Лебеди остаются на Урале - Анвер Гадеевич Бикчентаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зифу не узнать, будто ее подменили. Вот девушки подошли к толпе, собравшейся вокруг танцоров.
— Нет ли здесь Хайдара? — говорит Зифа.
Хайдара не оказалось. В кругу танцевал стройный парень в полосатых шароварах, заправленных в сапожки. Из-под жиляна[14] выглядывала кремовая рубашка. При каждом движении танцора развевались концы цветного пояска.
— Смотри, Магира, у него даже отвороты сапог отделаны тесьмой.
Парень исполнял воинственный танец: он то дробно притопывал ногами, то, подражая всаднику, прыгал с подогнутыми коленями, взмахивая рукой, точно подгоняя плетью коня…
По звукам гармони девушки нашли Хайдара, окруженного молодежью. Буран был здесь. Увидев его, Зифа шепнула:
— Я пойду плясать!
Она протиснулась в круг и громко засмеялась.
— У нас не так пляшут, а вот как!
Кольцо зрителей раздалось в стороны, и Зифа, склонив голову набок, пошла по кругу, глядя на окружающих смелыми, озорными глазами. Все дружно отбивали такт и задорно кричали:
— Эйдя, кызыкай, биеп кал![15]
Хайдара сменил кураист. Музыкант старательно выводил на своей свирели веселую плясовую. Закрыв верхнее отверстие курая губами, он то вдыхал, то выдыхал воздух, а тонкие длинные пальцы его тем временем приплясывали на боковых отверстиях тростниковой свирели. В круг ворвался Буран, сдвинул фуражку на затылок, закружил вокруг девушки. Толпа одобрительно закричала:
— Эйдя, егет, биеп кал![16]
— Бирешма![17]
Зифа озорно взглянула на Бурана, пошла ему навстречу.
Парень, быстро и часто подбрасывая ноги, вприсядку отступал, заманивал ее в свои объятия.
Зифа плавно поводила плечами, часто ударяла одной ногой о другую. Толпа все прибывала. Кураиста снова сменил Хайдар. Буран не выдержал бешеного темпа, остановился. Тяжело переводя дыхание, удивленно глядел на Зифу.
А девушка продолжала танцевать. Подбежит к нему, прикроет глаза платком, потом отвернется и часто-часто затопает, громко щелкая пальцами, точно дразня и зазывая своего партнера.
Зифа летела, подгоняемая восторженными взглядами и возгласами зрителей. Она гордо несла свое ловкое тело. Короткое белое платье в синюю крапинку поднималось в вихре танца, обнажая тонко очерченные колени. Она торжествовала: Буран здесь, возле нее. Она никому не отдаст его!
Она будет плясать до тех пор, пока не подбежит Буран, не обнимет и не скажет ей: «Довольно плясать, пойдем вместе… Что останется, допляшешь на свадьбе!»
Встреча
1
Над крутым берегом, заросшим низкими ивами, кружились сотни птиц. Буран удивленно остановился, следя за тем, как отчаянно бились черные вороны с чайками. Чайки почти никогда не собираются в стаи, а тут вон их сколько! И ворон не меньше. Ударяя друг друга крыльями, они азартно галдели, суматошно кружились. Не насытившись борьбой в воздухе, спускались на на землю, чтобы продолжить схватку. Весь берег был усеян черными и белыми перьями.
«Видно, чего-то не поделили!» — подумал он.
Буран всегда купался рано утром, до работы. Он облюбовал уютный уголок на изгибе реки, возле небольшого острова. Тут и течение слабое и место глубокое. А самое главное — никто, кроме него, не бывает здесь. Он пришел сюда и на другой день после сабантуя.
В эту пору, от рассвета до восхода солнца, первыми пробуждались птицы. Буран уже подружился с ними. Как только он появлялся на берегу, быстрокрылые ласточки с веселым щебетаньем взлетали вверх, чтобы приглядеться к нему. Исполосовав небо, они снова возвращались в свои глубокие гнезда-норки и маленькими глазками следили за тем, как он барахтался в воде, то кувыркаясь, то ныряя, то вдруг уплывая за остров.
В это утро он все еще был под впечатлением своей победы на сабантуе. Теперь слава о ней пойдет по всей округе. Он понимал, что победа над лесорубом была случайной. Вряд ли ему удастся одержать верх в следующей схватке. Если бы этот лесоруб не разозлил его, напомнив о Хамите, вряд ли нашлось бы в Буране столько упорства и воли к победе. А Хамит, видимо, болтает там, в леспромхозе, о том, как он отбил у Бурана любимую девушку…
Невольно сжались пальцы в кулак.
Подойдя к самому спуску, Буран растерянно остановился: кто-то уже плескался в воде. Он огорчился. Разве мало других мест на реке?
Оглянулся. На берегу лежало женское платье. Оставалось одно — уходить поскорее. Вот не повезло!
Кому это вздумалось так рано купаться? Притаившись за ивами, он раздвинул ветки. Движения женщины ему показались удивительно знакомыми. Сделав большой круг, она повернулась лицом к берегу.
— Камиля! — вырвалось у него.
Буран с горечью подумал: «Теперь она чужая… дальше чужих!» — и хотел незаметно уйти.
Ноги не подчинились ему. И сердце, глупое, удержало. «Так долго ты не видал ее! — говорило оно. — Целых три года! Побудь еще немного, уйти всегда успеешь».
Камиля уплыла к острову, на глубокое место. Легла на спину, подняв фонтан брызг.
Буран пытался пристыдить себя: «Ты подсматриваешь за чужой женой! Это не похоже на тебя, Буран. Ты жалок и смешон!» Но в душе не было обиды.
Камиля плавала легко, по-мужски, уверенно выбрасывая вперед руки; следом за ней расходились мелкие волны. Давно ли Буран учил ее плавать! То было время, когда мальчишки и девчонки купались вместе, пока стыдливость не разогнала их.
Он искал ее на сабантуе, а встретил здесь. Как быть? Еще не поздно уйти… Но гордость встала на колени — он не ушел…
Он видел, как Камиля выходит из воды… Длинные косы упали с головы на грудь. Он подумал, что никогда не видел, как она расчесывает их. Камиля шла к берегу не торопясь. Все такая же красивая. Хамит не смог отнять у нее красоту, усмирить ее гордость.
Выйдя на берег, она встряхнула полотенце. Вспомнил — Камиля всегда боялась жучков и гусениц. Этот ее жест будто снова сблизил их. Чувство, толкнувшее Бурана на борьбу с лесорубом, заставило его выйти из засады.
Шорох напугал Камилю. Она запуталась в платье, попятилась и беспомощно засуетилась. Не то стон, не то радостный возглас застрял в ее горле.
Черт возьми, кто может остановить его! Никто!
— Не надо! — взмолилась Камиля.
Буран, силясь улыбнуться, тихо сказал:
— Не бойся, это я, Буран…
Как будто она не видела, что это он!
— Вот как встретились, Камиля!..
Она молчала. Буран схватил ее холодные, немые от растерянности руки. Камиля опустила голову.
— Взгляни на меня!
Он
