Записки рыболова - Андрей Анисимов

Но хоть рыбы стало меньше, за двадцать лет способ ловли у меня почти не изменился, и главной добычей остается плотва и щука. Но иногда происходили неожиданности. Окуня в Кейле много, но, во-первых, он ходит стаями и его надо отыскать. Во-вторых, он тут ловится в определенное время и не слишком подолгу. С главным окунятником я читателя уже знакомил. Этот рыбак, наблюдающий по совместительству за порядком на речке, на своей плоскодонке плывет от мельницы до спиртового заводика. Это восемь верст реки. Ловит он летом мормышкой на зимнюю удочку. Окунь в Кейле странно выходит на берег. Он держится на мелководье, под растениями, и жрет там малька. Однажды, когда снасть моя порвалась от зацепа, я навязал на леску мормышку и, пристроив червяка, стал ловить по-зимнему, опуская мормышку в оконца травы. Первым попался щуренок на двести грамм, и я его отпустил. Минут через десять после щуренка на крючок мормышки села крупная рыба. Я был уверен, что это окунь не менее полкило весу. Рыба вела себя весьма агрессивно и перед тем как уступить, изрядно меня помаяла. К моему удивлению, на крючке оказался линь, и весил этот линь без малого килограмм. Вот уж вовсе не ожидал его тут поймать. Мой сосед, проживший здесь чуть ли не всю жизнь, очень удивился, когда я показал ему свой трофей.

– У нас такой рыбы нет. – Убежденно заявил он. Но подобные случаи в практике ловли на Кейле единичны. Плотва, щука и окунь – основное меню здешней охоты.

Другие местные рыбаки специализируются еще уже. Есть плотвяники, есть щукари, есть и окунятники. За эти годы я со всеми перезнакомился. Это было нетрудно. Рыбаков на Кейле не много. И в большинстве – наши, русские. Среди эстонцев людей, праздно проводящих время, сыскать труднее. Несколько эстонцев в числе рыбаков, конечно, есть, но это из породы чудаков. Правда, в последние годы появился на реке «новый эстонец». Дочка моего соседа, художника по коже, выросла, вышла замуж за молодого лесопромышленника, который оказался азартным рыбаком. Он специализируется по хищнику и очень смешно, когда, сидя в лодке, молодой бизнесмен отдает по мобильному телефону распоряжения сотрудникам своей фирмы. Мелодичный звонок его трубки заставляет меня вздрагивать и оглядываться. Звонок слышен далеко, и я не сразу понимаю, почему на реке телефон. На своем джипе он несколько раз вывозил меня в труднодоступные районы Эстонии, и мы подружились на совместных рыбалках. Вспоминая свои подвиги на реке, что течет возле окон моего домика, должен рассказать о двух запомнившихся мне до боли обидных рыбацких эпизодах.

Если плыть в сторону поселковой мельницы, а не леса, то попадешь в часть реки, которая петляет по самому поселку. Но за заросшими берегами домики эстонцев не видны. В одном таком домике семья разводила уток. Зная меня как заядлого щукиного врага, мне пожаловались, что вблизи утиной фермочки завелась огромная рыба, таскающая чуть ли не взрослых уток. Я не слишком поверил, но рыбалку на живца стал начинать от них. Огромная щука взяла именно тогда, когда я забыл подсачек. А таких случаев в моей рыбацкой практике можно насчитать единицы. Я медленно плыл по течению, подбрасывая живца под берег. В тот момент, когда я потянул снасть для нового заброса, щука схватила. Минут пятнадцать она вращала мою лодку, но я не сдавался. Наконец, рыбье полено выдохлось и, повернувшись брюхом, потянулось к борту. Я хотел положить ее рядом с лодкой и, прихватив руками за «талию», бросить на дно. Когда щука валялась рядом, я с грустью заметил, что весь поводок у нее в пасти, и я тяну ее голой леской. При первой попытке ухватить рыбину она немного пошевелилась, и леска была перекусана. Теперь щука лежала рядом с лодкой, почти такой же, как и лодка, длины, но нас больше ничего не связывало. Я смотрел на щуку, щука на меня. Как только моя ладонь скользнула рыбе под брюхо, щука ударила хвостом и нырнула под воду. Я чуть не плакал. Даже ругаться сил не нашлось.

Рассеянность с сачком стоила мне огромной рыбины. На взгляд, там были все десять килограммов. Немного меньше, но тоже очень крупную рыбу я упустил уже во всеоружии. Подсачек у меня был. В тот день клевало плохо. Я забыл про живца и начал думать о другом. Когда попытался отыскать глазами поплавок, его на воде не оказалось. Подобрав леску, сделав подсечку, я почувствовал, что дело будет! Выводил я щуку долго. Работал грамотно, и рыба вышла из воды без сил. Я взял подсачек и принялся засовывать в него щучью голову. Но сак запутался, я никак от волнения не мог расправить его мотню. Ковыряя рыбу, я снял ее с тройника собственными руками. За время борьбы тройник в пасти растянул отверстия, и цевье легко отцепилось от щучьей щеки. Тут уже я позволил себе выражения, о которых эстонцы лишь догадывались. Такого жуткого мата Кейла, скорее всего, не слыхала ни до, ни после.

