Дневник восьмиклассника - Юрий Ра

сын логично и уверенно, но почему тогда в магазине эта самая груша продавалась без нижнего крепежа? Хотя этот вопрос точно не к мальчику. И эти слова про обои — слова не мальчика, но мужа. Кто и когда в четырнадцать лет заранее заботился об обоях в своей квартире? Да честно сказать, и потом тоже никто не переживал, если его деяния наносили ущерб эстетике стен. Бумажные обои — слишком нежная субстанция, чтоб всерьёз их воспринимать.

— Миш, а куда вешать будем? В дверной проём?

— Детский сад! — Опять огорошил сын. — В идеале к потолку в детской комнате. Или на кронштейн к стене. У нас небось и нечем бетонную плиту просверлить.

— Нечем.

— Тогда надо уголок массивный найти и в стену завернуть на дюбели. А к полу можно на шурупы или вниз бросить тяжелый пятак, чтоб держал.

— А как лучше? — Отец решил в данном случае дать отпрыску полный карт-бланш. Пусть от начала до конца делает и решает всё сам. Только с объяснениями, чтоб можно было поправить заранее.

— Лучше наглухо к полу.

— Вот и решили — присверлишь. Уголок у меня есть уже с отверстиями. Ножёвка в помощь, лишнее отпилишь. Только уговор — уже вечер, так что стену сверлить будешь завтра.

Вопреки ожиданию сын не начал убеждать, что еще не поздно. Он кивнул как взрослый, а потом взял ведро, какую-то железку и пошёл на добычу песка.

— Аккуратнее смотри там, Миша!

— А то что?

— А то наберёшь с кошачьим дерьмом. Дома в тепле отойдет. И начнёт вонять тогда твоя груша при каждом ударе как…

— Понял, не продолжай. — Самое странное, что инструменты уже были убраны, а все прочие следы деятельности юного скорняка тоже пропали. Взрослеет мальчик. Как это Дмитрий не заметил, что Мишка уже большой?

3 октября 1981 года

«Сегодня суббота, самое время, чтобы заняться подвеской груши. Отец притащил откуда-то дверь героических пропорций. Ой, то есть дрель! Не буду в дневнике чиркать: что написано пером, то пусть в дневнике и лежит. Большая дрель — это не просто тяжёлая и неудобная, чуть не четыре кило весом, это еще и…» Да ничего путного! Мощность вполовину от того, что выдают подобные бытовые машинки в будущем, режима перфоратора нет. Одна радость, что не греется. И вторая — победитовые свёрла уже придумали. И одно даже у отца в наличии.

'Поначалу я решил сам заняться сверлением отверстий, но подумал головой и попросил сделать это взрослого мужчину. А сам сделал такое, чего никто и никогда в этом мире еще не делал. Я подкрался к отцу с пылесосом. Так что, когда он начал сверлить кирпичную стену, вся пыль из-под сверла оказалась тут же пойманной.

— Ха, ловко ты придумал! Вроде ерунда вопрос, а я раньше до такого не доходил.

— Лень — двигатель прогресса. Как представил, что потом придется от кирпичной пыли всё протирать и пол пылесосить, так и подумал, что лучше два мероприятия совместить.'

Не стал выделываться и отрицать, что не я такой умный, что в будущем все так делать станут. Не надо накручивать непонятные конструкции вокруг себя. Да, я гений, папа! А отец не чужой человек этому телу, вон как доволен сыном-изобретателем. Забить деревянную пробку под дюбели в стену вопрос одной минуты. Мне, конечно, больше пластмассовые нравятся, но в советской реальности такие еще не продают. Можа где уже есть, но не у нас точняк! В сверлении отверстий под всякие кронштейны есть один нюанс, я его знаю. Мало толку обычно выходит, когда размечаешь все отверстия, а потом их рассверливаешь. Руки человеческие не настолько приспособлены к фиксации сверла, рвущего ткань мироздания. Так что первое же отверстие хоть на тютельку, да уходит в сторону от нужного места. А потом второе отползает еще на одну тютельку. И получается не «тютелька в тютельку», а фигня. Так что дал бате по рукам в фигуральном смысле, когда он пытался все три отверстия сразу залупенить. Одно сделали, забили пробку, подвесили кронштейн на один шуруп. А вот теперь уже второе отверстие размечаем. А потом третье таким же макаром. В результате у нас кронштейн вцепился в стену практически идеально.

— Ну что, сразу пол сверлим?

— Погоди, надо по отвесу разметку сделать.

