Школа странников - Ольга Пашнина

— Да я смотрю в этом доме мало кто вообще думает. У меня болит спина!

Я действительно чувствовала, как ноет позвоночник от долгого лежания на одном месте. Мы все это время провели в комнате и не вышли даже на ужин — разозленный Енот, обозвав нас малыми детьми, принес в комнату.

— А голова не болит? — ехидно поинтересовался Джер.

— По сравнению с тем, как наверняка раскалывается твоя — вряд ли!

— Все, блонди, ты меня достала!

Мужчина резко сел на постели и моя рука, конечно, потянулась вслед за ним. Пришлось тоже сесть, а когда от хлопка вспыхнул хоть и неяркий, но все же свет, зажмуриться.

— Собирайся, — скомандовали мне.

— Куда? Там ночь, я никуда не пойду! Там алионы и, возможно, горгульи. Я с ними уже встречалась, второй раз как-то не тянет.

— Не волнуйся, меня не берут ни алионы, ни горгульи.

«А Роман?» — хотелось спросить мне, но не стала нажимать на больную мозоль.

Уже через полчаса я стояла готовая к ночной вылазке, в то время как все в доме уже спали. Джилл была наказана — тут Джер оставался непреклонен. Енот мирно себе спал в комнате. Мы заглянули по дороге к выходу, и я была несколько возмущена. Он ведь должен нас расколдовывать!

— Да знает он, как это снять, — фыркнул Джер, — просто хочет, чтобы мы пообщались и я решил остаться. А еще лучше — взялся тебя учить. В идеале еще и женился.

— Я надеюсь, ты против?

— Чего именно? — нарочито вежливо поинтересовался мужчина.

Я промолчала и порадовалась, что темнота скрывает выражение моего лица.

— А почему ты не умеешь расколдовывать такие штуки? — спросила я в холле, пока Джер двумя руками в полной темноте возился с небольшим шкафом. Чего он там искал?

— Потому что у меня нет такой активной магии. Я умею писать заклинания, но не могу взять в руку фаербол и сжечь этот остров ко всем чертям. Понятно объяснил?

— Ну, еще ты умеешь говорить разными голосами.

— Какая хорошая память у нашей блондиночки, — мультяшным голосом произнес Джер и, наконец, справился с замком. — Что за шебутная белка, почему гогглы приходится от нее запирать?

С этими словами он выдал мне парочку очков, таких же, какие были на Джилл, когда она меня нашла. Я с недоверием наблюдала, как мужчина надевает очки и спокойно регулирует ремешок. Видок у него был крайне нелепый и странный.

— Они спасут от алионов?

— От алионов спасет огонь. А это позволит тебе не сломать тоненькую нежную шейку, не разглядев в тумане скамейку… или надгробие.

Надгробие?!

Едва я надела очки и кое-как поправила ремни, меня вытащили наружу. Если б Джер не шел уверенно вперед, я бы остановилась как вкопанная на крыльце. Тумана не было видно! Совсем… это не были очки ночного видения, как в нашем мире, но гогглы словно убирали весь туман, оставляя обычный такой мир, ночной, почти безопасный.

Лишь слева что-то белое метнулось в сторону, и я вздрогнула. Джер все тянул меня вперед и, едва мы оказались на достаточном расстоянии от дома, зажег небольшой факел. Огонь по размерам едва ли превышал обычную горящую свечу, но я заметила, как множество белых теней заметалось в поисках убежища. Не знаю, как объяснить… алионы были словно тенями, очень быстрыми и едва уловимыми. Боковым зрением я замечала движение и каких-то небольших существ, но когда поворачивала голову — а в гогглах было не очень удобно смотреть по сторонам, — то никого не видела. Пока я размышляла над этими странностями, мы с Джером ушли довольно далеко от дома. Я не знала, где мы находимся и куда идем, и, если честно, немного боялась. Все же Джер, Джилл и Енот — совершенно чужие люди… ну или не совсем люди. А если они, как в фильмах, только прикидываются добром, а Роман на самом деле спасает мир?

Ага, и поэтому угрожал мне в замке. Жутко добрый тип.

— Куда мы идем? — спросила я.

— Сюрприз, — ответили мне.

Ночью было немного прохладно, и минут через пять я начала шагать активнее, чтобы хоть немного согреться.

— А почему Джилл решила при нашей первой встрече, что я алион? Они умеют принимать облик людей?

— Это люди умеют фантазировать, — хмыкнул Джер. — Алионы — просто нечисть, они не оборотни. У страха глаза велики, так что тебе о них еще много интересного расскажут. Пришли, подожди.

Мы остановились перед коваными ажурными воротами, которые Джер отпер массивным чуть поржавевшим ключом. С тихим скрипом ворота открылись.

— Это старое кладбище. На нем пару десятков лет уже никого не хоронят, — объяснили мне.

— И поэтому ты решил похоронить здесь меня? — Я невольно содрогнулась.

— Вот веришь, даже не подумал об этом. Но за идею спасибо.

Кладбище действительно было очень старое. Но в прошлом, наверное, выглядело очень величественно: каждую могилу обязательно украшала скульптура, надгробия были выдержаны в едином стиле. Некогда широкая, вымощенная камнем, дорожка, вела нас вперед. Джер равнодушно проходил мимо рядов могил, а я гадала, зачем он меня сюда привел. Мы дошли до самой окраины кладбища, и остановились.

— Вот. — Джер указал свободной рукой на покосившуюся, залитую какой-то темной краской, плиту.

Могила была безымянная, никаких имен, дат, памятников. Лишь одна деталь меня странно поразила, до щемящего ощущения в груди: кто-то заботливо очистил вокруг нее пространство, убрав жухлые листья и мусор.

— Чья она?

— Это напоминание, — немного хрипло произнес Джер. — О том, чем платишь за геройство. Ты хочешь остаться здесь? Оставайся. Конец у тебя будет такой же. Безымянная могила на окраине самого мерзкого места в округе. Ни имени. Ни даты. Только залитое краской надгробие. И никто не придет, чтобы установить тебе оградку или осколком камушка выцарапать твое имя. Вот за что ты борешься.

— Нет, — упрямо покачала я головой. — Вы не правы.

— Я живу здесь дольше тебя, блонди. Ничего хорошего тут нет. На любую твою попытку сделать что-то пафосно-героическое этот мир ответит тебе смертью. Поскольку у тебя нет здесь родных — смерть будет твоей. Здесь каждый одиночка, каждый боится только за себя. Люди по ночам закрывают ставни, чтобы алионы не пробрались в дом, чтобы туман не убил их. Поверь, никто даже не подумает открыть дверь умирающему путнику или испуганному ребенку, забытому в ночи на улице. Здесь ты спасаешь всех, а они платят тебе этим. — Джер сплюнул и ткнул пальцем в могилу.

— Дайна, — догадалась я. — Они не разрешили ее похоронить?

— Это максимум, на который я мог рассчитывать, — невесело усмехнулся мужчина. — Никто не продал мне плиту, я делал ее сам. Мне не дали места на кладбище и разрешили прийти лишь сюда. На следующий день надгробие облили краской.