И опять Пожарский. Тетралогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Когда молодой княжич в сентябре объезжал их деревеньки и починки и вопросы всякие задавал про урожаи и скотину, общество решило, что пришли чёрные дни, последнее с них выгребут, и уже собирались на Юрьев день перебираться на новые места. Лучше часть потерять, чем всего лишиться. Но потом пришла к ним на двор бригада плотников и принесла маленькую берёзку, выкопанную с корнями. Они обошли двор Фоминых, измерили его вдоль и поперёк шагами и деревянными саженями, и вкопали берёзку в землю посреди двора саженях в шести от их домишка.

– Здесь будет центр дома, – объяснил их старшой.

– Что за дом, – поинтересовался Тихон, – Али княжич нас потеснить хочет и сюда ещё кого поселить?

– Дурень, ты, – беззлобно обругал его плотник, – Вам будем новую хоромину ставить. Княжич велел и денег на то дал. Строить будем по всем правилам, чтобы долго стоял и достаток всегда в доме был. Завтра начнём. Жертву приготовьте. Клок шерсти нужен, горсть зерна и мелкая монетка. Под мировым деревом и закопаем, – плотник указал на берёзку. Завтра будем камни под фундамент печей укладывать, а после полудня и первый венец установим. Так, что готовьте угощение.

И, правда, назавтра с утра привезли целую телегу каменюк здоровущих, что и двоим-то не поднять, и зарыли их в землю в шести местах вокруг "мирового деревца". А после полудня привезли бревна, и плотники споро заложили первый венец. Хоромина и прям получалась. Вот глупый княжич, как же можно протопить домину четыре на четыре сажени. В ней только летом и можно будет жить. Плотников угостили кашей гречневой и хлебом с мёдом. Брат Тихона промышлял бортничеством, и Тихон, бывало, ему помогал, так что мёд в доме водился.

А через день уже и матицу укладывали. И опять всё сделали, как в старину, со всеми обрядами, чтобы обеспечить тепло и достаток в доме. Старший из плотников обошёл верхнее бревно, так называемый "черепной венец", и разбросал по сторонам хлебные зёрна. Потом мастер переступил на матицу, к которой лыком была привязана шуба, в карманы которой были положены хлеб, соль и кочан капусты. Плотник перерубил лыко топором, и шуба полетела вниз, где её и подхватил Тихон. Плотники заставили хозяев съесть содержимое карманов и опять потребовали угощения, да с хмельным мёдом.

Продолжили домину строить только через день. Правда, плотники ни куда не ушли, а ставили сруб на новую баньку. И тоже с фундаментом из камней. Окна и двери прорубали в новом дому со всеми правилами. Один из плотников, прорубив окно и вставив раму, проговорил: "Двери, двери, окна, окна будьте вы на заперти злому духу и татям", и сделал знак креста топором.

А ещё через день уже и крышу перекрыли, снова пришлось угощать плотников. Дуня приготовила, как водится, саламату, такую густую затируху из ячменной муки, замешанной на сметане и заправленную топлёным маслом. А ещё она приготовила кашу из поджаренной на масле гречневой крупы. Плотники на следующий день продолжили стучать топорами уже внутри дома. На вопрос Тихона, чего они внутри-то строят, старшина плотников усмехнулся и сказал, что по приказу княжича нужно сделать внутренние перегородки. Дуня только прыснула, зачем в дому-то перегородки. Но плотники возились за закрытыми дверями и сказали, что если хозяева зайдут в дом и увидят его недоделанным, то дом долго не простоит. И как ни хотелось Дуняше хоть одним глазком заглянуть в их новый дом и посмотреть на те самые "перегородки" ввечеру, когда плотники ушли, плотно подперев дверь, но Тихон не дал и даже затрещину ей влепил. Не больно, а так для острастки.

На следующий день плотники занимались баней и ещё заложили два не понятных строения, тоже из брёвен, ну, может бревна потоньше, чем в дому. А в дом пришло аж пять печников, печь класть. Дуня недоумевала, пятером одну печь класть, что они там друг на друге сидят. Два дня печники возились, таскали кирпичи из обожжённой глины, раствор из глины, песка и извести, потом развели известь и сказали, что печь покрасят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Через седмицу плотники и печники собрали все свои инструменты и со двора ушли. Остался один печник. Он приоткрыл дверь в дом и впустил первой Дуню, хозяйку. Потом зашёл Тихон с детьми на руках и последнем степенно с охапкой дров и берестой прошёл печник.

