Игра Джералда - Стивен Кинг

Это было что-то другое.., что-то не то… Возможно, там, в темноте, таится опасность.

Когда Джесси начала проваливаться в темноту глубокого сна, пес вдруг вскочил на все четыре лапы, не в силах далее сдерживать растущее нервное напряжение. Он повернулся, распахнул грудью болтающуюся заднюю дверь и выпрыгнул в ветреный мрак. Он уловил странный, незнакомый запах. Именно этот запах указывал на опасность.., явную опасность.

Пес побежал к лесу настолько быстро, насколько позволял его перегруженный желудок. Укрывшись за первым рядом кустов, он почувствовал, что избежал опасности, и залаял. Именно этот лай разбудил Джесси и вернул ее к реальности.

Глава 13

В летние месяцы в начале шестидесятых, прежде чем Уильям научился чему-то, кроме барахтанья на мелководье, Мэдди и Джесси, всегда хорошие подруги, несмотря на разницу в возрасте, ходили плавать к Нейдермайерам. Нейдермайеры имели бассейн и тьму оборудования для плавания и ныряния. Именно там Джесси освоила технику, которая помогла ей занять первое место по плаванию в школьной сборной, а затем в сборной штата. После прыжка в воду с нейдермайеровских вышек в летнюю жару путь наверх из глубины сквозь голубую массу прохладной воды был особенно приятен.

Так же она выныривала из своего тревожного сна.

Наверху ее ожидало потрясение. Она выныривала из глубины сна, не имея ни малейшего представления, где и в каком состоянии она находится. Ей приснился самый страшный кошмар в ее жизни, но это был только кошмар, и теперь он закончился. Однако по мере приближения поверхности она ощутила более холодный слой: мысль о том, что реальность, которая ожидает ее здесь, может быть, не легче кошмара. А то и похуже.

«Что это? – спросила она себя. – Что же может быть хуже того, через что я сейчас прошла?» Она не хотела думать об этом. Ответ был тут, рядом, но ей казалось, что лучше снова уплыть в темные глубины сна. Однако сон уходил. Джесси продолжала медленно выгребать наверх, сказав себе, что о реальности она будет думать тогда, когда окажется на поверхности.

Последний слой, сквозь который она проплыла, был теплый и страшный, как только что пролитая кровь; руки ее не слушались – они были мертвы как камень. Она могла только надеяться, что движением оживит их.

Джесси застонала и открыла таза. Она не имела ни малейшего представления о том, как долго спала, и радиочасы на стенке, ввергнутые в собственный ад вечных повторов (12 – 12 – 12 – пульсировали цифры в темноте, словно время навеки остановилось на двенадцати), не могли помочь ей. Все, что она знала. – это то, что на дворе ночь и луна светит уже не через восточное окно, а с юга.

Теперь ее руки горели от уколов бесчисленных иголок. Обычно ее страшили такие ощущения, но не сейчас: они были в тысячу раз лучше, чем те боли в омертвевших мышцах, которых она ожидала по пробуждении со связанными руками. Через секунду она заметила темное влажное пятно на простыне под ногами и поняла, что тело само позаботилось о своих потребностях, пока она спала.

Она сжала пальцы в кулаки, преодолевая боль, и стала медленно двигать запястьями.

«Это боль от наручников, – подумала она. – Некого винить, кроме себя, милая».

Пес снова начал лаять. Его пронзительный лай болью отдавался в ушах, и Джесси осознала, что именно эти звуки разбудили ее. Лай доносился издалека. Она была рада, что пес покинул дом, хотя это было странно. Возможно, ему было неуютно под крышей после столь долгого пребывания в лесу. Ей показалось, что в этой идее есть смысл.., если вообще тут в чем-то сохранился смысл.

«Соберись с духом, Джесс», – сказала она себе, и ей это в какой-то мере удалось.

Ее смутные мысли вдруг оборвались. Ее глаза, которые блуждали бесцельно по темной комнате, остановились на дальнем углу, где тени раскачиваемых ветром сосен танцевали в лунном свете на стене.

Там стоял человек.

Ее охватил такой ужас, которого она никогда не испытывала в жизни. Ужас на миг ослепил рассудок. Она не издала ни звука, мгновенно утратив способность говорить и мыслить. Сознание не угасло, глаза были открыты, однако эта внутренняя пустота и физическая слабость были хуже обморока. И когда мысль попробовала вырваться на поверхность сознания, то сразу же была поглощена новой темной волной парализующего страха.

Человек. Человек в темном углу.

