Коралловый корабль - Генри Стэкпул

— Может, я и болван, но не убийца.

Сажесс указал на нож.

— Пусть так, хотя минуту назад я был свидетелем того, как вы ловко орудовали ножом. Но не будем ссориться. Как знать, быть может, очень скоро нам придется сражаться бок о бок, защищая свои жизни. Да, да, дойдет дело и до этого, если чернокожие бестии вздумают бунтовать. Разве вы не знаете, что мое положение на корабле больше смахивает на роль укротителя диких зверей? К тому же я вовсе не собирался стрелять в вас. Всему виной моя вспыльчивость. Но я готов извиниться.

Он помолчал и продолжал:

— А вы подумали, что сталось бы с моим авторитетом, если сюда заглянул бы один из этих головорезов и увидел, как мы с вами сцепились? Уверяю вас, что только благодаря моему авторитету мы можем рассчитывать вернуться живыми… Вы говорите, что я убил Педро. Пусть это дело моих рук, но я предпочитаю гибель такого человека собственной смерти. Педро был сама непокорность, и я отослал его ко всем чертям туда, куда рано или поздно он все равно бы попал. А теперь верните мне револьвер. Хотя погодите…

Капитан пошарил в ящике стола и, достав другой револьвер, протянул его Гаспару.

— Имейте в виду, он заряжен. Я прихватил его для вас на тот случай, если начнутся какие-нибудь беспорядки на борту.

Гаспар повернул барабан. Оружие было заряжено. Он протянул Сажессу его револьвер.

— Ну, а теперь, — сказал капитан, засовывая револьвер в карман, — будем друзьями. Мы должны действовать дружно, ибо иначе останемся на бобах. Могу вас заверить, что очень скоро нам придется серьезно взяться за дело.

Он протянул свою руку, и Гаспар не мог не пожать ее. Но в их рукопожатии не было ничего дружеского.

Глава 26

ЗЕМЛЯ!

После этой стычки Сажесс стал совсем другим человеком. Теперь он был полон дружелюбия, чего раньше Гаспар за ним не замечал. Но провансалец отвергал всякие попытки сближения.

По вечерам за неизменной бутылкой рома Сажесс попрежнему много болтал, но теперь единственной темой для разговора были сокровища, которые им предстояло найти.

— Заметьте, — говорил капитан, — я болтаюсь в этих водах в течение более чем тридцати лет, и только впервые задумал поднять сокровища с погибшего корабля. Ко мне и раньше приходили болваны, утверждавшие, что знают, где можно найти золото. Черт возьми, до чего доходило: они указывали мне на глубины в двести футов, на места, где сильное течение делало невозможным проведение подводных работ, на рифы, хотя и ребенку должно быть ясно, что от корабля, разбившегося на них, через полгода останутся одни обломки. Но сейчас мы имеем дело с таким случаем, который до сих пор не встречался в моей практике. Корабль лежит на глубине лишь нескольких футов, в спокойной лагуне. Само собой разумеется, нужно учитывать возможность того, что на нем уже кое-кто побывал до нас и забрал все ценное, но я не думаю, что это могло случиться.

— Почему?

— На то есть причины. Если это действительно корабль Серпенте, то раньше он был недоступен для охотников за сокровищами, так как добраться до них иначе как с помощью водолазных костюмов невозможно, а таких костюмов в то время не существовало. С другой стороны, если бы корабль нашли сравнительно недавно, то его, скорее всего, взорвали бы. Он не лежал бы там, если бы американцы или испанцы пронюхали о сокровищах.

— Вы полагаете, что это действительно корабль Серпенте?

— Да.

— В таком случае я не ожидаю ничего хорошего для нас. Мне очень не хотелось бы возвращаться туда.

Сажесс рассмеялся и закурил сигару. Суеверность Гаспара раздражала его, как он ни старался скрыть свое чувство.

На следующее утро капитан подошел к Гаспару, который сидел на баке, и развернул карту.

— При благоприятном ветре завтра на рассвете мы достигнем острова, — сказал он.

Гаспар посмотрел на карту. На ней кружочком был обведен остров, размером не превосходящий шестипенсовой монеты. Окружавшие его рифы и отмели тоже были тщательно помечены. Странное чувство вызвала у Гаспара эта карта. В глубине души он надеялся, что сколько бы «Красавица из Арля» ни колесила по морю, Сажесс не найдет тот маленький кусочек суши, затерявшийся в голубом просторе. И вот теперь перед ним карта, составленная людьми, которые посетили остров еще за десять лет до того, как он сам был выброшен на его берег.

Гаспар внимательно разглядывал остров на карте. Он знал, что на расстоянии, равном толщине волоска, у южного берега покоится в песке тело Ивеса. Неподалеку от этого места разбросаны кости Серпенте. Сразу за северным пляжем в зеленой лагуне нашел последнее пристанище его корабль. Вот эта тоненькая полоска, протянувшаяся на юг, была тем самым местом, где Гаспар стоял в тот момент, когда почувствовал за своей спиной дыхание призрака, именно отсюда он бросился вплавь к лодке.

— У западного берега достаточно глубоко, — заявил Сажесс. — Там мы и бросим якорь. Песчаный пляж, как вы говорили, протянулся по южной оконечности острова, так?

— Побыли бы вы там в таком же положении, как я, тогда убедились бы, что ошибке нет места.

С пылкостью южанина Гаспар принялся рассказывать о том, каких ужасов он натерпелся на острове, каким затерянным, оторванным от всего мира он чувствовал себя среди безбрежного океана. Казалось, и ветер, и солнце, и море сговорились свести с ума потерпевшего кораблекрушение.

Сажесс слушал. Никогда капитан не обнаруживал такого дружеского участия и интереса к провансальцу. А ведь этому человеку он поклялся отомстить за предательство!

В тот вечер Гаспар воздержался от обычной порции рома и в одиночестве курил трубку на палубе. Луна должна была взойти только после полуночи, но звезды горели так ярко и висели так низко, что «Красавица из Арля», казалось, двигалась по жидкому фосфору. Море вспыхивало белым светом, и на западе, где только что закатилось солнце, тлело, точно хворост в лесу.

Часов в десять вечера Гаспар отправился спать. Сажесс уже храпел у себя в каюте. На палубе остался только Жюль.

Долгое время Гаспар не мог заснуть, мучимый мыслями о том, что ожидает его завтра. Несмотря на страх, который он испытывал по мере приближения к острову, и на принятое решение не прикасаться к сокровищам, мысль о них волновала его все больше. Да и много ли найдется на свете людей, которые смогли бы устоять перед притягательной силой золота?

За неделю до этого Гаспар и не помышлял о сокровищах. Четыре дня назад он думал о них очень мало. Со вчерашнего дня мысль о них стала примешиваться к его снам и, наконец, завладела его помыслами целиком.

Лежа на койке, провансалец представлял себе мешки с золотом, огромные мешки, в каких перевозят муку. Перед его взором мелькали бриллианты, такие, какие ему приходилось видеть в витринах Марселя, изумруды, рубины.