Грешные души - Леонид Влодавец

Котов опоздал на ужин, потому что после купания в святом источнике долго бродил по вечернему, пронизанному косыми лучами солнца лесу. Совершенно неожиданно он ощутил, что не хочет возвращаться в дом отдыха. Ему не хотелось туда, к людям, которые хотя и вовсе не плохие, быть может даже очень милые и добрые, но все же слишком уж приземленные. К несчастью, - сам Котов понял это только теперь - они и не подозревают, сколько красоты и духовности в окружающем мире. Они видят его какими-то уж очень незрячими глазами, если им ничего не стоит разбить бутылку о ствол сосны или выбросить в траву банку из-под консервов. Они могут равнодушно срубить топором молодую березку, то есть попросту убить живое существо. А сколько жизней вообще губит человек для поддержания своего бренного существования или просто так, зазря, непонятно почему? Комар, муха, таракан, муравей - один щелчок, и жизнь оборвана. Да, комар кусается, муха разносит заразу, таракан обгрызает забытую на столе пищу, муравей лезет в сахар - словом, все они как-то и чем-то досаждают человеку, который считает себя венцом творения и царем природы. Да, чтобы жить, человеку приходится убивать. Даже если стать вегетарианцем, от этого не уйдешь. Ведь сжатые колосья, сорванный плод, даже коровье молоко, ради которого каждое лето до срока скашивают безжалостной сталью душистые травы на усыпанных цветами лугах - все это жизнь, уничтожая которую, человек продлевает свой век. Впрочем, до бесконечности он делать этого не может и сам становится пищей для могильных червей, бактерий, вирусов, микробов и вновь питает растения, произрастающие из почвы...

Котов шел и думал о том, сколько уже раз незаметно для глаза менялся этот лес. Засыхали и падали старые деревья, медленно гнили, превращаясь в труху, выкармливая собой мох, давая пищу подросту, наперегонки тянувшемуся к солнцу. Да, и деревья убивали друг друга. Самая сильная сосна, выбрасывая корни все дальше и глубже, отбирала соки и у своих товарок, соплеменниц, росла быстрее и уносила крону в вышину, заслоняя солнце тем, кто не успевал за ней. Деревья гибли, сражаясь за место под солнцем, и умершие служили для продления жизни других. И так - везде, и так - повсюду, и так - вечно! Закон отрицания отрицаний...

И туг внезапно, тихо, не назойливо, но очень внятно Котов услышал каким-то внутренним слухом: "И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу, и тело погубить в геенне".

Да, он читал Евангелие, благо теперь в Москве и иных городах с религиозной литературой проблем не было. Впрочем, христианином Котов себя не сознавал и был убежден твердо, накрепко - Бога нет и быть не может. Просто было интересно познакомиться с мыслями и воззрениями, о которых раньше знал лишь понаслышке.

Конечно, бывший пионер и комсомолец, нынешний технократ и бизнесмен, Котов был очень далек от церкви. Во-первых, на это не было времени, во-вторых, не принимала душа. Священники казались актерами, исполняющими некую пьесу, действуя по много столетий назад придуманному сценарию. У него был один главный ориентир в оценках своих поступков: не нарушать Уголовный кодекс. Это было очень трудно, но Котов не нарушал. Хотя многие вокруг пренебрегали законом и от этого только увеличивали доход. У Котова, если бы он чуть-чуть рискнул, доход мог вырасти не на порядок, а больше. Однако он не переступал запретной черты, хотя иногда испытывал величайший соблазн. Тем не менее, чтобы не нарушать законы, хотя иной раз они, казалось, написаны сущими идиотами, было необходимо иметь в душе не Бога, а милиционера.

Перелистывая страницы Нового Завета, Котов чаще всего приходил к выводу, что это сборник парадоксов, странная смесь многочисленных, противоречащих друг другу взглядов, изложенных людьми, которые сами не понимали толком своего Великого Учителя. Многие мысли ему нравились, они проникали в него и легко уживались с постулатами из диамата. На каждом шагу в Евангелии он видел и закон единства и борьбы противоположностей, и всеобщую взаимосвязь предметов и явлений, и отрицание отрицаний...

Но никогда ему не приходило в голову выучить что-нибудь наизусть, тем не менее цитата всплыла в памяти очень точно. Возможно, она отложилась где-то в подкорке и воспроизвелась сама собой - в нейрофизиологии Владислав ни черта не смыслил. А возможно, внутренний голос, процитировавший Евангелие, принадлежал вовсе не ему...