Джесси могла различить его темные глаза, пристально смотревшие на нее. Она видела восковую бледность узких скул и высокого лба, хотя черты лица были смазаны пляшущими тенями. Она различала массивные плечи и висящие по бокам обезьяньи руки с длинными кистями. В длинной треугольной тени от бюро угадывались и ноги…

Джесси не отдавала себе отчета, как долго пролежала в этом жутком полуобмороке, парализованная, хотя и в полном сознании, наподобие мухи в паутине. Казалось, прошло много времени. Секунды шли, а она ощущала себя неспособной даже закрыть глаза, не то чтобы отвести их от пришельца. Потом первый ужас стало вытеснять нечто гораздо худшее: кошмарное, необъяснимое животное отвращение. Джесси позже поняла, что источником этих ощущений – самых отвратительных ощущений в ее жизни, включая и те, от которых она только что мучилась, и чувство, с которым она следила за псом, поедавшим Джералда, – была странная неподвижность существа. Видимо, это существо таилось в углу, пока она спала, и теперь молча наблюдало за ней, скрываясь в тени и глядя на нее этими странными черными глазами, такими большими и неподвижными, что они напоминали глазницы черепа.

Незваный гость просто стоял в углу, ничего не предпринимая.

Она лежала с руками в цепях над головой и не могла ни сказать что-либо, ни пошевелиться. Время шло, измеряемое лишь идиотскими часами, на которых было всегда двенадцать: наконец мысль появилась в ее мозгу, мысль опасная и в то же время успокоительная:

«Тут нет никого, кроме тебя, Джесси. Человек, которого ты увидела в углу, – просто комбинация теней и игры воображения и ничего более».

Подтягиваясь руками, отталкиваясь ногами от кровати и кривясь от боли в затекших плечах, Джесси приняла сидячее положение: она испускала короткие отрывистые стоны при каждом усилии.., и при этом ни на миг не отрывала взгляда от укрытой в углу человеческой тени.

"Он слишком высок и тонок, чтобы быть настоящим человеком, Джесс, разве ты не видишь?

Это просто ветер, тени, лунный свет.., и отражение твоего кошмара, вот и все. Успокойся".

Ей удалось расслабиться. Затем из ночной тьмы снова донесся яростный собачий лай. Но фигура в углу – не повернула ли эта фигура головы на собачий лай?

Нет, конечно же, нет. Ей просто показалось. Это ветер качает тени на стене.

Так бывает; вообще она была почти уверена, что этот образ, и поворот головы, и глаза сочинил ее ум. Но фигура человека? Она не могла убедить себя, что все это было только игрой воображения. Разве может быть иллюзией фигура, настолько похожая на живого человека?

Хорошая Жена Бюлингейм заговорила внезапно, и, хотя в ее голосе чувствовался страх, в нем, во всяком случае пока, не было истерии: странно то, что именно та часть ее сознания, которая ассоциировалась с Рут, была ближе к панике.

«Если это – игра воображения, то почему же пес оставил дом? И почему он лает? Я не думаю, что он делал бы это без причины!» Хорошая Жена нуждалась в успокаивающем объяснении.

Однако Джесси не могла дать такого объяснения: причина стояла в углу комнаты. Там действительно кто-то был. Это не галлюцинация или комбинация теней на стене и не остатки ее сна.

Это человек – или призрак – стоит неподвижно в углу и наблюдает за нею, в то время как ветер свистит, так что дом поскрипывает, и тени мечутся по комнате и по фигуре ночного гостя.

И снова мысль – лесной зверь! – поднялась с темного дна ее иррациональных страхов к светлой кромке понимания. Она отвергла эту мысль тут же, однако страх все равно остался. Существо в дальнем углу комнаты может быть только человеком, но что-то странное случилось с его лицом. Если бы она могла разглядеть его получше!

«А тебе не следует этого делать», – предупредил ее шепотом неизвестный внутренний голос.

«Но я должна как-то вступить с ним в контакт, может быть, он вовсе мне не враг», – подумала Джесси, и немедленно последовал ответ нервными, срывающимися голосами Рут и Хорошей Жены:

«Действительно, Джесси, он, вероятно, потерялся в лесу и так же испуган, как и ты. Он поможет тебе!» Это было, конечно, замечательное предположение, но Джесси не могла думать о фигуре в углу как о том, кто поможет. Она не верила, что этот человек в углу заблудился или напуган. Она чувствовала, как из угла на нее надвигаются длинные, медленные волны какой-то злой воли.

«Не выдумывай, Джесси! Заговори с ним! Говори!» Она попыталась откашляться и обнаружила, что горло у нее сухое, как пустыня, и шершавое, как наждак. Теперь она слышала, как в груди ее трепещет сердце, словно испуганная птица в клетке.