперь надо держать язык за зубами!

- Даже папе нельзя ничего сказать? - удивился Томек.

- Вот именно как раз ему-то не следует ничего говорить. Твой уважаемый папаша - ходячая доброта. Он никого не может обидеть, а с Кастанедо надо говорить по-матросски.

- Ничего не понимаю. Что, собственно, вы хотите сделать?

- Узнаешь завтра, - закончил беседу боцман, - теперь - молчок!