Е.Б.Ж. - Татьяна Гармаш-Роффе

– Это тоже лишь вероятность, – ответил Брежнев. – Но давайте предположим, что кто-то из присутствующих здесь не сказал вам правду. Не солгал, но умолчал, не ответил на ваш вопрос, потому что, как вам хорошо известно, Виктория, конфиденциальность заказа – это честь нашей фирмы. Или можно сделать еще такое допущение: человек, который действительно занимается подобным заказом и задействовал проститутку для скрытой съемки, сегодня здесь просто не присутствует. Это лишь допущение, подчеркиваю! Так вот, дорогая Виктория: даже в этом случае нам не пристало идти на поводу угроз и силового давления. Иначе грош цена нашей – вашей! – фирме.

– Очень красиво сказано. А если меня убьют?!

– Да перестаньте вы! – выступила Валентина. – Кому вы нужны? Время криминальных разборок прошло! Сейчас все действуют аналитическими методами!

– Да?! Мы с вами живем, что ли, в разных странах? И читаем разные газеты?!

– А вы где-нибудь читали об убийстве сотрудника фирмы по охране бизнеса? – вступил снова Плиточников. – Вы путаете разные вещи, Виктория. Если еще и убивают, то бизнесменов или журналистов. А не специалистов по «конкурентной разведке»!

Более униженной она себя никогда не чувствовала. Никогда, никогда в жизни. Этот враждебный тон, эта высокомерная ирония… За что?! Ладно бы она, «розочка в казарме», действительно полезла ими руководить! Но Вика ведь была так деликатна, никому не пыталась навязать свое «директорство», с уважением отнеслась к ним, профессионалам! Почему ее приняли в штыки? Почему к ней относятся не только без уважения, но и даже без симпатии – простой человеческой симпатии?!

Она наткнулась на взгляд Жеки, не проронившего ни слова во время этого провального для нее собрания. В его глазах явственно читалось сочувствие. Единственный человек, который хорошо относился к ней и понимал… Вика снова усилием воли сдержала слезы обиды.

Жека моргнул как-то особенно, и она вдруг сообразила, что он ей подает знак. Он ждет ее после окончания собрания, поняла Вика.

– Спасибо за высказанные соображения, – произнесла она. – Все свободны. Буду рада видеть вас на своих похоронах! – не удержалась она от колкости и вышла из комнаты переговоров.

Секретарша Любаша протянула ей записочку: Алексей Кисанов просил перезвонить ему по такому-то номеру.

– Слушаю вас, Алексей, – расстроенно произнесла Вика в телефон.

– Вчера не было возможности с вами поговорить, Вика, но я должен вас предупредить: вы получили вторую угрозу. Насколько она реальна, сказать не могу, но все же труп в вашей квартире вынуждает подумать об осторожности.

«Об осторожности»… Вчера она никому не пересказала содержание краткого телефонного монолога неизвестного мужчины с требованием передать материалы в пять часов. В общем, даже ненамеренно, просто так получилось в нервной суете, мельтешении лиц и вопросов… Сообщить ли теперь детективу о нем? Или осторожнее будет умолчать?

Вика вспомнила, как он позвонил в милицию – явно хорошим знакомым. Если она ему расскажет, то он непременно свяжется с милицией! А ей велели – ни слова!..

И Вика решила, что не стоит. Во всяком случае, пока. Если что, у нее еще есть время передумать…

– Милиция будет работать над этим, я тоже, – продолжал Кисанов. – Но пока я хочу вас попросить о том, чтобы вы приняли некоторые меры безопасности. А именно: не возвращайтесь сегодня домой. Переночуйте у Григория. Полагаю, он возражать не станет… Или приезжайте ко мне. Заблуждаются эти люди или нет, но они с подозрительной легкостью попадают в вашу квартиру, и мне это не нравится.

К Григорию… И снова спать в его руках… Мысль улетела на мгновение, и Вика мечтательно улыбнулась.

Но предаваться мечтам было некогда: ее ждал Женя, и она пошла его искать. Он, как обычно, сидел у одного из компьютеров, сосредоточенно глядя в экран. Не повернув к ней головы, Жека произнес краем рта:

– Внизу, в нашем баре.

Вика спустилась, заказала два кофе, и Жэка подтянулся через долгие пять минут, в которые она перебрала в уме заново все ее провальное собрание.

– Жека, почему меня так ненавидят? Что я им сделала?

– Ничего, Вика. Просто ты красивая… И секси. И еще – богатая. А это вызывает страшную зависть.

– У «разведчиков»???

– У «разведчиц», – усмехнулся Жека.

– Откуда ты знаешь? Они тебе сами сказали?