Дуня не поняла, куда она попала. Строили огромный дом, а стояли они в небольшом вытянутом помещении, заканчивающемся закрытой дверью. С обеих сторон этого помещения тоже было по закрытой двери.

– Пожалуй на кухню, хозяюшку, – пригласил печник, распахнув левую дверь.

Дуня зашла и ошалела. Эта кухня была как бы ни больше всего их старого домишки. У стены, сделанной наполовину из кирпича, а наполовину из брёвен стояла печь с топкой и арочным сводом для готовки пищи. И печь и кирпичная часть стены были побелены известью и сияли неимоверной белизной, как свежий снег. Печь была с трубой и топилась по белому, а чтобы тепло не уходило, нужно будет, как дрова полностью прогорят, закрыть заслонку. Печник показал, как пользоваться заслонкой и когда закрывать и объяснил, что если они закроют заслонку слишком рано, то умрут, отравившись, а если забудут закрыть, то всё тепло из дому вылетит в трубу.

– Ладно, хозяева, пошли дальше вашу хоромину смотреть, – и он повёл потерявшую дар речи семью снова в первое помещение, даже дети притихли, сидели у отца на руках и озирались заворожено.

– Это коридор называется, в нём будете обувку снимать и шубейки. А вот это ваша спаленка, – печник заговорщицки подмигнул Тихону и открыл правую дверь.

Там была небольшая горенка, в которую легко влезло бы несколько лавок для спанья.

– Дальше пошли, хозяева, ещё налюбуетесь, – и он выпроводил их опять в коридор.

Печник прошёл до конца коридора и выгрузил дрова и бересту у непонятного сооружения.

– Это печка. Она называется голландка. Печка круглая и в каждой горнице есть кусочек её стенки, так что когда затопите, то будет тепло во всём дому.

Он открыл чугунную дверцу печи и стал складывать туда сначала бересту, а потом и полешки. Не спеша высек огонь и поджёг бересту. Открыл вторую чугунную дверцу, ниже первой, и продолжил рассказывать про печь.

– Здесь поддувало. Когда дрова полностью прогорят, то зола через колосник, решётку такую чугунную, высыпится сюда. Её потом убрать надо в специальное место, чтобы весной на поле отнести. Смотрите, здесь наверху тоже заслонка, как и в той печи, что на кухне. Вечером дом протопите и как спать будете ложиться, убедитесь, что дрова полностью прогорели, выгребите золу и заслонку закройте, чтоб тепло не выдувало, – печник строго оглядел супругов.

– Если вы по дурости своей угорите, княжич с меня голову снесёт, так что, пожалейте моих детушек, про заслонку крепко запомните.

Дуняша закивала головой. Хоть и мудрено всё и внове, но не забудут они, и самим помирать в таких хоромах не хочется и детишек мастера жалко.

– Пойдёмте дальше, – печник поднялся от уже весело гудевшей пламенем печи (и ведь ни струечки дыма наружу) и толкнул следующую дверь.

Фомины сделали пару шагов и оказались в огромной горнице. Посреди стоял новый большой стол и пару длинных лавок. А правом углу горницы сияла свежими красками икона. Это было чудо. Дева Мария держала на руках младенца Христа и ласково улыбалась хозяевам. Те как стояли, так и бухнулись на колени. Матерь Христа была как живая, словно специально слетела с неба, чтобы разделить радость новосёлов. Лишь через несколько минут Фомины пришли в себя и встали с колен, продолжая осенять себя крестным знамением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– А это детская комната, – печник толкнул, не замеченную хозяевами сразу, дверь направо, и ввёл, совершенно уже ничего не соображающих новосёлов, ещё в одну горницу. Она была копией их супружеской спаленки с двумя широкими лавками у стены с побеленной известью частью стенки волшебной печки "голландки", – тут у печи детишкам не холодно будет.

А чудеса продолжались и продолжались. После осмотра дома печник повёл их в баньку. Хотя, нет, "банька" это у них была. Это же было банищей. В два отделения, сначала мыльня, там, в небольшой деревянной коробочке и, правда, было мыло, густая серая вязкая жижа. В мыльне стена была сделана, как и в их кухне из кирпича и в эту стену встроена ещё одна печь, поменьше, чем в кухне, топилась она со стороны мыльни, а как оказалось, вся находится в парилке. Парилка была не большая, но вчетвером с детишками поместятся. Зато протопится быстрее. Был в ней полог из липовых досок, чтобы можно было полежать, согревая натруженные косточки.