Аквариум(СИ) - Фомин Олег Вадимович

А дней через пять отправились мы с Лешим за покупками, периоды тогда уже вроде стабилизировались, так что шли целенаправленно. Вылезли в коридор, по отработанному алгоритму Леший приподнял крышку люка, я начал осматриваться. И тут гляжу, ниже по склону метрах в десяти, сидит спиной ко мне на кортах наш дядя Миша. Бритый затылок, спина широченная, мосластая, надпись на ней «МЧС России». Тут и Леший выглянул, охренел. Начали звать — не слышит… Ну мы на радостях из люка-то и вылезли, дебилы… А тот вдруг резко так, словно Урод, разворачивается. Я тогда чуть кирпичей в штаны не наложил. Лицо бледно-синее, в язвах каких-то, глаза красные, бешенные, клыки чуть ли не до носа прямо через нижнюю губу проросли, а руки уже вроде и не руки, а грабли кривые с когтями… Я ближе был, вот на меня он и прыгнул. Прямо с места, не вставая, метров на семь. Раньше так не умел…

Хорошо я в то время уже тренированный был. Выстрелить, конечно, не успел, но прикладом в лоб встретил. Хорошо так встретил, аж приклад раскололся. Любой нормальный человек после такого выпал бы в осадок минут на тридцать, а дяде Мише хоть бы что, мотнул головой, рявкнул что-то не по-человечески, ружье у меня вырвал и навалился всей массой. Я упал, шлем с головы слетел, забыл застегнуть, а он сверху. Я только запястья успел перехватить, а он давит, зубами около лица клацает, пена брызжет. Чувствую, конец Егорке приходит. Руки слабеют, дяди Мишины когти уже по боевке скребут, она рвется, трещит, и тут слева громыхнуло, щеку обожгло дробью, а нашего бывшего товарища как молотом небесным в сторону сшибло, Леший почти в упор стрелял. Однако успел все же дядя Миша меня по груди полоснуть и по лицу другой рукой. Пересиливая боль, вскочил, а тот уже вокруг Лешего прыгает, на землю также, как меня валит и давай когтями работать. Леший, лежа, топором отмахивается, орет, «Егор, бля, в голову его!»

В голову, так в голову. Ружье схватил, подбежал, ногой со всей дури пнул в бок, чтоб от Лешего подальше хоть чуть-чуть, шаг назад, выстрел…

Все… Нету головы у дяди Миши…

Что у нас за жизнь такая? То одна голова остается от человека, то наоборот…

Болели мы с Лешим тогда долго. Лежали в карантине, стонали, бредили, а Света с Бородой промывали, зашивали, мазали нас бальзамом и отпаивали всякой дрянью. Но все равно начался сепсис, бальзам кончился, пришлось мужикам за ним на Рынок бежать. На последние пожарные комплекты поменяли еще одну бутылочку драгоценной гадости, и она, к счастью, помогла. Вытащили нас с того света, вернули в строй. Чудом…

Хорошо нас успел порвать бывший дядя Миша. От души. Но, в принципе, сами виноваты. Думать башкой надо.

У Лешего из бедра был вырван клок мяса, а через всю спину шли четыре кривых шрама от когтистой лапы. Я отделался легче, один вертикальный шрам через левую половину лица, коготь прошел в миллиметрах от глаза, правая щека немного посечена дробью с шурупами, и такие же как у Лешего красивые полосы, только на груди. Первое время, проходя мимо зеркала, так шарахался, что аж подпрыгивал. Потом ничего, привык, да и шрамы подзатянулись и выглядели уже не так жутко. Главное — живы и ни в кого не трансформировались…

Долго думали — хоронить дядю Мишу, как положено, или просто оттащить подальше. Все-таки решили хоронить, как человека. В кого бы там он не превратился в итоге, в памяти для нас он навсегда остался дядей Мишей. Храбрым, сильным, молодым парнем… Нашим другом.

