Преступление без смысла (СИ) - Потёмкин Сергей

— И все обряды они совершают в неволшебке, — ввернул Монгол.

— Так ведь есть башня, — Глеб глянул в окно: белую башню, восхитившую его, когда он только попал в Близбор, было видно и отсюда. — Если в неволшебке применят магию, она пошлёт сигнал в штаб, так?

Монгол с Деей переглянулись. Вадим Сергеевич вздохнул и ответил за них:

— Башня не всегда шлёт сигнал — с помощью некоторых амулетов её можно обмануть. Это значит, что проникших в неволшебку чернотворцев задержать невозможно.

Глеб размышлял над услышанным — и чем дольше размышлял, тем сильнее холодело в груди.

Что может сделать волшебник в неволшебке? Да что угодно! А если он преступник — и не вор-домушник, а маньяк-убийца?

Уже подозревая, каким будет ответ, Глеб тихо спросил:

— И чем именно занимаются чернотворцы?

Дея смотрела в пол, Монгол — на дверь. Вадим Сергеевич нехотя произнёс:

— Приносят жертвы. Человеческие жертвы.

Глеба передёрнуло. Не поднимая глаз, Дея сказала:

— Чем больше боли причинит чернотворец, тем он дольше живёт. И тем сильнее его магия.

До Глеба стало доходить, как мало он ещё знает о волшебниках — и как мало ему о них говорят.

— Чернотворцы что, теракты совершают?.. — прошептал Глеб.

— Нет, — Вадим Сергеевич мотнул головой, — массовые убийства им ни к чему. Пять-шесть преступлений в год, в разных местах… Жертв обычно от двух до семи человек.

Глеб отвернулся: будто этого мало!..

— Их очень трудно поймать, — это сказал уже Монгол, причём виновато… словно стыдясь всего, что Глеб услышал. — Даже у искателей на арест чернотворца уходят годы.

— И каждый из них, — добавила Дея, — сильнее любого из нас.

— Поэтому вы не могли победить зеркальника? — догадался Глеб.

— Не только поэтому, — Дея встала и прошлась вдоль стены. — Тот, кого ты зовёшь зеркальником, не простой чернотворец, а один из самых опасных. Мы не знаем, кто он: известно лишь имя — Лаэндо. Тот же ник он использует в чаросети.

Монгол зло пояснил:

— Этот гад любит дразнить нас, выкладывая записи своих преступлений. Действует всегда с фамильяром: тот кружит в небе, но если Лаэндо нужна помощь, дух сразу появляется рядом с ним.

— Вы про дракона?.. — проронил Глеб.

— Про змиулана, — уточнила Дея. — Впрочем, это разновидность драконов.

Глеб вдруг вспомнил нечто важное:

— Зеркальник говорил, что трижды дрался с Далебором…

— Так и есть, — сказал Монгол, — Далебор был единственным, кто мог драться с Лаэндо в одиночку. А в день его смерти именно Лаэндо помогал стрелку… ну тому типу, что стрелял в нас.

Вадим Сергеевич кивнул и уточнил:

— В тот вечер Далебор и Лаэндо сражались в последний раз. Наверное, Лаэндо злит, что Далебора убил не он — ведь бой их не был закончен… А ингениум получил ты, — маг смотрел на Глеба.

— Думаете, он искал достойного противника? — Глеб мрачно усмехнулся. — Тогда я его разочаровал.

— Любой бы разочаровал, — бросила Дея. — Мало кто победит чернотворца, тем более такого!

— Ну пара слабых мест у Лаэндо всё-таки есть… — заметил Монгол.

Секунду подумав, Глеб вспомнил:

— Он не применял магию воды. И во время боя вы открывали порталы, а он — нет… Возможно, он не умеет примещаться.

— Молодец, — Вадим Сергеевич похвалил Глеба за смекалку. — Правда, мы думаем, что примещаться он может, но тратит на это столько сил, что предпочитает обходиться без порталов. А ещё Лаэндо болен — он не выносит света… даже того, что проникает сквозь ткань. Вероятно, это следствие одного из обрядов, в котором что-то пошло не так.

— И поэтому его одежда зеркальная? — понял Глеб. — Но как же он видит сквозь маску?

— Никак: у Лаэндо нет глаз.

Глеб с сомнением уставился на законодержца. Нет глаз?.. Но ведь он как будто всё видел!..

— Его мозг связан с глазами змиулана, — пояснила Дея. — У спиритуса три головы, две из которых видят мир за зеркальника — с углом обзора, недоступным человеку. Так что этот слепец более зрячий, чем мы все.

