Студент в СССР 2 - Ал Коруд

Санёк у нас личность примечательная. «Первый хулиган по школе», то есть косяков за ним до конца четвертого курса накопилось как блох у бездомного пса. Потому и дернули студента географического на такую странную практику. Отрабатывать, так сказать, должки. Я нового кореша в издевке над начальством тут же поддержал и гнусавым голосом завел нашу «Гулаговскую».

— Идут на север, срока огромные,

Кого не спросишь, у всех Указ.

Силантьев подхватил:

— Взляни, взгляни, в глаза мои суровые.

Глядишь ты, может быть, в последний раз.

А завтра утром покину пединститут я,

Уйду с этапом на Двину-реку.

И под конвоем, в раскопках тяжких,

Быть может, смерть я свою найду.

Друзья накроют меня бушлатиком,

На холм высокий меня снесут

И закопают в землю меня мерзлую,

А сами тихо в барак пойдут.

— Немедленно прекратить! Это что еще за антисоветчина!

Мы знали, как довести Николая Алексеевича Романцева, заместителя директора краеведческого музея до каления. Ни в науке, ни в археологии этот деятель ничегошеньки не соображал, зато мог изобразить на ровном месте бурную имитацию деятельности. Ну, вы в курсе что такое номенклатура. Нас ею еще во время горбачевской перестройки постоянно стращали. Эдакий монстр, будто бы пожирающий бедную советскую страну. Схарчили её позже совсем иные деятели, как раз из этих крикунов.

— Николай Алексеевич, при чем здесь антисоветчина? Это песня еще дореволюционная, каторжане при царском режиме пели. А ребята молодцы, раз вернули её к жизни пусть и в такой своеобразной форме. Настоящие историки!

Нас в пику начальнику поддержал Геннадий Гладышев, молодой специалист из того же музея. Он-то как раз работал за троих и вызывал у студиозов сдержанное уважение.

— Да? — Романцев тут же стух. Он, наверное, больше всего на свете боится отклониться от «курса партии». Тогда вылетишь из обоймы без содержания. Пока он отошел в сторону, мы с Сашкой занялись самым верхом среза. Чую, что до могильника осталось чуть-чуть.

Работников на раскопках сей раз катастрофически не хватало, потому привлекали всех, кого можно. И так Липневский в этом году остался без отпуска, сейчас же вовсе на больничном. Овсянников застрял в Москве, сдает в Академию Наук отчеты об июньских раскопах. Обычная бумажная волокита. Никак Марго крепко пошерудила в их клоповнике. Вон как подорванные забегали! И финансирование на высшем уровне и внимание руководства обеспечено. Обкомовские «Волги» чуть ли не через день на раскопках появляются.

«Ничего не требуется, товарищи?» «Какие будут пожелания у археологов?» «Скоро вас посетят журналисты, товарищи, надо бы аккуратней выглядеть».

Это ж с какого верха пришло указание приглядывать за нами, если обкомовские на ушах стоят? Даже технику в первые дни пригнать не забыли. Овсянникова чуть до инфаркта не довели. Экскаватор на археологических раскопках! Типа счас, как накопаем! Но что не отнимешь — харчовка у нас стала зачетная! Из города привозили в термосах каждый день. Завтрак мы сами готовили, а обед и ужин как в лучших ресторанах столицы. Да и на сухпай — колбаска копченая, рыбные и овощные консервы импортные. Соки, минералка. Некоторые из руководителей даже домой прихватывать не забывали. Ну вы поняли, о ком я конкретно.

Все для сэбэ любимого!

— Сереж, — вот кто остался неизменным, так это Маринка Соколова. Пока относительно тепло, щеголяет своим бронзовым загаром на максимально открытом ветрам теле. Мини-шорты по самое не могу, и подобие топика на выдающихся грудках здорово нервирует товарища Романцева. Но ничего поделать он с этим нарушением морального облика строителя коммунизма не может. Приличия как бы соблюдены. Появился бы этот индюк у нас в июне, точно бы извелся. С его унылой мордой даже на паперти не дадут.

Жаль купаться уже нельзя, вода в Двине холодная. Все-таки южный берег Белого моря, это вам не северный Черного. И так лето вышло обалденное. Уже середина августа, а тепло все еще стоит. Разве что по ночам холодно, но зато в лагере на эту смену поставили большие палатки, раскладушки и армейские одеяла. Грех, короче, жаловаться. Родина о нас думает!

«Вот зачем она мне свои сисяндры вплотную присунула?»

Я на раскопках уже почти две недели. Две недели чертова воздержания! И это при полном падении всех моральных устоев нового гражданина советского общества. Решение принято, ничего меня больше не сдерживает. Я еще раз оценивающе оглядел размер бюста девушки, вздохнул и только потом поднял глаза на лицо. Ну в принципе Маринка вполне ничего. Сделать нормальную прическу, нанести мэйк и будет не хуже гламурных кисок из будущего. Разве что костяк широковат, хотя для этого времени норма. Откровенно худющих девчонок я почти не наблюдаю. Порода еще не вывелась. Но скажу честно — в постели лучше такие, как Маринка. Сдобные и покладистые.

— Сереж?

— Чего тебе, Мариш?

С недавних пор у нас сложились довольно странные отношения. Как будто два потенциальных и полностью свободных партнера принюхиваются друг к другу. И хочется, и колется! Это и понятно. После секса отношения между людьми всегда становятся иными. Даже если мы ничего другому не обещали и ни на что не рассчитывали. Смотришь на человека все равно уже другими глазами. Потому зачастую оставляешь потенциала во френдзоне, чтобы не рушить доверительные отношения.

— Как, по-твоему, когда будем сам могильник вскрывать? Слои сверху сняты до бровок.

— Это ты у меня спрашиваешь?

— А у кого еще? Андрей Викторович в больнице. Я звонила, воспаление легких у него. Зачем, спрашивается, было в воду лезть? А я ведь ему говорила, что после Петрова дня не купаются!

Я с интересом поглядываю на Марину. Это же сколько в ней кроится потаенного доминирования? Любителям игр некоторого рода она бы точно понравилась! Эх, советские вы люди, не знаете вы толка в извращениях! Мой взгляд, видимо, привел девушку в некоторое замешательство. Но Соколова не была бы Соколовой, если бы не спросила в лоб:

— Ты чего так в последнее время на меня странно посматривать стал?

Я глумливо улыбнулся, не зря тренировал эту улыбку у зеркала:

— А что, за поглядки нынче деньги берут? А я и не знал!

Марина замешкалась с ответом, облизнула губы и уже серьезным на пределе тоном продолжила:

— Я вроде как по делу пришла.

Пришлось уже мне хорошенько задуматься. Вскрытие самого могильного сруба, вернее его остатков, занятие ответственное. Обычно там и находится самое основное. Пожалуй, с этим