Прощай, Виктория - Инга Снежная

уже думаю, что всё возможно. Нет, смириться с этим я уже никогда не смогу. Действительно, пора уезжать из этого города. Кроме родителей, меня здесь больше ничего не держит. Работать под руководством Вась-вася я больше не сумею. Денис только и ждёт, когда я созрею для переезда. Неожиданно у меня зазвонил телефон.

– Добрый день, – услышала я нежный девичий голос, – Вас беспокоят из администрации мэра. Аркадий Борисович просит подъехать сегодня к нему для личной беседы. Запишите, пожалуйста, время визита.

«Ну, вот. На ловца и зверь бежит. Думаю, что Станислав Андреевич уже доложил Щеглову о моём расследовании, о котором узнал от жены. Ну что же, встретимся лично».

Через час я заходила в кабинет Щеглова, в который меня проводила вежливая секретарша с очаровательной улыбкой. Мэр стоял ко мне спиной, глядя в окно. Этот приём, по-видимому, заставлял посетителя почувствовать себя неуверенно, но в данный момент на меня это не подействовало. Я стояла молча, дожидаясь, когда Щеглов соизволит обратить на меня своё внимание. После рассказа Алёны я по-другому посмотрела на многие вещи. Действительно, Аркадий Борисович был глубоко вовлечён в нашу телевизионную кухню, и имел большое влияние на неё. