Практикум реального колдовства. Азбука ведьм - Николай Норд

Так вот, изучив нужную мне тему в «Служебнике дьявола», я тщательно приготовился к обряду посвящения. Кстати, это отняло у меня немало времени, даже не один месяц! Ведь, кроме всего прочего, мне пришлось достать старинное атаме, добыть козлиной мочи и заказать мастеру по художественной ковке специальную диадему с нанесенными на нее рунами, взятыми мной из «Служебника».

Когда все было готово, я выполнил этот обряд. Его я привожу ниже, и он взят сокращенным отрывком из моего романа «Избранник ада».

…Итак, в десятом часу вечера, в пятницу, тринадцатого октября, я начал подготовку к вызову дьявола и первым делом выставил на свой рабочий стол пузырек с козлиной мочой.

Но для начала, чтобы было понятно, как развивались события в эту ночь, я опишу свою комнату, где производилось столь примечательное действо.

Она была отдельной, и вход в нее лежал через дверь из другой комнаты – общей, поскольку квартира наша состояла из двух смежных комнат. При входе, справа от двери, располагалось окно, к которому впритык стоял двухтумбовый стол из светлого дерева с черным бархатным верхом. Здесь я занимался. На столе располагалась чернильница из серого, с белыми прожилками, мрамора и с полочками под перьевые ручки. Эта чернильница стояла на столе скорее для украшения, чем для дела, – уже много лет я писал шариковыми ручками. Поэтому бачок для заливки чернил был пуст и чисто вымыт, но на полочке чернильницы лежала деревянная школьная ручка с металлическим пером – эта ручка мне сегодня понадобится.

Еще на столе была такая же мраморная пепельница, а также бронзовая зажигалка, инкрустированная в подставку, выполненную из лакированного дерева. Напротив стола стоял стул с сиденьем из коричневого кожзама, а слева от стола находилась четырехногая подставка, с радиоприемником «Чайка» на ней и настольными часами в деревянном корпусе на самом приемнике. Далее, напротив входной двери и чуть левее – у стены, располагался старинный румынский дубовый шифоньер с большим зеркалом, занимавшим полностью одну из его дверок. Еще левее, вдоль стены, противоположенной окну, стояла моя кровать – из бука, тоже румынская и темно-коричневой полировки. К изголовью кровати, примыкая к стене, в которой располагалась дверь в комнату, гнездилась, такого же цвета и полировки, прикроватная тумбочка с ночником – мерцающей под живой огонь лампочкой, вставленной в бронзовый канделябр.

Для начала я сделал пантакль – на черной тряпице, размером с развернутую газету «Правда», я начертил мелом пятиконечную звезду, которую заключил в тороид. В самой звезде изобразил козлячью бородатую и ушастую мордень – то бишь самого Бафомета, князя Ада. Внутри центрального круга, в межлучьях пентаграммы – в промежутке между рогами и ушами Бафомета, – я написал латинскими буквами имя SAMAEL – Ангел Смерти, или, по другой версии, Ангел Загробного Суда, то есть сам сатана. А на противоположенной стороне Печати Мендеса, словом, перепрыгивающим через козлиную бороду, имя – LILITH – имя первой жены Адама, отвергнутой им и ставшей после того наперсницей дьявола и злым демоном – Духом Ночи и повелительницей долины Содом в его вотчине – Зазеркалье, где дьявол играет роль Бога. Внутри же тороида, над каждым лучом пятиконечной звезды, я вписал магические руны и там же, над именем Ангела Смерти, вписал свое имя – NIKOLAY, в нижней же его части, в качестве своей конечной цели имя своей возлюбленной – SOFIA. Затем пантакль постелил посреди комнаты как раз напротив зеркала шифоньера.

Далее я принес из кухни самое большое блюдо, какое только смог найти. Затем из ящика стола вытащил все остальные, приготовленные мной заранее причиндалы для моего оккультного действа: железную диадему, комплект церковных свечей, тюбик алой масляной краски, кисточку, тетрадку, кусок воска, красную шерстяную нитку с иголкой и пять маленьких бронзовых подсвечников, предназначенных для небольших, узких церковных свечей. Из другого ящика я достал завернутый в тряпицу старинный кинжал для магических действий – атаме.

Все остальные предметы предстоящего ритуала, в том числе чистый носовой платок и шматок ваты, уже находились на столе. Подсвечники я расставил в вершинах звезды на пантакле, установил в них свечи и зажег их, после чего потушил люстру, погрузив комнату в мерцающий свет свечей. Они почему-то горели неровно, с сухим треском, выпуская извивающиеся, как змеи, столбики черного удушливого дыма. Может быть, в другой раз я бы этого не почувствовал, но моему ритуалу предшествовал шестидневный пост, как и было указано в «Служебнике дьявола», посему все мои чувства – и обоняние, и осязание, и слух, и все остальные – были предельно обострены.

