Полураспад - Роман Солнцев

Алексей Александрович против воли своей кивнул. И пошел к дверям. Солженицын прав: мы рабы. Но при чем тут секреты государства и невинная идея башни, почти шарлатанство современного ученого? Черт побери, кто им про башню-то стукнул в таком разрезе? Не Касаткин ли? Чтобы держать на поводке?

На улице, метрах в двадцати от грозного серого дома, откуда Алексей вышел, к нему приблизилась незнакомая молодая женщина в цветной шали. Он подумал, что это цыганка, хочет спросить какой-то адрес, но она тихо ему шепнула:

- Я здесь третье утро... Знаю их повадки, у меня отец в свое время пострадал.

- Что вам угодно?!

- С ними ваша жена говорила. Я вместе с Брониславой Ивановной работаю, но мы возмущены.

Потрясающе! Потрясающе! Этого еще не хватало!

Алексей Александрович, словно внутри тучи, пришел домой, молча стал бросать в чемодан какие-то вещи: джинсы, ботинки, рубашки...

Броня, хмуро стоя поодаль, смотрела на него.

- Куда? - наконец спросила она.

- Не знаю, - ответил он. - Вампир ты проклятый!

Мать в своей комнате зарыдала:

- Сыночек... На кого оставляешь?..

- На меня! - заорала Броня. - На меня оставляет тебя твой сыночек, которому насрать на то, что сын без него начнет колоться, а я, родившая ему, делавшая сто абортов, на руках нянчащая тебя, с балкона выброшусь! А он пусть блудит с кем хочет, строит для свиданий башни за городом! - Она ринулась в спальню, размахивая руками, как целая толпа народу, и захлопнула дверь.

Боже! В глазах у Алексея Александровича потемнело. Он опустился на стул. И долго так сидел.

- Прости, - донеслось из спальни Брониславы. - Ты меня достал.

Алексей Александрович никуда не уехал. Но лег спать в комнатке сына Митю отправили в гости к теще, у мальчика весенние каникулы.

Господи, не вырос бы он таким, как Бронислава! Она точно сумасшедшая.

2

Но против ветра не поплюешь. Хорошо - он будет зарабатывать здесь. Во имя науки. Наберет денег и заново построит "Трубу очищения".

Левушкин-Александров позвонил помощнику губернатора Касаткину, и тот немедленно приехал к нему в институт. Хотелось Алексею Александровичу рассказать, как его приглашали в ФСБ, но не стал этого делать. "Не верь, не бойся, не проси".

- Повторяю, вся информация будет только в нашем компьютере, - сказал Касаткин.

- Информасия, - ухмыльнулся Алексей Александрович.

- Что? А, Кунцев... - Гость был все же сообразительный и памятливый. Значит, и с Кунцевым разговаривал. Но, пардон, если бы ему, Алексею, не было доверия, разве бы Касаткин пришел к нему? Или у ФСБ свои игры? И кто знает, не под подозрением ли у них и сами нынешние власти? Но пусть уж лучше эти власти, которым хоть чем-то наука интересна. Чем те упыри в невидимых погонах.

Отдав конверт с кассетой и деньгами Левушкину-Александрову, Касаткин уныло кивнул и ушел. Не откладывая дела в долгий ящик, Алексей сунул кассету в видеоплеер.

На экране появился новый прокурор области, недавно присланный из Москвы! Значит, надо о нем покумекать?

Через неделю Алексей с изумлением узнал, что на работу в администрацию области также пригласили некую тетю Машу Онуфриеву, профессиональную плакальщицу из села Б. Батоги, - она уже, говорят, недавно довела народ до сочувственных слез, стоя возле губернатора, когда тот возлагал венок к памятнику, посвященному погибшим в Чечне землякам. Рыдала, стонала, пела молитвы как безумная...

Еще, по слухам, дали в местном Белом доме кабинет актеру Тушкину, смазливому, с ослепительной фальшивой улыбкой пареньку, который будет ездить и задавать из зала вопросы губернатору, представляясь независимым журналистом. Глупейшие вопросы. К тому же народ не любит смазливых. И Алексей вдруг с удивлением понял, что скучный Касаткин не такой простой человек.

И он принялся всерьез размышлять, глядя на движущихся и говорящих людей с кассеты, переданной ему Касаткиным. Свои соображения записывал в компьютер на работе, в папку "Сигма" - для конспирации.

Прошло недели две, первый блок информации он уже передал Касаткину и собирался звонить ему снова, как вдруг в лабораторию явилась угрюмого вида девица и подала серенький листочек.

"Т. Левушкину-Александрову А. А. Вам предлагается прибыть в Областную прокуратуру 27 апреля в 11.00. Кабинет No3". Повестка?! Опять?! Теперь прокуратура!

