Восход шестого солнца - Кирилл Бенедиктов

Вспоминая позже этот миг, Эрнандо никак не мог отделаться от ощущения, что удар нанес не Балам-Акаб, а само диковинное оружие, внезапно ожившее у него в руках. Впрочем, все произошло слишком быстро, и в точности описать, как разворачивались события, не смог бы, наверное, никто. Изумрудный клинок вспыхнул слепящим пламенем, и Кортес отчетливо увидел, как белая маска Кецалькоатля начинает плавиться, стекая с лица. В тот же миг угловатая фигурка карлика пошатнулась и, взмахнув руками, полетела вниз. У подножия лестницы тело Балам-Акаба с глухим стуком ударилось о землю, распластавшись рядом с огромной тушей черного ягуара. Сверху на него посыпались сверкающие зеленым огнем кристаллы: оружие снова распалось на отдельные части. Кецалькоатль вскрикнул, обхватив руками голову, и неуверенно, как слепец, шагнул к краю площадки.

— Пора, — воскликнула Ясмин, указывая хлыстом на покачивающуюся белую фигуру, — командуйте же, амир!

«Да, — подумал Кортес, — пожалуй, лучшего момента уже не будет… Почему же так не хочется давать сигнал к атаке?»

Он приподнялся в стременах, поднял руку в латной перчатке и зычно проревел:

— Кастилия, к бою!

Эхо его голоса еще гремело, отражаясь от стен облицованных белоснежной штукатуркой зданий, а на него уже обрушилась оглушительная, невыносимая тишина. Молчали аркебузиры, не слышно было тяжелого топота кавалерии. Но мечники перед ним расступились четко, как на параде, и, справившись с мгновенным приступом паники, Кортес вонзил шпоры в бока Сида и погнал его к ступеням храма Кецалькоатля. В ту же секунду с южного края площади донесся ответный боевой клич кастильских наемников:

— Санта Крус и Сан Яго!

Кортес не обернулся. Он и так хорошо знал, что сейчас происходит за его спиной — закованные в латы боевые кони сминают меднокожих; сверкают взлетающие к небу толедские клинки, тяжело рассекают воздух шипастые шары на цепях, гуляющие по спинам и головам коленопреклоненных семпоальцев… Задачей кавалерии было расчистить проход к западной стороне площади, к широкой дороге, уводящей к городским воротам. По этой дороге отряд уйдет из Семпоалы на юго-запад, в страну отоми. Согласно плану Кортеса, кастильцы должны были покинуть площадь через пять минут после атаки кавалерии — раньше, чем кто-либо из вождей Семпоалы успеет прийти в себя.

Сид перепрыгнул громоздившуюся у подножия лестницы огромную черную тушу, лоснящуюся в лучах полуденного солнца, и застучал копытами по выложенным камнем ступеням платформы. Перед Кортесом мелькнули перекошенные от страха лица придворных, толпившихся вокруг своего господина; кто-то замахнулся на него дубинкой, усеянной осколками обсидиана, но получил короткий удар прямым мечом в живот и исчез из виду. Белая фигура Кецалькоатля стремительно приблизилась и заполнила собою весь мир. Змей по-прежнему держался обеими руками за голову, словно пытаясь оторвать намертво прикипевшую к его лицу серебряную маску, и что-то неразборчиво бормотал на неизвестном Кортесу языке. Кастилец, рубанув мечом какого-то самоотверженного телохранителя, наклонился к Кецалькоатлю и, обхватив сильной рукой под живот, рывком вздернул на лощадь. Из-под маски донесся сдавленный, исполненный муки стон. Кецалькоатль оказался неожиданно легким, будто состоял не из плоти и крови, а из дуновений ветра.

— Уходим! — крикнул Кортес, натягивая поводья. Конь заржал, поднимаясь на задние ноги и молотя передними копытами бросившихся к нему охранников Кецалькоатля. В это мгновение сзади, на площади, громыхнуло так, что у Кортеса заложило уши — это дали залп притаившиеся в засаде аркебузиры. Эрнандо развернул Сида и, крепко прижимая к себе плененного Кецалькоатля, перемахнул через парапет террасы.

На площади царила паника. Кавалеристы Коронадо прорубались к западной дороге, оставляя после себя широкую, усеянную окровавленными телами просеку. Часть площади, примыкавшая к казармам, опустела; устрашенные выстрелами меднокожие в ужасе бросились в противоположную сторону, где выход с площади перегораживала цепь одетых в стеганые хлопковые доспехи гвардейцев Кецалькоатля. Ощетинившееся мечами кольцо наемников казалось незыблемым стальным островом в этом море безумия.