Позже и Борода обзавелся очередным знаком на теле. Поймал пистолетную пулю от какого-то отморозка с Севера, зачем-то в одиночестве бродившего возле строяка. Пуля прошла через плечо насквозь, но наш командир, даже раненый, погнался за обидчиком стреляя на ходу, хотел допросить, но когда догнал, понял, что перестарался. Допрашивать было нечего…

Поредел наш и без того немногочисленный отряд, но свято место пусто не бывает. Особенно это место… Кто-то или что-то внимательно следило за балансом скромной популяции гомо сапиенс в этом поганом мире или игре, или эксперименте, поэтому в течении следующих двух месяцев мы, одного за другим, нашли троих новых ошалевших, ничего не понимающих и отчаянно старающихся проснуться, прямо как я когда-то, людей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Первым был мужик лет тридцати быдловатого вида, который, придя в себя, представился Владимиром. Работал Владимир в автосервисе, как здесь оказался и что предшествовало его переходу в том, настоящим мире он, конечно же не помнил. Как и все мы. Вроде жили не тужили, а потом раз! И здесь… Жизнь свою, родных, все помним, а вот временную точку, когда именно произошло это путешествие в неведомые дали, как отрезало. Дыра в памяти и все. Каких-то конкретных последних воспоминаний нет. Как в кино. Бухал в бане, вырубился, а проснулся в Питере…

Вова, как не мудрствуя лукаво, окрестил его Борода, адаптировался относительно быстро. Человек он был простой, особо не замороченный, поэтому пометался пару недель и успокоился. Вписался, так сказать.

Вторым был парнишка двадцати четырех лет от роду. Антон. Банковский служащий. Что-то там с кредитами. С ним получилось нехорошо. Он, как и я, никак не мог поверить, рыдал, истерил, потом впал в ступор и просто лежал на отведенной ему койке, уставившись остекленевшим взглядом в потолок. Не ел, не пил, не разговаривал, просто лежал. Когда Бороде это надоело, он подсел к парню и провел с ним долгую задушевную беседу. Мягко, но твердо и конкретно, еще раз объяснил ему, куда он попал. А потом, как опытный психотерапевт, разложил по полочкам, что надо делать и как надо думать, чтобы более-менее нормально здесь жить.

Антон вроде ожил, кивал головой, во взгляде появилось что-то типа обреченного спокойствия… А ночью всех разбудил ружейный выстрел, которым бывший специалист по кредитам поставил жирную точку в своей трагической судьбе.

Что тут скажешь. Жизнь у каждого своя. Право на выбор есть у всех… Только стену оттирать пришлось нам…

Ну и третьим, самым проблемным и в тоже время полезным, как оказалось потом, новичком был пятидесятилетний майор ФСБ Василий Иванович Евсеев, которого Борода тут же окрестил Чапаем. Невысокий, плотный, борзый Василий Иванович, придя в себя, начал размахивать ксивой, качать права и подгибать местную иерархию под себя по старой КГБ-шной схеме. Но после профилактической процедуры в виде ударов по лицу и печени, а также пятнадцати ночных минут, проведенных на поверхности, майор очень оперативно перераспределил свои внутренние приоритеты и стал нормальным человеком. Вот что значит ФСБ…

Именно он решил нашу вечную проблему с настоящим оружием. Так как Федеральная Служба Безопасности Российской Федерации — система очень закрытая, об их заначках знают только они сами, да и то далеко не все. Наш майор, видимо, был не из простых. Он уверенно ткнул пальцем в точку на карте, разложенной Лешим на столе, и не менее уверенно изрек:

— Здесь!

— Блядь, семь лет ходил с ножом да с этими пукалками! — орал Борода. — А тут это все в двух шагах лежало!

Я присмотрелся к карте. Действительно. Метров пятьсот от нас на Север. За правительственными гаражами и штрафстоянкой. Там выше по склону жилой квартал, но пространство оставалось, и прохода туда, как я теперь вспомнил, на самом деле, не было ни с одной, ни с другой стороны. Просто высокий забор с колючкой, что та за ним, хрен его знает, наверное, те же гаражи. У нас таких заборов по Городу — не сосчитать. Никогда бы не подумал. Хотя, наверное, логично. Белый дом и Дума рядом. Вся верхушка под боком…

Пошли почти всей толпой, оставив в Сарае только Свету и Бабушку. За забором оказалось неприметное здание, типа офисного, но с очень интересным подвалом. Долго выламывали решетчатые двери в оружейку, матерились, но справились. Валуев с ломом, даже с одной рукой, — это сила. Да и главная надежда сидевших здесь когда-то сотрудников ФСБ была больше на всякую защитную электронику, нежели на крепость дверей и стен. Зашли и охренели… Бросились обнимать Чапая. Тот, не до конца понимая всю глубину нашей радости, отмахивался и уворачивался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})