Революция 1917-го в России. Как серия заговоров - Сборник

Большевистским издательством «Жизнь и знание» руководил будущий управляющий делами СНК В. Д. Бонч-Бруевич совместно с совладельцем табачной фабрики «Братья Шапшал» Е. Ю. Шапшалом. В августе 1917 года их компаньоном стал директор этой фабрики М. С. Ага, который внёс в кассу издательства 200 тысяч рублей.

В статье А В. Островского «Октябрьская революция: случайность? исторический зигзаг? или закономерность?» обращено внимание на снабжение РККА вооружением и боеприпасами.

«Военная промышленность Советской России не могла полностью обеспечить потребности Красной Армии. За 1918–1919 гг. она дала 764 орудия; 0,7 млн. снарядов, 0,7 млн. винтовок и 417 млн. патронов. Между тем только за полтора года с лета 1918 до конца 1919 г. Красная Армия получила 3232 орудия, 5,9 млн. снарядов, 2,1 млн. винтовок и 1240 млн. патронов. Даже если допустить, что к началу 1920 г. были использованы все имевшиеся запасы – а они на 10 апреля 1918 года составляли 977 орудий, 2,4 млн. снарядов, 1,2 млн. винтовок и 512 млн. патронов, – всё равно окажется, что, по крайней мере, часть оружия и боеприпасов Советская страна должна была получить из каких-то других источников. … Не из-за рубежа ли?

На протяжении всей гражданской войны Советское правительство формально не находилось в состоянии войны ни с одним из государств, участвовавших в интервенции. Факт, имеющий принципиальное значение. Если в условиях официально объявленной войнымежду двумя странами контрабандная торговля между ними – это государственное преступление, то в условиях, когда две воюющие страны формально не находятся в состоянии войны, контрабандная торговля в крайнем случае может рассматриваться лишь как экономическое преступление. Следовательно, посылая свои войска в Советскую Россию, но не объявляя ей войны, страны Антанты тем самым оставляли открытой возможность контрабандного снабжения Советской России извне»{14}.

Люди с психическими отклонениями

Интересной представляется насыщенность партии большевиков сумасшедшими. Например, Фёдор Фёдорович Раскольников (1892–1939) – внебрачный сын протодиакона Сергиевского всей артиллерии собора Фёдора Александровича Петрова и дочери генерал-майора артиллерии Антонины Васильевны Ильиной. Потомок известного морского офицера Ильина. С 1900 года воспитывался в приюте принца Ольденбургского. В 1909 году поступил в Санкт-Петербургский Политехнический институт, а в декабре 1910 года вступил в партию, ссылаясь на совместную работу с В. М. Молотовым в «большевистской фракции Политехнического института».

В 1912–1914 годах – литературный сотрудник газет «Звезда» и «Правда». После начала Первой мировой войны стал слушателем отдельных гардемаринских классов (чтобы избежать призыва, поскольку участие в мировой войне противоречило его убеждениям), которые закончил в феврале 1917 года.

После Февральской революции стал заместителем председателя Кронштадтского совета. После июльского кризиса был арестован, посажен в «Кресты», освобождён оттуда 13 октября 1917 года.

В ходе Октябрьской революции принимал участие в подавлении похода Керенского – Краснова на Петроград, участвовал в боях в Москве.

Был избран в Учредительное собрание, на заседании которого в ночь на 6 января 1918 года огласил декларацию об уходе большевистской фракции.

Назначен комиссаром Морского генерального штаба, весной 1918 года стал заместителем наркомвоенмора Троцкого по морским делам. Выполнял поручение СНК по затоплению Черноморского флота в июне 1918 года. С июля 1918 года член РВС Восточного фронта, 23 августа 1918 года был назначен командующим Волжской военной флотилией. Участвовал во взятии Казани 10 сентября 1918 года и последующем походе флотилии по Каме. В частности, под его руководством в селе Гольяны были спасены 432 заключённых «баржи смерти», которую при отступлении белые планировали затопить.

Осенью 1918 года стал членом Реввоенсовета Республики.

26 декабря 1918 года был взят в плен британскими моряками во время похода советских миноносцев «Автроил» и «Спартак» на Талин – поход закончился пленением обоих кораблей со всем экипажем. Содержался в Брикстонской тюрьме Лондона. 27 мая 1919 года в посёлке Белоострове под Петроградом был обменян на группу арестованных граждан Британии (17 пленных английских офицеров).

