Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры - Владимир Трухановский

Было бы неверно полагать, что в этом позерстве был весь Дизраэли. Демонстрируя внешнюю экстравагантность, Бенджамин размышлял о серьезных вещах: как быть и что делать дальше, после того как путешествие закончится?

Яхта с тремя друзьями на борту неторопливо крейсировала в районе Ионических островов, затем у побережья Греции. Путешественники посетили Наварин, Кориндо, Аргос, Микены и наконец прибыли в Афины. Непонятно, почему у Дизраэли не возникло желания посетить Миссолонги, где оборвалась жизнь Байрона. Письма Бенджамина в это время наряду с непременными и, возможно, уже надоевшими читателю описаниями его костюмов содержат и ценную информацию о том, как формировались его симпатии и антипатии. Ему нравился образ жизни, быт верхушки турецкого общества. О том, чем питался этот быт, кто его обеспечивал, т. е. об угнетенных народах Балкан и о трудовых, обездоленных низах самого турецкого народа, в письмах не упоминалось и, следовательно, в душе автора места этому не находилось.

В ноябре Дизраэли пишет в Лондон: «Я полностью превратился в турка: ношу тюрбан, курю трубку с двухметровым мундштуком и сижу на корточках на диване. Мехмет-паша говорил мне, что он не думает, что я англичанин, потому что я хожу очень медленно. На самом деле я нахожу привычки этого спокойного и любящего роскошь народа целиком отвечающими моему собственному ранее сформировавшемуся мнению о том, что является уместным и доставляющим наслаждение». Весьма знаменательно и многозначительно, что в этом же письме мы читаем: «Я питаю отвращение к грекам больше, чем когда-либо ранее». Впечатления от поездки оказались для Дизраэли весьма устойчивыми и в дальнейшем окрашивали многие его поступки.

Из Афин путешественники отплыли в Константинополь. Город произвел на Бенджамина сильное впечатление. Здесь он и его спутники провели полтора месяца. В Константинополе Дизраэли и Клей расстались с Мередитом. Ему все больше и больше не нравилось поведение Дизраэли и Клея, и он решил дальше ехать один. Уговоры друзей не подействовали, и Мередит покинул их.

После Константинополя Дизраэли отправился в Святую Землю (Палестину). Путь пролегал через остров Кипр, однако там он не задержался, прибыл в Бейрут и оттуда верхом поехал в Иерусалим. Он много знал из литературы об этом городе и провел там неделю. Эта неделя оставила в душе Бенджамина массу впечатлений, следы которых можно найти в его литературных произведениях.

Затем последовал морской переход до Александрии. В Египте Дизраэли по реке Нил совершил поездку на юг, до Нубии. Вскоре путешествие было омрачено большим несчастьем. Клей, приехавший в Египет Мередит и Тита заболели. Получилось так, что самые сильные в группе слегли, а «слабый здоровьем» Дизраэли прочно держался на ногах. Клей и Тита поправились, а Мередит не перенес оспы и скончался 19 июля 1831 г. Для Бенджамина это был сильный удар. Ушел из жизни близкий человек, почти член семьи, исчезла надежда на счастье для сестры Сары. Дизраэли решил немедленно вернуться в Англию. Но ему не повезло: на Мальте его поместили на месяц в карантин, и он смог ступить на английскую землю только к концу октября 1831 г.

Закончилось большое путешествие. На здоровье Дизраэли оно сказалось благоприятно. Он всегда лучше чувствовал себя под ярким южным солнцем. Но значительно более сильное и долговременное воздействие поездка оказала на будущую литературную и политическую деятельность Дизраэли. Во время посещения районов Средиземноморья и Ближнего Востока Бенджамин не только актерствовал, но и проделал большую внутреннюю работу, обдумал, как жить и что делать дальше, и, вероятно, принял на этот счет определенное решение.

КОНЕЦ МЕТАНИЯМ

ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ВЫБОР В ПОЛЬЗУ ПОЛИТИКИ

Путешествуя по странам Средиземноморья и Ближнего Востока, Дизраэли осмысливал свои жизненные неудачи, оценивал ситуацию в Англии в тех сферах, которые могли иметь отношение к нему, и решал все ту же неизменную проблему: как все же жить дальше, какими средствами добиваться своей цели в жизни? Поездка в места древних цивилизаций, связанные с героическими эпохами в человеческой истории, не породила сомнений в намеченной им цели, скорее наоборот, укрепила его решимость добиваться реализации своих замыслов.

Последовавшие за возвращением домой из большого путешествия два-три года были весьма активными в жизни Дизраэли. Он действовал по двум направлениям: во-первых, штурмовал подступы к вторжению в политическую жизнь, а для этого было необходимо проникнуть в большой свет, где концентрировались люди, направлявшие политику страны, и, во-вторых, убедившись в том, что у него есть литературные способности, он решил сделать мощный рывок, на этот раз в область поэзии, что принесло бы ему славу и деньги, которые были хороши сами по себе и в то же время содействовали бы завоеванию видного положения в сфере политики. Сил у молодого честолюбца было достаточно для деятельности во всех этих областях.

И опять-таки, когда речь идет об опыте Бенджамина в области поэтического творчества, нельзя отрешиться от мысли, что его гипнотизировал пример Байрона, все еще продолжавшего воздействовать на думы и сердца молодых людей в Англии и за ее пределами. В далекой России великий Пушкин изучал английский язык, чтобы читать Байрона и Шекспира в подлиннике, и с восхищением следил за жизнью и творчеством своего английского собрата-поэта. В декабре 1829 г. англичанин Томас Рейкс, посетивший в это время Петербург, писал о «знаменитом поэте» России: «Я встретил прошлым вечером… русского Байрона — Пушкина». Да, влияние Байрона проникло и в Россию, но Пушкин был, конечно, не «русским Байроном», а русским Пушкиным.

В это время Дизраэли жил на два дома. Как уже упоминалось, его отец приобрел летом 1829 г. загородный дом — поместье Брэденхэм, расположенное в нескольких милях от небольшого городка Хай-Уикомб, что недалеко от Лондона. Семья покинула лондонский дом и перебралась на новое местожительство. Отец объяснял это перемещение «недостаточно хорошим состоянием здоровья ряда членов семьи» и необходимостью поэтому отдалиться от «ежечасных соблазнов Лондона». Конечно, сыграло свою роль и то обстоятельство, что с годами отец старел и все больше и больше ценил покой, особенно необходимый для его литературных занятий. Не следует сбрасывать со счетов и желание, о котором вслух не говорилось: еще больше «англизировать» образ жизни семьи, превратившись в обычного английского сквайра — землевладельца. Здесь отец и прожил все оставшиеся годы. Здесь же Бенджамин временами искал убежище в периоды хандры или неприятностей. В Брэденхэме Бенджамин находил покой и заботу семьи, когда ему нужно было сосредоточиться на литературных делах.