Алексея Александровича принял заместитель прокурора Чижиков Виталий Викторович, маленький, поистине чижик, с круглыми злыми глазками, невыгодное впечатление от которых он все пытался смягчить дерганой улыбкой тонких извилистых губ.

- Мы вас пригласили в связи со следующим. В средствах массовой информации появились некие комментарии относительно нашего нового прокурора области. И средства массовой информации ссылаются на вас.

- На меня?!

- Да, на вас. Фирма "Сигма" ваша?

- Какая "Сигма"? - Тут до него дошло. - Это не фирма... папка.

- Папка?

- Ну, не мамка же! - процедил Алексей Александрович. Интересно. Кто-то уже лазил в его компьютер? - Каждый человек имеет право забавляться за своим личным компьютером, хоть о президенте писать... Как говорили раньше, в стол. Я же на стены не наклеиваю свои мысли.

- А получается, наклеиваете. Вот мы содрали со стены нашей прокуратуры газету "Бирюльки". Можете почитать.

И Алексей прочел собственные строки о новом прокуроре: "Глаза узко поставлены, упорный, хитрый, любит делать каменное выражение лица, особенно когда растерян. Как расколоть его защитный панцирь? Юмор не проходит сразу насторожится. Только на официальном строгом языке, к какому он привык. Любая чушь на казенном сленге дойдет до него прямо, как наркотик в вену..."

- Вы отдаете себе отчет, что вы пишете?

- Я снова говорю, это все в стол... Мало ли о ком! Вот вчера об олигархе Березовском написал.

- О Березовском нас не интересует. Им занимается центр. А вот с этими намеками... про наркотики...

- Да это же сравнение!

- Понимаю. Есть статья, по которой мы сегодня же можем привлечь вас: клевета, оскорбление должностного лица...

- Да послушайте, господин Орлов!

- Я Чижиков! Не надо эти штучки! - Заместитель прокурора побагровел, и Алексей Александрович подумал, что зря все же задевает человека. Наверное, он не первый смеется над такой фамилией.

- Извините! - Алексей Александрович попытался заглянуть в бегающие глаза чиновника. - Если бы я сам, слышите, сам расклеивал по городу всякие измышления, то в этом был бы состав если не преступления, то явной глупости с моей стороны. Но этот текст кто-то из моего компьютера вынул! Не вы же их, так сказать, без санкции?..

- Я?! - Заместитель прокурора зло напрягся - с ним, видимо, редко кто так разговаривал.

- Я говорю, не вы же? По долгу службы? Я же только спрашиваю.

Чижиков побелел и медленно опустил кулачок на стол.

- Вы бы, Левушкин-Алексеев, поостереглись...

- Левушкин-Александров. Так что мы квиты.

- Престаньте! - прошипел заместитель прокурора. - Мы и не таких ломали.

- Ах, как жаль, не сунул в карман диктофон. Насчет "ломали" взял бы на память. - Алексей Александрович поднялся. - Я могу идти? - И направился к двери.

- Пропуск возьмите! - прорычал, вскакивая, Чижиков и сунул ему подписанную бумажку.

В лаборатории Алексей Александрович посидел молча минут десять, чтобы успокоиться, и подозвал Нехаева:

- Владимир Васильевич, только не обижайтесь, случайно, ну случайно... вы не смотрели что-нибудь у меня в компьютере?

Старший лаборант опешил.

- Д-да вы что?! Бе-белендеев про вас когда-то спрашивал, д-да, но чтобы...

- Кто-то лазил, - хмуро сказал Алексей Александрович. - Извините, хотел посоветоваться... Вы оставляли лабораторию незапертой?

- Так она д-днем всегда незапертая. Па-пастойте... - Нехаев повел пальцем перед собой, словно рисовал по морозному окну некие слова. - А ведь Боря Егоров заходил, спрашивал про какой-то отчет по БИОСу.

- Когда заходил?

- А вот позавчера, что ли. Или поза-поза...

Молчаливый вислоносый Боря Егоров если и лазил, то вряд ли шарил по всем файлам. Хотя кто знает... не дал ли ему задание Исидор, любимец наших местных телестудий? Рассядется, попыхивая трубкой, и вещает бархатным баском о том, что лично он остался в России, что она еще воспрянет, встанет с колен... хотя лично он всегда стоял бы на коленях перед нашими россиянками-красавицами! Такой у него юмор.

К вечеру явился Касаткин. Он уже видел публикацию в "Бирюльках" и слышал в связи с этим пространный комментарий на телеканале "Виктория". Там было и насчет нового начальника УВД. Говорят, генерал в бешенстве. Ему показались оскорбительными слова Левушкина-Александрова, что он, возможно, стыдится своего детства. Что уж у него такое там было, не хотелось и думать...

Выслушав Касаткина, Алексей Александрович рассказал в свою очередь о вызове в прокуратуру. И поделился подозрениями, что кто-то рылся если не в его компьютере, то в компьютере Касаткина.