Был и еще один трагикомический случай с элементами мистики на щучьей охоте. Я ловил на кружки. Щучий жор был в разгаре, и несколько рыбин я уже достал. Кружки медленно плыли по течению. Живцом служил карасик, которого мне любезно привозил телефонизированный молодой бизнесмен. Карасик-живец – долгоиграющий, за его работу можно не беспокоиться. Впереди перевернулся кружок. Это был не самодельный пенопластовый бочонок, а из магазина. Стандартный заводской кружок. Он перевернулся и стал медленно раскручиваться. Я, не торопясь, дабы дать щуке ухватить карася, приближал лодку. Рука потянулась к кружку, как вдруг этот кружок, словно пробковый поплавочек, нырнул в глубину. Я отплыл и стал ждать, где и когда он вынырнет. С той рыбалки прошло более пяти лет. Кружек не вынырнул до сих пор.

Но одну гигантскую щуку в своей речке я все же добыл. Добыл с трудом, поскольку рыбина забилась в тину. Около часа я подкручивал леску и по сантиметрам поднимал щуку из водорослей. Весила она семь восемьсот, и жители поселка приходили ее разглядывать.

На плотвиной охоте тоже случались приятные сюрпризы. Плотва в Кейле попадается до килограмма. Это уже серьезная рыба. Она сильно сопротивляется, и без сака ее не возьмешь. Крупная плотва клюет обычно весной и поздней осенью, клюет на перекатах. Когда вода в реке поднимается, течение становится быстрее, крупная плотва выходит кормиться. Такую плотву я ловил на ручейника в проводку. Поставишь лодку посередине реки и от кормы пускаешь наживку. Крупная плотва для меня здесь желаннее, чем щука. Плотва в нашей реке очень вкусная. Щука тоже не плохая, тиной до трех килограммов не пахнет, и мясо ее не мочалит. Но все равно плотва куда вкуснее. На тесто очень крупную плотву мне ловить не доводилось. Не более трехсот граммов. Ловить на быстром течении на тесто сложно, слишком слабо наживка держится на крючке.

Вспоминая встречи, связанные с рыбалкой, не могу не вспомнить зверюшек, с которыми сталкивался при самых различных обстоятельствах. О выдрах я уже упоминал, поэтому расскажу о других обитателях местной фауны. Обычно, когда сидишь в лодке тихо, звери тебя не замечают. Берега нашей речки местами сильно поросли осокой. Эта осока растет с мелководья. По правому берегу домики поселка тянуться дальше, по левому уже лес, а по правому еще жилая часть. Я сидел в осоке и ждал щучьей поклевки. Из леса осторожно вышла косуля и, потрогав копытцем воду, совсем как кокетливая барышня, вошла в реку и поплыла в мою сторону. Она направлялась в огород полакомиться овощами. Когда косуля переплыла реку и по шею в воде стала выбираться сквозь осоку на берег, я ее пристыдил:

– Как тебе не стыдно воровать на огородах…

Косуля находилась в трех шагах, но меня не замечала. А после моих слов пришла в страшное волнение. Осока бежать ей не давала. И косуле еще довольно долго пришлось выслушивать мои нравоучения. Не знаю, поняла ли эстонская косуля (здесь их зовут киц) мои русские наставления, но выглядела она жалко.

Так же ранним утром, не заметив меня, пришла утолять жажду к речке матерая лиса. Но, лакая воду, через секунду почувствовала мой взгляд и пулей смылась. Когда мне надоедало рыбачить возле дома, я садился в машину, и ехал на соседние реки. Ближе всего от меня Пирита. Путь к ней идет по проселку. Возвращаясь с рыбалки с включенными фарами, я заловил в свет зайца. Он бежал впереди, никуда не сворачивая. Я поглядел на спидометр – стрелка показывала сорок. Так я проехал минуты три и остановился, выключив свет, дабы зайчишка мог убраться восвояси. Но он так утомился, что, соскочив на обочину, сидел и тяжело дышал. Его белый хвостик от тяжелого дыхания смешно подергивало. Я тоже не отказал себе в удовольствии прочесть ему нотацию о том, что на дорогах надо соблюдать осторожность и не лезть под машины.

Помню ужасно комичный эпизод, когда я вез по проселочной дороге своего московского друга. Время было к сумеркам, мы ехали по пустынным местам, и приятель попросил остановки по естественным причинам. Дорога шла по косогору, кругом ни души, приятель решил разрешить свою проблему, не удалясь от машины. Направив струю вниз косогора, он вдруг закричал. И было от чего. Влага побеспокоила огромного сохатого, беспечно дремавшего внизу. Мы долго не могли опомниться, но и лось, видимо, был сильно обижен.