Затем кисточкой по наружному контуру блюда я стал вписывать все буквы русского алфавита. Потом из воска вылепил рогатый и копытистый вольт дьявола. На его груди я выцарапал иглой, раскаленной в пламени свечи, имя LUCIFER – Светоносный. Затем окропил восковое тельце Люцифера, но, конечно, не святой водой, а козлиной мочой, вызвав в голове легкое головокружение от распространившегося в помещении смрада. Тем самым я произвел как бы крещение вольта, только сатанинским образом. Потом положил его на середину тарелки, которую, в свою очередь, поместил в центр пентаграммы.

Из тетради я вырвал чистый лист, сел за стол и стал писать Заклинание Вызова Главного Духа из Царства Тьмы.

Свет, излучаемый свечами на полу, доставал до поверхности стола лишь в виде колышущихся отблесков, отсвечивавших от стен, было темновато, чтобы что-то читать, но писать все же было можно. И я, стараясь избежать грамматических и иных ошибок, что могло привести к непредсказуемым последствиям, принялся старательно выводить слова и буквы.

Мои обостренные постом чувства воспринимали окружающее неадекватно: мне мерещились ползущие по стенам зловещие тени, я слышал какой-то скрип и постукивания, которые, казалось, исходили отовсюду: от стола, стен и особенно сильно – из шифоньера. В воздухе стояла некая наэлектризованная напряженность, которая обычно предшествует грозе, и он стал колебаться, искажая очертания окружающих предметов. Мало того, в комнате вдруг как-то похолодало, и мне стало зябко, словно какой-то невидимый насос откачивал из помещения тепло.

И только сейчас я понял, насколько все происходящее было серьезно, но, увы, необратимо – маховик был уже запущен. Я не мог его остановить, словно азартный игрок, проигрывающий все большие и большие суммы в рулетку, который уже не в силах остановиться, ибо ему жалко проигранных денег, и он лелеет мечту вернуть их обратно и лишь потом уйти – если, конечно, удастся, ибо ясно, что после этого захочется еще и что-то выиграть. Хотя и понимаешь, что существует во стократ большая вероятность того, что все спустишь, вплоть до последних штанов, но ты продолжаешь играть и катишься вместе с неудержимой лавиной в пропасть, не в силах ей противостоять, с минимальными шансами остаться в живых. Было такое чувство, будто впереди тебя ждала первая брачная ночь, в то время как сам ты совсем не знаешь, как и что с женщиной надо делать, да к тому же еще и не умеешь. И тебе страшно, но… надо! Ведь ты назвался груздем и надо полезать в кузов…

Наконец договор был составлен. Вот он:

«ДОГОВОР

Я, Николай Север, сим заключаю Договор с Великим Люцифугом Рофокалем в том, что обязуюсь передать ему свою бессмертную душу навечно и стать навсегда его рабом ровно через двадцать лет, в тот же день и час, как противная сторона – Люцифуг Рофокаль – выполнит мою просьбу, изложенную в этом Договоре.

Просьба заключается в том, чтобы я ………… (изложение просьбы).

Настоящий Договор вступает в силу с момента исполнения моего желания.

Подписи сторон:

Николай Север – Люцифуг Рофокаль – 13 октября 1969 года».

Затем я стал ждать боя настенных часов. Тем не менее часы пробили неожиданно, и их удары показались набатом судьбы. Пора! И я стал чиркать зажигалкой. С последним ударом часов я зажег свечу, взял со стола атаме и сделал им надрез на запястье левой руки, как и требовал ритуал. Струйка крови растеклась по запястью и рубиновыми капельками стала падать на заранее подставленный носовой платок, чтобы не испачкать стол и не набрызгать на пол. Я обмакнул в ранку перо ручки и в неровных свечных сумерках вывел на договоре свою подпись. Теперь осталось заполучить подпись самого дьявола.

Залепив рану ватой и обвязав запястье платком, я взял в правую руку шерстяную нитку с иголкой, вошел в круг и встал там лицом к зеркалу так, что тарелка с алфавитом оказалась у моих ног. Затем, воздев руки к небу и подняв вверх глаза, мысленно взирая на ночное звездное небо, я трижды прочел заговор вызова дьявола. После чего, накаляя иглу в пламени свечи, я, раскаленным ее концом, стал покалывать восковое тельце дьявола в пупок. Воск плавился в точке соприкосновения с горячим металлом иглы и шипел, словно новорожденная змейка. Наконец, после нескольких таких издевательств над вольтом, игла пришла в движение и указала на первые буквы. Я прочел: «Не мучь меня».