Мраморный король - Евгения Грановская

– Вы что-то хотели сказать этой девушке? – осведомился он ледяным голосом.

– Чего? – не понял один из парней, лысоватый и небритый.

– Вы не умеете обращаться с девушками, – сказал ему Каштан с холодной, но вежливой улыбкой. – И вам придется извиниться.

– Э, дорогой, чего говоришь, не пойму?

Второй грузин, более молодой и, по всей вероятности, более горячий, сухо сказал:

– Танцуй как танцуешь, брат, а к нам не лезь.

Марго положила руку на плечо Каштану и шепнула ему на ухо:

– Каштан, я пойду в туалет, приведу себя в порядок.

– Хорошо, – сказал Каштан, не сводя пылающего взгляда с чернявых парней. – А вы, ребята, лучше встаньте. Не люблю бить сидячих.

Марго не стала дожидаться развязки событий и, цокая каблучками, заторопилась к туалету.

Забежав в кабинку и заперев дверь на щеколду, она приподняла подол юбки и достала из-за резинки мобильный телефон. Это был телефон Каштана. Марго на мгновение прислушалась – ей показалось, что она слышит звон бьющейся посуды, усмехнулась и нажала на кнопку вызова. На дисплее высветилась надпись: Вызываю ПРОК.

После трех гудков на том конце ответил сиплый мужской голос:

– Слушаю тебя.

Марго на мгновение замешкалась, затем буркнула, понизив голос почти до хрипа:

– Звонили?

– Я? Тебе? Нет, – ответил сиплый голос. – Слушай, сейчас я немного занят, но ты перезвони мне через час. Нам нужно серьезно поговорить. В двенадцать ко мне заявится эта журналистка… как бишь ее… Маргарита Ленская. Позвони примерно в полпервого, я уже освобожусь.

– Хорошо, – прохрипела Марго и закашлялась.

– Что у тебя с голосом? – удивленно спросил собеседник. – Ты что, простыл?

– Да, – буркнула Марго.

– Лечись, ты мне нужен здоровым. Ладно, мне пора. Договорим потом.

Собеседник отключил связь.

Марго задумчиво наморщила лоб. «Так-так, – тихо проговорила она своему отражению в зеркале. – А в этом городе и впрямь творятся странные дела».

– Марго! – позвал ее из-за двери голос Каштана.

Марго открыла кран и крикнула:

– Сейчас иду!

Она сполоснула руки, быстро вытерла их одноразовым полотенцем и, крутанув ручку замка, вышла из туалета. Каштан стоял у стены с сигаретой во рту и задумчиво смотрел в окно.

– Что с грузинами? – поинтересовалась Марго, подходя к нему.

Каштан посмотрел на журналистку и сказал:

– «Бежали робкие грузины». Я научил их вежливости.

– Надеюсь, вы их не убили?

– Нет. Но в этом ресторане они больше не появятся.

Пропустив Каштана вперед, она осторожно опустила мобильный телефон в карман его пальто. Парень на мгновение остановился, словно что-то почувствовал, и Марго быстро сказала:

– Вы ведете себя тут совершенно по-хозяйски. Никого не боитесь, легко решаете проблемы. Послушайте, Каштан, кто вы такой?

Он повернул голову и с усмешкой бросил через плечо:

– Менеджер по продажам.

– Должно быть, вы очень хороший менеджер?

– Пока никто не жаловался, – ответил Каштан.

Каштан распахнул дверь бара, и в лицо Марго пахнуло уличной прохладой, пропитанной запахом прелых листьев и моря… Но стоило им сойти с крыльца бара, как они тут же нос к носу столкнулись с отцом Андреем.

– Вы? – изумленно воскликнул он.

– Здравствуйте, отец Андрей! – Марго протянула дьякону руку. – Рада вас встретить.

Отец Андрей рассеянно пожал протянутую руку, затем перевел взгляд на Каштана, и по лицу его пробежала тень.

– Я вижу, вы знакомы? – хмуро сказал он.

– Я вижу, вы тоже, – ответила ему Марго.

Несколько секунд они стояли молча. Все это время Каштан с интересом разглядывал их. Потом, словно спохватившись, произнес:

– Марго, мне пора идти. Если понадоблюсь – я на связи. Вот моя визитка. – Каштан сунул журналистке в ладонь визитную карточку, затем наклонился и крепко поцеловал ее в губы. Все это произошло так быстро, что Марго не успела отклониться.

– Звони! – с улыбкой сказал ей Каштан, подмигнул отцу Андрею, повернулся и, сунув руки в карманы пальто, двинулся прочь, насвистывая под нос веселую мелодию.

Дьякон и Марго молча посмотрели ему вслед.

– Значит, Каштан ваш друг? – не столько вопросительно, сколько утвердительно сказал дьякон.

Марго улыбнулась самой невинной улыбкой, на какую была способна.

– Да нет, – весело ответила она. – Мы с ним почти не знакомы.