Котов бродил и бродил по лесу, несколько раз приближаясь к забору дома отдыха, но всякий раз его вновь втягивал в себя этот живой, бессловесный мир, который был во много раз справедливее и чище того, что начинался по другую сторону забора. И лишь когда село солнце, Котов все-таки вернулся, но пошел к озеру, на темный пустынный пляж. В корпусах почти все огни погасли, уже стихла музыка, в тишине слышалось лишь несколько невнятных голосов да изредка всплескивала в озере рыба. Котов разделся и поплыл, наслаждаясь прогретой за день водой, тишиной и звездами, отражавшимися в озере. Впервые за много дней его оставила тревога, не ощущал в себе зла и ненависти - это было прекрасное чувство! На сей раз он доплыл лишь до середины озера и повернул назад. Приятная, не ломающая костей усталость обещала спокойный и безмятежный сон, каким уже и дети-то разучились спать.

Впереди мерцали редкие огоньки спальных корпусов. Тихий плеск воды слышался впереди: кто-то плыл навстречу. Отсветы окон, озаренных тусклыми лампочками, ложились на воду в виде узких красноватых полосок света, и в одной из них Котов углядел торчащую над водой голову. Через несколько минут они встретились.

- Как водичка? - поинтересовался Котов у пловца, не разглядев лица.

- Нормально, - ответила Валя Бубуева, отфыркиваясь. - Теплынь, верно?

Валя после ухода Светозара Трудомировича находилась некоторое время в состоянии шаткого равновесия. С одной стороны, радовало, что Заур не сумел ее придушить, с другой - переполняла злость на директора. "Светик" даже не вылез из сортира! Не появись вовремя бабы, дикий Заур и вправду мог удавить свою бывшую жену. Да еще, сволочь, "Светик" заявил, что, мол, "отношения нужно изменить"! Мало того, он все время лез к ней днем! А у Вали, между прочим, глажки накопилось - чертова уйма! Пришлось дотемна утюгом махать. Хотела лечь спать - но... Конечно, Светозара Трудомировича на работе уже не было - ушел домой, в свой коттедж, к супруге под бок. Танцы давно кончились, весь приличный мужской состав отдыхающих был уже разобран, а неприличный, назюзюкавшись, дрых без задних ног. Правда, в подвале кочегарки еще пел что-то электрик Трофимыч, который соображал вместе с сантехником Гошей и грузчиком Димой. Но поскольку петь они начали еще в восемь вечера, то, скорее всего, толку и от них что от козла молока. Тем более что Трофимыч был ветераном Великой Отечественной войны, а Гоша и Дима редко удерживались на ногах после первых пяти стаканов. Поэтому Валя решила пойти окунуться на озеро. С одной стороны, это должно было остудить ее и успокоить, а с другой - чем черт не шутит, вдруг мужик попадется?

Вот почему, когда "мужик", то есть Котов, действительно попался, Валя решила изменить направление своего заплыва и легла на параллельный курс.

- А я вас знаю, - сказала горничная, - вы у меня на этаже живете.

- Я вас тоже узнал, - ответил Котов, - вы мне ключи от номера выдавали...

- Верно! Вы так далеко плаваете! Не страшно?

- Нет.

- А русалок не боитесь? Среди них, говорят, симпатичные попадаются. Заманят, а сами возьмут да и утопят.

- Вы ведь тоже далеко заплыли. Вдруг водяной утянет? Они тоже симпатичные бывают...

- Ну, я же местная... А вы отдыхающий, за вас мы отвечаем...

- И вы тоже?

- Конечно, раз вы рядом со мной плывете. Утонете - спросят: "Почему не спасла?"

- Поздно спасать, - усмехнулся Котов, вставая на песчаное дно, - мы уже доплыли.

- Правда. - Валя тоже нащупала дно ногами. - Только из воды выходить не хочется. Тоска на берегу, спать надо ложиться... Не скучно вам одному? Кругом все парами, а вы такой молодой-интересный - и один... Мне вот одной очень-очень скучно.

- Хотите, я вам стихи почитаю? - неожиданно предложил Котов.

- Прямо в воде? - кокетливо удивилась Валя.

- Почему? Можно и на берегу.

Когда вышли из воды, стало прохладно. Валиным могучим телесам в тесном купальнике явно приходилось туго. У нее было с собой махровое полотенце, которое забыл кто-то из предыдущего заезда. Забежав в кабинку, Валя растерлась и набросила халатик. Когда она вернулась, Котов был уже одет и отжимал плавки.

- У вас голова мокрая, - несмело сказала Валя, - можно, я вам ее оботру?

Котов улыбнулся и подставил голову. Валя набросила ему на голову полотенце и очень нежно, с трепетом каким-то стала сушить волосы, стараясь не причинить боли.

- Спасибо, - поблагодарил Владислав, - у вас руки очень нежные... Вы замужем?

- Не-а, - мотнула головой Валя, - одни хлопоты, а жизни нет. А вас я спрашивать не буду. Здесь все, кто по одному приезжает, - холостые.