После освобождения из плена, 10 июня 1919 года был назначен командующим Астрахано-Каспийской военной флотилией, а 31 июля 1919 года Волжско-Каспийской военной флотилией, участвовал в обороне Царицина (1919) и высадке десанта в иранском порту Энзели (1920) с целью возвращения оттуда угнанных белогвардейцами кораблей каспийского флота. Награждён двумя орденами Красного Знамени.

С июня 1920 года по март 1921 года – командующий Балтийским флотом. Затем был полпредом СССР в Афганистане, Эстонии, Дании и Болгарии. «В письме жены Раскольникова от 26 ноября 1962 года указывается, что Раскольников скончался 12 сентября 1939 года в Ницце от мозгового заболевания. Что касается состояния здоровья Раскольникова, то по этому вопросу известно следующее. В медицинском заключении Центральной поликлиники Лечсанупра Кремля на Раскольникова от 1 августа 1936 года, составленном профессором Шуровским, написано: «Страдает нервной астмой, неврастенией на почве длительного переутомления. Нуждается в двухмесячном отдыхе для климатического лечения». В автобиографии, написанной в 1937 году и находящейся в личном деле Раскольникова в ЦК КПСС, указывается, что он в 1912 году болел нервным расстройством. В документальных материалах Центрального государственного архива Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР имеются следующие сведения о нервном заболевании Раскольникова. В октябре 1912 – феврале 1913 года Раскольников находился на лечении в больнице и психиатрической клинике Психоневрологического института в Петербурге. В одном из медицинских документов того времени говорится, что Раскольников «…одержим был сильным нервным расстройством, граничащим с психиатрическим расстройством. Он отказывался от пищи, говорил о смерти…», «…страдает душевным расстройством… Заболевание его сопровождается полной спутанностью сознания, обильными галлюцинациями…» В прошении матери об отдаче ей на поруки Раскольникова говорилось, что сын страдает манией преследования. Писатель Н. Равич в своих военных мемуарах «Молодость века» (Воениздат, 1960 г.), вспоминая о встречах с Раскольниковым в гражданскую войну, указывает:

«…Он был подлинным фанатиком революции и никогда не признавал никаких компромиссов. И в то же время какая-то истеричность и неуравновешенность чувствовалась в нем. Бывали случаи, когда он впадал в ярость… …во время беседы я заметил в Раскольникове одну странность. Взгляд его вдруг становился отсутствующим, и он не слышал того, что ему говорят. А через несколько минут, как бы очнувшись, спрашивал: «Простите, что вы сказали?» Потом, уже в Советском Союзе, мне приходилось по службе часто встречаться с Раскольниковым. Однажды я спросил его, чем объясняется такая рассеянность. Он покраснел и ответил: – Вы знаете, у меня бывают иногда какие-то провалы в сознании. Я долго болел в связи с этим, даже находился в больнице… Вероятно, именно по этой причине Раскольников, человек легендарной храбрости, потерял способность управлять собой, когда столкнулся с жестокой действительностью. Иногда история требует от человека большего, чем физическая храбрость».

Адольф Абрамович Иоффе (1883–1927). Второй сын в еврейской семье богатого симферопольского купца-миллионера Абрама Яковлевича Иоффе, который был владельцем всех почтовых и транспортных средств в Крыму, имел собственный дом в Москве, звание потомственного почётного гражданина и считался „любимым евреем“ министра Витте. Окончив гимназию, с 1903 по 1904 год учился на медицинском факультете Берлинского университета. Учёбу чередовал с революционной деятельностью в России и Германии. С 1903 года – меньшевик. В 1906 году был выслан в Сибирь, но бежал из ссылки. Эмигрировал в Швейцарию. В 1906–1907 годах учился на юридическом факультете Цюрихского университета.

В Вене Иоффе окончил медицинский факультет и получил диплом врача. Интересовался психиатрией, был одним из учеников и последователей Альфреда Адлера. Троцкий писал о нём: «несмотря на чрезвычайно внушительную внешность, слишком внушительную для молодого возраста, чрезвычайное спокойствие тона, терпеливую мягкость в разговоре и исключительную вежливость, черты внутренней уравновешенности, – Иоффе был на самом деле невротиком с молодых лет. … Даже необходимость объясняться с отдельными лицами, в частности, разговаривать по телефону, его нервировала, пугала и утомляла». В Вене Иоффе лечил Альфред Адлер.

В 1912 году Иоффе был арестован в Одессе и сослан в Тобольскую губернию. До Февральской революции находился на сибирской каторге: в 1913 году вновь арестован и осужден с лишением всех прав состояния на вечную ссылку в Сибирь.