— И что ты планируешь использовать в качестве отвеса, Миша?

— А это ты видел! — Всегда мечтал крикнуть как Буратино из книжки Алексея Толстого. И чтоб также вытянуть руку с золотым ключиком. В данном случае вместо ключа фигурировал отвес.

— О как, подготовился. Где взял, у кого?

— Подымай выше, батя. Сам выточил!

Абсолютная истина, почти абсолютная. Когда все детишки на токарных станках в кабинете трудового обучения точили оси для роликов, я с разрешения трудовика точил этот отвес для бати. Одновременно явору для себя. В свете моих тёрок уже не с Евсюком, а со всем восьмым «А» вариант деревянной палочки в кулак показался недостаточным. А тут и утяжелитель, и крушитель. Отличие от классического кубатона — в одной из оконечностей стержня имеется отверстие под шнурок. Эта самая дырочка практически стопроцентно легитимизирует девайс, превращая его в строительный инструмент. Теперь если менты прихватят с яворой на кармане, у меня есть железная отмазка. В смысле стальная. А если прихватят хулиганы… попробую отбиться.

— Нормально ты сбацал отвес. Могло быть хуже.

Могло, это точно. После обработки резцом прямо на токарном станке я шлифовал своё творение наждачной бумагой. Была мысль еще и полирнуть пастой ГОИ, но решил не усугублять. И блеск лишний ни к чему, и в руке скользить при ударе будет. А вообще хорошо вышло. Не подумаешь, что пацан накустарил, льщу сам себе.

Когда груша повисла на заданной высоте, пришла пора её опробовать. Мать, поначалу вышедшая смотреть наше с отцом безобразие с дрелью, снова вернулась в детскую, желая узнать, что там еще такое творится, откуда в мирном доме сопение и звуки ударов.

— И что, в моём доме теперь такое будет постоянно?

— Да, Вера, привыкай. У тебя три мужчины в доме. Покой нам только снится. И цени — они еще друзей в квартиру не водят. И подруг.

— Если тихо, то пусть водят, я не против. Кстати, а почему к вам никто не приходит? — Павлик от её вопроса аж поморщился. И промолчал.

— Да всё просто. Не любят нас с братом сверстники. Характеры у нас говённые. Особенно у некоторых.

— Это ты сейчас про кого? — Мать приготовилась к битве.

— Ты удивишься, но про нас с Павлом. Впрочем, и про вас тоже.

— Объяснись, Михаил. — Отец конструкцию «Михаил» применяет в двух случаях: когда хочет подчеркнуть мой взрослый возраст и когда сильно недоволен мной.

— Я понимаю, что характер есть свойство врожденное. Но всё-ж-таки воспитанием его можно шлифануть маленько. А если взять ваших детей…

— Ну договаривай, раз начал. Бей по больному.

— Один затурканый по самое не-могу, второй эгоист такой, что пробу ставить негде. Где гордые юноши, где строители коммунизма, где продолжатели дела отцов? Отец, ты такими своих сыновей видел в мечтах.

— Да уж. Судил и приговорил. Представь себе, нет. Не таким хамом я видел тебя. И не таким барином Павку.

— Моё хамство — это как иглы, которые отрастил колобок, пытаясь выжить в этом страшном мире.

— То есть это ты так от нас отбиваешься, от родителей своих? Которые тебе столько добра сделали? — Мать включила вибро-пилу из фантастического боевика.

— Я в деревне этим летом девочку соседскую наблюдал. Она очень щеночка своего любила. Однажды помыла его, а потом повесила сушить на веревку. Как большая. Не за голову, за лапки на прищепки. Он, конечно, сразу же свалился с веревки.

— Игрушечного? — Переспросил отец.

— Живого. Ковыляет теперь кое-как со сломанной лапой. Она от чистого сердца со всей любовью. Так и ты мама, со всей любовью и ради результата.

— Давай, договаривай! Это я калечу вас, значит?

— Меня ты уже окончательно довела до текущего состояния, теперь живи с тем, кого взрастила. А с Павкой смотри сама, поздно или нет что-то исправлять. — Павел при этих словах забился куда-то на свою кровать и притворился ветошью. Инстинкты у пацана как у акулы — чует всё, даже если умом не понимает пока опасность.

— Бедный ты наш, искалеченный. Дышать одним воздухом с нами не тяжело?

— Временами. Но это поправимо. Я говорил, что после этого класса в технарь уйду. В какой-нибудь технарь в какой-нибудь город. Где