Судьба № 5 - Татьяна Корсакова

– Если бы ты мне тогда кислород не перекрыла, я бы до сих пор болталась между небом и землей. А теперь я сама себя уважать начала. Так что спасибо тебе, Алиска, за своевременную вправку мозгов.

Алиса успехам сестры радовалась не меньше, чем собственным, в тот же вечер позвонила Зинон, рассказала о чудесных метаморфозах, произошедших с Мелисой. Зинон метаморфозы одобрила, предложила отпраздновать в тесном кругу, сообразить на троих. И они так насоображались, что Алиса не помнила, чем закончилось мероприятие и почему они все втроем очутились в квартире Зинон. Голова болела так жутко, что впервые за всю историю существования «Ализи» ее владелица, госпожа Волкова, проигнорировала работу, весь день провалялась на диване Зинон с жесточайшим похмельем и в себя приходить стала лишь ближе к вечеру. Зинон и Мелиса оказались покрепче, на страдающую Алису смотрели с жалостью и легким превосходством, говорили что-то об отсутствии регулярных тренировок и иммунитета. Алиса стонала, обзывала их жестокосердными, но в душе понимала, что головная боль – не слишком большая плата за примирение с сестрой.

Следующий год Мелиса жила автономно: работала, зарабатывала, делала карьеру в своей фирме. Денег у Алисы она больше не просила, только изредка использовала ее квартиру для особо важных любовных свиданий, а вот сегодня вдруг решила изменить своим правилам…

– Алиска, всего пятьдесят тысяч долларов! Для тебя это не деньги, а мне позарез нужно.

– Для чего? – Вообще-то, для Алисы пятьдесят тысяч были весьма приличной суммой, особенно в последнее время.

– Это нужно для бизнеса. Леня, то есть, Леонид Петрович, ну, мой босс, предложил мне долю в бизнесе.

– За пятьдесят тысяч? – Алиса недоверчиво выгнула бровь. – Как-то маловато для солидной фирмы.

– Он готов сделать мне большую скидку. Алиска, ну, пожалуйста! – Сестра бухнулась на колени, сложила ладони в молитвенном жесте.

– Перестань. – Алиса поморщилась.

– Я не прошу у тебя эти деньги в подарок, только в долг, примерно на два года. – Мелиса уселась рядом, смахнула с коленок пылинки. – Если ты во мне сомневаешься, я напишу расписку.

– Не надо расписки, – отмахнулась Алиса. – Я просто не знаю, где мне взять такую большую сумму наличными. Понимаешь, мы с Зинон затеяли реорганизацию, планируем купить помещение еще под один магазин. Так что с деньгами у меня тоже напряженка.

– Но ты мне не отказываешь? – Мелиса заискивающе улыбнулась.

– Не отказываю, просто дай мне несколько дней.

– Даю тебе неделю. – Сестра широко улыбнулась.

– Какая ты великодушная!

– Да, я такая! Это у нас наследственное!

– Кстати, о наследственном. – Алиса помрачнела. – Ты давно видела родителей?

– Несколько дней назад, привозила им продукты. Знаешь, я решила, что не нужно давать им деньги, они ведь все равно тащат все своему Пророку. Из той суммы, что ты мне оставила, я погасила долги по квартплате, купила маме лекарства.

– Как она? – Алиса потерла переносицу. Даже спустя годы родители ее не простили, не желали ни видеть дочь, ни слышать о ней. Приходилось помогать им через Мелису.

– Мне кажется, хуже: круги под глазами, губы синие, ноги отечные, как колоды.

– Ты предлагала ей лечь в клинику на обследование?

– Предлагала. – Мелиса вздохнула. – Она не хочет, говорит, что на все воля Божья. Может, ты с ней поговоришь?

– Она не станет меня слушать. Для нее я умерла десять лет назад.

– Но время же идет, все меняется.

– Только не наши родители.

– Ну и хрен с ними! – неожиданно зло сказала сестра. – Пусть живут как хотят. Их право! Мне вот только знаешь что обидно? Что после их смерти наша квартира достанется их долбаному Пророку. Может, на него в суд подать?

– Бесполезно, – отмахнулась Алиса. – Я уже консультировалась с юристами. Наш Пророк – законопослушный гражданин, никаких особых грехов за ним не водится, все сделки он оформляет юридически грамотно, так что не подкопаешься.

– Да уж, законопослушный! – фыркнула Мелиса. – Тысяча облапошенных им дурней – не в счет.

– Они сами позволили себя обмануть. Мне вообще кажется, что в человеке должна быть какая-то предрасположенность, специальная настроенность на волну, чтобы вот так, безропотно, подчиняться чужой воле.

– Какая волна?! Какая предрасположенность?! Мозгов у них нет, вот и все. Меня бы никакой Пророк не провел.

– Тебя бы не провел. – Алиса успокаивающе погладила сестру по руке. – Ты у меня вообще уникальная.

– Квартиру жалко. – Мелиса и не думала успокаиваться.

– Наши родители еще живы, – сказала Алиса с мягким укором.

– Это ненадолго, ты их просто давно не видела. Эти бесконечные молитвы, эти посты и вояжи к Пророку! Они же еще не старые, а выглядят как дряхлые старики. Отец – кожа да кости. Мама вся седая. Нет, Алиска, ты как хочешь, а я за квартирку намереваюсь побороться. У меня, в отличие от тебя, собственной жилплощади нет и пока не предвидится. А, ладно… – Она махнула рукой, спросила уже спокойнее: – Когда за деньгами можно будет подъехать?

– Думаю, дня через три-четыре.

– Вот спасибо, сестричка, век не забуду! – Мелиса широко улыбнулась, бросила взгляд на часы. – Поеду-ка я домой, а то поздно уже.

Алиса понаблюдала из окна, как отъезжает от дома такси, принялась убирать со стола. На душе скребли кошки. Вот уже десять лет она чувствовала себя виноватой перед сестрой. Вроде бы и не за что, а все же… И сама Мелиса – может, сознательно, а может, и бессознательно – культивировала в ней это чувство. «Я, в отличие от тебя…» – это было ее любимой присказкой.

У меня, в отличие от тебя, нет собственной жилплощади. У меня, в отличие от тебя, нет таких деньжищ (ухажеров, возможностей, связей)…

Умом Алиса понимала, что не должна стыдиться того, чего добилась в жизни, потому что добилась она этого собственным потом и кровью. И «стартовый капитал», если на то пошло, обошелся ей ох как недешево, до сих пор стыдно вспоминать. Но это умом, а вот с душой были проблемы. Особенно в те дни, когда Мелиса произносила сакраментальное: «Я, в отличие от тебя…» В такие дни все валилось из рук и чувство собственной несостоятельности не давало уснуть. Единственным эффективным лекарством в таких случаях для нее были «сеансы психотерапии» с Зинон. Но беспокоить подругу всякий раз, когда на душе муторно, не хотелось. В конце концов, надо учиться справляться с трудностями самостоятельно… Вот, к примеру, аутотренинг…

Аутотренинг не сработал. Уснуть удалось только в пятом часу, и проснулась она разбитой, с жуткой головной болью и ломотой во всем теле. Контрастный душ и чашка кофе помогли взбодриться, но головная боль никуда не делась, а в аптечке, как назло, не нашлось ни одной таблетки обезболивающего.