Первопроходцы - Сборник

Наследник допетровских традиций, Ремезов дожил до тех пор, когда развернулись интенсивные работы ученых-геодезистов по составлению первых точных карт Сибири. И тогда невольно стал угасать интерес к его географическим чертежам. До 1732 года они хранились в доме наследников Семена Ульяновича и ими никто не интересовался.

В 1732 году в Тобольск был сослан Петр Мирович, воспитанник петербургской академической гимназии. В 1728 году Петр Мирович состоял личным секретарем цесаревны Елизаветы Петровны, но потом был уличен в поддержании тайной связи со своим отцом, который еще в 1709 году вместе с Мазепой бежал за границу. Оказавшись в ссылке в Тобольске, Мирович познакомился с наследниками Ремезова и у них сумел сделать ряд ценных приобретений, в частности, достать некоторые из его картографических произведений.

В 1764 году за попытку освободить из заключения содержащегося в Шлиссельбургской крепости претендента па русский престол Ивана Антоновича был казнен племянник Петра Мировича — Василий. И именно в том же году в личную библиотеку Екатерины II попадает уникальная "Служебная чертежная книга Сибири", а в библиотеку президента Российской академии княгини Е.А. Воронцовой-Дашковой — "Хорографическая чертежная книга". Видимо, оба атласа были конфискованы у Мировичей.

В течение многих десятилетий эти атласы были недоступны для исследователей. Поэтому в конце XVIII — начале XIX века в ученом мире весьма редко вспоминали имя Ремезова.

Вновь его имя всплыло в науке в середине XIX века, когда стало известно, что в московском Румянцевском музее нашлась "Чертежная книга 1701 г." Семена Ремезова. Первое краткое ее описание дал известный археограф А.X. Востоков в 1842 году. Книгой заинтересовался выдающийся географ, исследователь Сибири Александр Миддендорф. Уже в 1851 году он дал ей весьма высокую оценку. Миддендорф писал: "Точность, с какою Ремезов положил на бумагу населеннейшую окружность Тобольска и в том числе даже многие рукава реки Оби, тщательность, с какою показаны у него поселения по Енисею, его изображение Амурского края и тогдашнего этнографического положения Сибири — все это дает его атласу более значения, чем какой-нибудь археографической редкости. Скажем больше: из него, как и некоторых других старинных трудов этого рода, можно почерпнуть кое-что для улучшения даже новейших карт России". К трудам Ремезова часто обращался выдающийся русский исследователь Азии Г.Н. Потанин. Его перу принадлежит специальная статья, посвященная атласу 1701 года, напечатанная в 1883 году в "Журнале министерства народного просвещения". А за год до выхода этой статьи Археографическая комиссия фотолитографическим методом в красках впервые опубликовала всю "Чертежную книгу". Незадолго до этого для Петербургской академии наук с подлинника была снята цветная рукописная копия. Она хранится теперь в Библиотеке Академии наук СССР в Ленинграде.

Большой интерес к географическим чертежам С.У. Ремезова проявлял выдающийся советский географ академик Л.С. Берг. Еще в 1918 году он использовал эти чертежи для опровержения домыслов американского историка Ф. Голдера, пытавшегося доказать, что Семен Дежнев будто бы не огибал Чукотки. В 1928 году Л.С. Берг опубликовал статью, в которой доказывал, что именно тобольский энциклопедист является создателем самой первой в России этнографической карты — так называемого 23-го листа "Чертежной книги 1701 г.", с обычным для Ремезова мудреным названием: "Чертеж и сходство наличие земель всей Сибири Тобольского города и всех розных градов и жилищ и степи". Использовал Л.С. Берг ремезовские чертежи и в своей знаменитой монографии об экспедициях Витуса Беринга.

Лучше всего исследователям была известна ремезовская летопись. О ее существовании от Петра Мировича, своего бывшего ученика, узнал известный историк академик Г.Ф. Миллер. По заданию Миллера П. Мирович снял с текста копию. А позже не без содействия тобольского губернатора Г.Ф. Миллер приобрел подлинную летопись у посадского человека Федора Пименова за рубль тридцать копеек. Впоследствии он писал: "Я был так счастлив, что достал в Тобольске старинную летопись с изображениями, которая разъясняет все недоумения и против которой невозможно возражать. По возвращении моем я преподнес эту рукопись академической библиотеке как особенную драгоценность. С нее не существует ни одного списка, кроме того, который я велел сделать для собственного употребления".

В своей "Истории Сибири" Г.Ф. Миллер постоянно ссылается на ремезовскую летопись, временами с ней полемизирует. С тех пор к ремезовской летописи обращались десятки различных историков, начиная с Н.М. Карамзина. В 1880 году она была издана в Петербурге. А в 1907 году текст ремезовской летописи был опубликован вторично, но уже без рисунков в академическом издании "Сибирские летописи".

При Советской власти ремезовскую летопись продолжали изучать многие историки. Уже упоминавшийся выше А.И. Андреев смог уточнить ее датировку: оказалось, что основной ее текст относится к концу девяностых годов XVII века, а вставные листы были сделаны в 1703 году, после поездки С.У. Ремезова в Кунгур, где он смог обнаружить весьма ценную Кунгурскую летопись. Основной текст, по мнению А.И. Андреева, написан самим Ремезовым, так же, как большая часть рисунков. Рисунки в летописи по-разному оценивались историками. Так, Г.Ф. Миллер считал, что летопись снабжена "плохими картинками". Иначе говорил о них советский историк С.В. Бахрушин: там, по его мнению, "поражает сочетание условной стилизации… с большим реализмом. В частности, наряду со стилизованными изображениями татар и других "иноземцев" мы встречаем здесь поразительно точное воспроизведение их одежды и даже типа. По стилю рисунки основной части летописи резко отличаются от рисунков на вклеенных листах: последние менее вырисованы, зато отличаются большей живостью, несколькими штрихами передается впечатление фигуры, движения, в них меньше стилизованности, они реалистичнее, в них больше чувствуется таланта".

Советские историки дали ремезовской летописи весьма высокую оценку. "Разнообразие источников, их сопоставление и выбор из них наиболее достоверных сведений с указанием, откуда они взяты, заставляют признать труд Ремезова показателем известных успехов русской исторической мысли XVII века" — так отзываются о ней С.В. Бахрушин и Н.В. Устюгов.

Наиболее полезную информацию о Сибири, Урале и Дальнем Востоке можно извлечь все-таки не столько из летописи, сколько из географических чертежей Семена Ремезова. Мы уже говорили о том, как высоко ценил их академик А.Ф. Миддендорф. Во второй половине XIX века географические чертежи Семена Ремезова изучали такие крупные ученые, как В.И. Ламанский, Г.Н. Потанин, Д.Н. Анучин, Ю.М. Шокальский, позже Л.С. Берг. Интересовались ремезовскими чертежами и виднейшие русские историки конца прошлого века — П.Н. Лихачев, В.В. и Л.Н. Майковы, А.И. Тимофеев, А.Ф. Бычков. Но особенно большое внимание изучению его чертежей, да и всего рукописного наследия уделил выдающийся советский исследователь Александр Игнатьевич Андреев, собравший множество неизвестных сведений о тобольском самородке. Ученики Андреева продолжили его изыскания, кое-что уточнили и исправили. Им на смену пришло новое поколение ученых, которые продолжают уточнять биографию Семена Ремезова…