– Я заметил, – сказал отец Андрей, и ироническая усмешка тронула его губы. – И что же вы делаете в Чудовске? Помимо любовных приключений, конечно.

Марго начинала сердиться.

– Нет никаких приключений, – ответила она. – Мы правда только что познакомились. Не знаю, какого черта он полез целоваться.

– Выглядело это вполне естественно, – сказал отец Андрей.

Марго фыркнула:

– Вот еще! Не говорите чепухи! И вообще – я не собираюсь перед вами оправдываться! Сами-то вы что тут делаете?

– Консультирую мэрию по поводу восстановления храма Преображения Христова, – ответил дьякон.

– И все?

– А что еще? – вскинул брови отец Андрей.

Марго глянула на часы.

– Знаете что, дьякон, я сейчас спешу по делам. Что, если мы встретимся вечером и поболтаем?

– А разве Каштан не ангажировал вас на сегодняшний вечер?

– Перестаньте говорить мне про этого парня, – сердито сказала Марго. – Итак, где мы встретимся?

– Вы остановились в «Космосе»?

– Да. В двадцать третьем номере.

– А я в девятнадцатом. Захотите поговорить – приходите в гости. В девять я буду у себя.

– Хорошо.

Они пожали друг другу руки, как старые приятели, и расстались, унося в сердцах досаду, удивление и грусть.

Глава 4

Четыре короля

Но надо же как-то с доски

фигуру убрать…

1

В клубе было шумно, пахло папиросным дымом и винными парами. Гарри Н. Пильсбери сидел во главе стола с расстегнутым воротом и раскрасневшимися щеками.

– Пейте, друзья мои, – говорил он, обводя собутыльников мягким взглядом дымчато-серых глаз. – Пейте за лучшего шахматиста в мире.

– Мы пьем за лучшего! За вас, Гарри!

Раздался звон фужеров и крики «виват!» и «браво!». Публика была уже пьяна, а потому кричала «браво!» на каждую реплику молодого американца. Вечеринку господина Пильсбери оплачивали молодые российские промышленники – любители шахмат, не пожелавшие назвать своих имен, но разославшие от имени американца приглашения.

«Вот она – пресловутая русская широта души!» – подумал Пильсбери, когда узнал о том, что кто-то из местных толстосумов дает в его честь банкет.

Пили уже полтора часа, поэтому и Пильсбери, и его гости (большинство из которых он так и не успел узнать поближе или даже толком разглядеть) – все были пьяны.

Пильсбери, устав пить шампанское и вино и слегка волнуясь от града комплиментов, сыпавшихся со всех сторон, курил уже третью подряд папиросу и говорил своим мягким, бархатистым голосом:

– Спасибо, господа, спасибо. Мне, конечно, лестно, что вы называете меня лучшим, но… Что есть слава мирская в сравнении с вечностью? К тому же моя победа далась мне несложно. Я слишком хорошо играю в шахматы, господа. Даже не знаю, за что господь бог так щедро одарил меня.

Сказав это, Гарри задумчиво скосил глаза на кончик папиросы, как бы размышляя о суетности и бренности мира, в котором ему приходится существовать.

– А говорят все же, что Чигорин играет лучше вас, – послышался голос с края стола.

Американец вздрогнул и вышел из задумчивости.

– Кто? Чигорин? – Пильсбери поискал взглядом говорящего, увидел пожилого господина с лицом пропойцы и мягко ему улыбнулся. – Он хороший игрок. И, возможно, был бы лучшим. Но господину Чигорину не повезло, так как он живет в одно время со мной. Да, господа, я лучший. И турнир в Гастингсе доказал это. Говорю это не из хвастовства, а только для того, чтобы констатировать факт.

– Ура будущему чемпиону! – крикнул кто-то.

– Ура! – поддержал другой.

Американец одарил собутыльников бархатистой улыбкой, как бы говоря «спасибо, друзья, спасибо, я вижу в ваших лицах подлинное знание шахмат и понимание подлинной диспозиции на шахматном олимпе».

– И все же говорят, что Чигорин играет лучше вас, – не унимался пожилой пропойца, сверля американца маленькими насмешливыми глазами.

Пильсбери слегка побледнел.

– Прошу прощения, с кем имею честь беседовать? – мягко, почти ласково осведомился он.

– Я Шифферс. Запомните мое имя! Это я научил Чигорина играть. Когда он в первый раз сел со мной за доску, он умел только пить горькую да махать кулаками по кабакам. Но я сделал его лучшим игроком, и, видит бог, он надерет вам задницу!

Некоторое время Пильсбери холодно и пристально разглядывал выпивоху, затем черты его тонкого лица смягчились, и он вежливо проговорил:

– Я прощаю вам вашу нелепую эскападу, господин невежа. Вы имеете право на собственную точку зрения, какой бы глупой и безосновательной она ни была. Нас может рассудить только турнир.