Коснувшись зерфона, Вадим Сергеевич включил виос. Над столом вспыхнула голограмма.

— Здесь всё, что у нас есть на Лаэндо, — сказал он с явной неохотой. — Будет лучше, если ты узнаешь о нём побольше; объявившись один раз, он появится снова. Я с самого начала не хотел, чтобы ты влезал в это, но отступать поздно.

Глебу стало не по себе:

— Хотите сказать, он опять попытается убить меня?

— Пусть только попробует! — ощетинилась Дея. — Мы с тебя глаз не спустим!

— И на «Фабрике» будет дежурить охрана, — пообещал Монгол.

У Глеба засосало под ложечкой: новость о том, что чернотворец стал его врагом, совсем не радовала…

Он глянул на виос. Там было небо — будто заставка на мониторе. Но то была не заставка: камера (хотя вряд ли маги используют камеры — скорее, что-то другое) сползла вниз, фокусируясь на проезжавшем по мосту автобусе.

Потом автобус сломал перила и полетел в пропасть.

Глеб вздрогнул; это ведь не кадры из фильма и не фрагмент каскадёрского шоу…

— Вадим, ты спятил? — вспылила Дея. — Зачем Глебу это видеть?

— Я не это хотел показать… — Вадим Сергеевич был растерян. — Не понимаю… Лаэндо выкладывал это в чаросеть… зерфон сам выдаёт изображение!

Виос сменился: смятый автобус, рядом зеркальник. В блестящем костюме отражаются выпавшие из окон тела.

Вадим Сергеевич посмотрел на Глеба:

— Ты как-то связан с Лаэндо… Зерфон реагирует на тебя, будто хочет что-то тебе показать…

Взгляд его окаменел — он явно что-то понял.

— Вадим, выключи запись, — быстро сказал Монгол.

— Да-да, сейчас… — Вадим Сергеевич потянулся к зерфону, но Глеб схватил его первым:

— Нет!

Он не отрывал взгляда от виоса. Там по вечерней дороге ехал грузовик, — а потом вылетел на встречную полосу.

«Тойота», с которой он столкнулся, сложилась гармошкой.

Дальнейшее показалось Глебу фрагментами кошмара… Очень знакомого кошмара.

Лаэндо — едва видимый в вечерних сумерках — проходит мимо дверцы водителя. За разбитым стеклом видна блузка: эту блузку Глеб узнал бы из тысячи.

Смена кадра: камера (или что там вместо неё) поднимается выше. Видно, что в салоне есть кто-то живой…

— Глеб, не смотри… — прошептала Дея.

Глеб её уже не слышал. Его трясло.

Крупный план: на заднем сиденье лежал мальчишка.

— Проклятье… — кажется, это сказал Монгол.

Потом опять Дея — со слезами в голосе:

— Вадим, ты идиот!!!

Глеб чувствовал, как кто-то разжимает его пальцы, ему что-то говорили, но он ничего не понимал. Перед глазами стояла картина: лицо подростка на сиденье «Тойоты».

Лицо, которое он видел в зеркале каждый день.

Иногда память ведёт себя, как гурман.

Ей по душе деликатесы — филе из радости, вина из смеха и начинённые счастьем эклеры. Намазанный болью хлеб она отвергнет — как и миску с лапшой из горечи… Память капризна и разборчива.

А потому Глеб едва помнил, что было после просмотра виоса.

Кажется, Дея тормошила его и кричала на Вадима Сергеевича, который словно застыл. В палату вбежала врач и выгнала законодержцев, а Глеба всё била дрожь…

Он только что видел, как убили маму… «Этот Лаэндо убил маму…»

Наверное, когда можешь вызвать смерч, усыпить водителя грузовика ничего не стоит…

Безмерно долгие минуты ушли у Глеба на то, чтобы осознать: он сегодня дрался с тем, кто сломал его жизнь.

А потом он уснул — врач дала ему снотворное… Уснул вязким сном, в котором хочется спрятаться.

Как ни странно, там не было кошмаров — сон оказался милосердней, чем явь.

***

Проснулся Глеб под утро.

Фонарь снаружи давал немного света; на стуле дремал Баюн, на стене блестело зеркало, при взгляде на которое Глебу вспомнился виос… и всё, что там было.

Глеб сразу пожалел, что проснулся.

Потом он увидел Вадима Сергеевича — тот стоял у окна, отпивая что-то из чашки.