Прости, но я хочу на тебе жениться - Федерико Моччиа

одна оформляет заказ по телефону, другая набирает что-то на КПК. Суета вокруг нового закрытого показа мод. Симон объяснил Олли, что компания полностью переработала концепцию показов и отказалась от всего, что принято в мире высокой моды. Вместо того чтобы заставлять клиентов за несколько месяцев скупать как можно больше одежды, они создали шоурумы по всей Италии, куда регулярно приезжают владельцы магазинов и покупают только несколько образцов из новых коллекций, таким образом, в магазины попадают новинки, которые можно менять так же часто, как обычные сезонные тренды. Только теперь это работает и с высокой модой. Ясно, что главный шоурум расположен в штаб-квартире модного дома. Вот почему такая суета: завтра ритейлеры приедут на встречу, проводящуюся здесь раз в две недели.

Внезапно в кабинет заходит Эдди. Девушки замечают его, здороваются и молча ждут. Вряд ли он часто заходит сюда лично.

Олли повторяет за ними:

– Доброе утро. Что вы тут делаете, спите? Я хочу посмотреть рекламу на завтра.

Одна девушка быстро открывает ноутбук на своем столе, приглашает Эдди подойти ближе и показывает ему что-то:

– Да, постеры уже напечатаны. И, как нам сказал директор, они будут выглядеть вот так… Смотрите…

Эдди бесстрастно смотрит в монитор. Он не говорит ни слова, выражение лица не меняется. Олли смотрит на него. Он стоит далеко, но расстояние не помеха ее злости. Этот человек вызывает у Олли инстинктивное раздражение. И это чувство сильнее ее.

– Отвратительно… И завтра утром мы будем проводить показ вот с этим на стенах?

Девушка сглатывает слюну. Она, очевидно, знает, что произойдет дальше.

– Ну… Да, синьор Эдди… Директор сказал…

– Я знаю, что он сказал. Дело в том, что я смотрю на эти постеры, и они отвратительны. Отвратительны! Вы никак не можете придумать что-нибудь новое, провокационное, отличающееся от всего, что вы делаете обычно. Никак не можете меня удивить…

– Но директору понравилось… – Голос девушки становится все тише и тише.

– А… даже не сомневаюсь. Он подписывает документы. Он вкладывает деньги. Но кто тут отвечает за креатив, а? Кто отвечает за креатив? – Эдди повышает голос.

Все девушки и двое парней отвечают хором, как по команде:

– Вы.

В этот момент в кабинет входит Симон, замечает Эдди и останавливается в дверях.

– Да. Точно. Я. И я говорю, что это отвратительно. И если мне это не нравится, то показа не будет. Только если вы все, замечательные маркетологи, операторы, техники и те, кто делает все остальное, не придумаете к завтрашнему утру что-нибудь новое. И если то, что вы придумаете, мне понравится. На кон-трасте с этим дерьмом.

– Но директор…

– Я сам поговорю с директором. А вы делайте работу, за которую вам платят. Кстати, слишком много.

Две девушки обмениваются взглядами и закатывают глаза.

Кто-то делает жест, стараясь не попасться на глаза Эдди. Как будто говоря: «Эх, ты же сам знаешь, сколько нам платят».

Эдди поворачивается и уже собирается уходить, когда вдруг замечает ее. Олли все время стояла перед своим столом.

– О, гляньте… Детский сад тоже тут.

Олли пытается не реагировать.

Эдди подходит к ней:

– И как дела? Ксерокопирование захватывает с головой?

Олли смотрит на него и изображает улыбку:

– Ну… Да… Я имею в виду… Я бы хотела заняться чем-то другим, например рисованием, но я счастлива… Просто быть здесь…

Эдди меряет ее взглядом. Затем поворачивается и смотрит на других ребят:

– Поняли? Она делает ксерокопии, чтобы просто работать здесь!

Потом он переводит взгляд на стол. Видит ноутбук. Фотографию в рамке.

Снова смотрит на Олли:

– Как дела с детскими рисунками? Уже хотя бы на уровне первого класса?

Олли вздыхает. Нагибается. Открывает ящик. Берет свою папку. Раскладывает на столе несколько эскизов и взволнованно замирает. Тишина. Эдди смотрит на нее. Затем опускает взгляд на стол. Внимательно изучает листы. Берет один. Смотрит по-прежнему бесстрастно. Потом кладет обратно. Смотрит на Олли. Пристально. Олли дрожит. Дыхание прерывается. Сердце колотится, пульс под двести. Ладони вспотели, но она пытается сохранять спокойствие.

– Скажем, второй класс, да… Не заметила, что твои навыки ксерокопирования улучшились?

Он поворачивается, не говоря больше ни слова, не дожидаясь ответа. Выходит из комнаты так же стремительно, как и вошел.

И все снова начинают дышать, будто бы даже облегченно. Две девушки фыркают, одна вешает трубку, парень начинает ломать голову над новой идеей для рекламы.

Симон подходит к Олли:

– Черт! – В его голосе слышится изумление.

– Что «черт»? Я до сих пор трясусь! – Олли только сейчас начинает складывать эскизы на место.

– Это было круто!

– Что именно? Это унижение?

– Какое унижение? Ты разве не заметила, что он тебя похвалил? Слушай, это такая редкость!

– Ах, так это был комплимент такой?

– Уверяю тебя, да. Эдди надо уметь понимать, он художник, говорит на своем языке.

– А… И где можно купить разговорник?

Глава двадцать первая

Лекция только что закончилась, Ники складывает обратно в рюкзак тетрадь и маркеры, как вдруг кто-то садится ря-дом с ней:

– Ну, тебе понравилась лекция?

Ники удивленно поворачивается. Это Гвидо. Она бросает быстрый взгляд в глубь аудитории, будто увидел там кого-то. Потом возвращается к разговору:

– О да… Мне очень нравится этот профессор.

– Правда? И как бы ты его описала: искренний, лживый, деликатный, бесчувственный, оппортунист, альтруист или бабник?

Ники смеется:

– «Бабник», ну что ты такое говоришь?

– Джон Максвелл Кутзее пишет, что «только мужчины ненавидят бабников, потому что завидуют. Женщины любят бабников. Женщина и бабник неразделимы».

– Ну, как бы то ни было, я считаю, что профессор Трасарти любит литературный факультет, он добрый и чувствительный человек и, возможно, возможно… Судя по тому, как он двигается, насколько он женственный, да, короче говоря, он может быть геем… Это, конечно, комплимент…

– Ах так, отлично. Оставь, я понесу… – Гвидо перекидывает через плечо сумку Ники.

– Не надо, я сама.

– Но мне будет приятно понести твою сумку.

– Тогда ладно, – Ники пожимает плечами: – Как хочешь…

Гвидо идет вперед, улыбаясь:

– Куда тебя проводить?

– Мне надо сходить записаться на экзамен и посмотреть, какие следующие.

– Хорошо, отлично, не поверишь, но мне надо сделать то же самое.

– Я и правда не верю.

Гвидо останавливается и смотрит на нее, поднимая бровь:

– Почему ты мне не веришь? Неужели эти сомнения порождены радостью и счастьем, которые я испытал от встречи с тобой?

– Может быть.

– Ты же знаешь, что мы учимся на одном факультете и у меня могут быть те же экзамены, что и у тебя?

– Может быть. Но прежде чем я запишусь, скажи, какие