– Нет. Но я же не слепой, вижу, как ты держишься со всеми: ровно, приветливо, без кокетства. Вернее, ты кокетлива, как все хорошенькие женщины, и это проявляется в твоей манере, в жестах, взглядах – в самой твоей природе. Но не в поведении! Оно-то как раз нейтрально, никакого заигрывания, никакой попытки снискать расположение как хорошенькая женщина … Напротив, ты стараешься завоевать уважение как профессионал, я это прекрасно понимаю. Посему, когда я слышу от мужчины, что ты ведешь себя так, будто все представители сильного пола должны распластаться у твоих ног, то я понимаю, что он повторяет слова, услышанные от женщины. Сам бы мужчина ни в жисть не додумался трактовать твое поведение таким образом.

– А секретарша Люба? Она тоже с ними заодно?

– Сомневаюсь. Любаша свое место знает, никогда не видел ее болтающей о посторонних вещах с «разведчиками». Но она, если честно, тебя тоже недолюбливает… Я несколько раз ловил ее взгляды вдогонку тебе.

– Разве ей я соперница? Она вполне миловидная, длинноногая блондинка, к тому же ей всего двадцать лет. Зачем ей тягаться со мной, что делить?!

– Викочка, для меня это не меньшая загадка. Может, потому что ты директор, а она секретарша. Что ты богата, а она нет. И потом, в тебе есть класс. Вот и завидует.

– Как все запущено…

– Признаться, я от Вали с Наташей этого не ожидал. До твоего появления они вели себя совершенно достойно, не требуя к себе никакого особого внимания… Хотя… Викуся, в этом, видимо, все и дело! Они не были женщинами в мужском коллективе – так, коллеги… Вот в чем фокус! А ты ею стала, женщиной. Даже если ты об этом заботилась меньше всего.

– Но мужики, они же у нас все такие умные, неужто не поняли, не распознали, что тут бабьи интриги? Костик, такой славный парнишка, я к нему всегда хорошо относилась, как он мог попасть под их влияние?!

– Вика, милая моя, – вздохнул Жека, – как ты наивна… Слеза наворачивается от твоей хорошести …

– Ты тоже издеваешься, да?!

– Нет же, нисколько. Я очень ценю это. Но ты просто гимназистка, настолько не знаешь людей…

– Я знаю! Так еще в школе девчонки вели себя! И им даже удавалось настроить некоторых мальчишек! Но мы же не в школе! Ладно бы только Костик, ему сколько, двадцать шесть? Но как могут остальные – умные, взрослые мужчины! – попасть под влияние двух женщин, в которых вдруг проснулись бабы?!

– Да вот так. Взяли и попали. Мужчины ведь не так тонки, как женщины, и, будь они сто раз умными профессионалами и даже хитрыми, искушенными в деле, они не видят женских интриг. Принимают за чистую монету злоязычие… Мужчины очень подвержены влиянию женщин, ты этого не знала?

Нет, этого Вика не знала. По той простой причине, что никогда не пыталась влиять на своего единственного мужчину, на Мишу. Но Жека, кажется, прав… Ведь та, другая, из Америки, она сумела повлиять на Мишу! Да так, что он бросил Вику, любимую жену, «женушку», как он называл ее на протяжении пятнадцати лет… Это она, Дженнифер, внушила Мише, что ему негоже оставаться с молодой женой! Что ему пора от нее отдохнуть! Сам бы Миша никогда такого не выдумал, это она, мерзавка, накрутила!

И Вика наконец позволила слезам пролиться. Жека сочувственно молчал, давая ей время поплакать. Он чудный, Жека, он единственный, кто ее понимает… Вот только еще Леший…

При воспоминании о Лешем, о ночи в его добрых руках Вика еще пуще заревела, хлюпая носом и утираясь платочком. Жека пил кофе. Наконец, когда ему показалось, что запас ее слез подходит к концу, он произнес:

– Не расстраивайся, это дело поправимое. Мы потом вместе что-нибудь придумаем. Знаешь, я вырос без отца, зато с тремя сестрами, – усмехнулся Жека, – так что я, можно сказать, эксперт по женским интрижкам… А сейчас давай поговорим о важном. Повтори мне, что тебе сказали вчера по телефону?

– Что пришлют кого-то за материалами СЕГОДНЯ! В пять часов! А я даже не знаю, о чем речь!

– Ребята наши, ты не сердись, они вообще-то правы… Даже если это не деза[3], то мы не можем уступать всякому давлению. Я только не понимаю, почему они сунулись к тебе?

– Так я же директор! А когда недовольны фирмой, то обращаются к директору!

Уголки губ Жеки тронула едва заметная улыбка.

– Если это серьезные люди, то они должны знать, что ты здесь появилась недавно и в профессии ничего не смыслишь… Почти ничего, – исправился он. – И что авторитета у тебя – извини, Вика, – по определению быть не может. Если бы ты сама вела какое-то «левое» дело, о чем они прознали, тогда другой вопрос. Но ты никаких дел не ведешь…