Конь Кортеса легко, почти не касаясь ступеней, слетел с лестницы, перепрыгнул через неподвижные тела колдуна и его нагуаля, но копыто его сорвало маску с головы Балам-Акаба. Эрнандо увидел это, обернувшись, чтобы махнуть рукой Ясмин — теперь, по разработанному им плану, принцессе под прикрытием мечников следовало отходить к западной дороге по расчищенному кавалеристами проходу. Мертвое лицо карлика было искажено гримасой боли и ненависти, выпученные глаза налились кровью, а кожа приобрела отвратительный фиолетовый оттенок. «Когда ты увидишь мое настоящее лицо, оно будет лицом бога», — вспомнил Кортес хвастливые слова колдуна и усмехнулся, еще крепче прижимая к себе перекинутого через луку седла пленника. Горбун оказался совсем не так опасен, как предполагала принцесса. Каким-то образом Кецалькоатлю удалось справиться и с ним, и с его огромным ягуаром, и Эрнандо надеялся, что Змей успеет раскрыть ему секрет своей победы… Рука Кортеса застыла в воздухе. Строй мечников разворачивался, раскрываясь, подобно бутону стального цветка, чтобы пропустить бегущих через площадь аркебузиров. Внезапно Тубал, все это время неподвижно стоявший возле лошади принцессы, оттолкнул ближайшего латника и бросился к подножию лестницы.

— Стойте! — крикнул он срывающимся голосом, падая на колени перед телом Балам-Акаба. — Не смейте уходить без скрижалей!

Несколько мгновений Кортес смотрел, как Тубал шарит по земле, собирая рассыпавшиеся изумрудные цилиндры, потом отвернулся и вновь пришпорил Сида. Латники, окружавшие Ясмин, отступали за своим капитаном, готовясь отразить контратаку гвардейцев Кецалькоатля. Но те были слишком ошеломлены внезапным нападением кастильцев и не предпринимали никаких попыток отбить своего повелителя.

Когда отряд был уже у края площади, со ступеней храма донесся чей-то торжествующий вопль, больше всего напоминающий крик дикой кошки. Гибкая маленькая фигурка кинулась с лестницы на спину ползавшему в пыли Тубалу и, взмахнув обсидиановым ножом, мгновенно перерезала ему горло. Секретарь упал, уткнувшись головой в бок мертвого ягуара, и зеленые цилиндры вновь покатились по земле. Двое латников тут же вскинули арбалеты, но Кортес остановил их.

— Поберегите болты, — рявкнул он. — Парень уже мертв, а нам они еще понадобятся.

«Принцессе это наверняка не понравится, — подумал он про себя. — Но я не собираюсь рисковать отрядом ради каких-то магических игрушек».

Кецалькоатль пробормотал что-то неразборчивое. Маска Змея была наполовину расплавлена загадочным оружием Балам-Акаба, но серебряные глазницы не пострадали, и за ними блестели живые, полные боли глаза пленника. Кортес склонился к нему и услышал странное, похожее на шорох прибоя имя:

— Шочикетсаль… Шочикетсаль…

8. Шочикемалько, Крепость Цветов

Год 2-й Тростник, день 19-й Киауитль

Дворец правителя Шочикемалько утопал в розах. Сладкий аромат алых, белых и нежно-розовых цветов растекался в прохладном, чистом воздухе высокогорья. Город, вознесенный над плодородными долинами Халапы, был отлично укреплен и мог выдержать длительную осаду, так что кастильцы чувствовали себя в нем спокойно — настолько спокойно, насколько это вообще возможно в аль-Ануаке. Правитель города, вождь народа отоми, принял их с почетом и предоставил лучшие покои в своем дворце. Он же поведал Кортесу, что в Крепость Цветов должен со дня на день прибыть важный ацтекский сановник, вышедший из Теночтитлана во главе большого отряда гвардейцев-текихуака с повелением схватить самозванца из Семпоалы. Кортес, не собиравшийся делиться славой победителя Кецалькоатля ни с какими столичными интриганами, намекнул правителю, что если он незамедлительно отправит к Монтекусоме гонца с известием о поимке мятежника, правитель ацтеков, несомненно, щедро вознаградит его. Гонец отбыл той же ночью, а Кортес принялся раздумывать над тем, как заставить конкурента предоставить своих гвардейцев для усиления конвоя Кецалькоатля.

Переход от Семпоалы к горам дался наемникам нелегко. Дни стояли жаркие и сухие, и по мере того как отряд удалялся от побережья, солдаты все больше страдали от жажды. Времени искать источники не было — за спиной наемников, на расстоянии нескольких лиг, катилась бурая стена пыли — это шла погоня. Оправившись от первого потрясения, вожди Семпоалы сумели собрать под своими знаменами боеспособные отряды, и Кортес не сомневался, что теперь, освободившись от умиротворяющего влияния Змея, они развяжут настоящую кровопролитную войну. К счастью, стремительные действия кастильцев обеспечили им некоторое преимущество во времени — передовые разъезды кастильцев достигли гористой страны отоми, опередив преследователей почти на сутки.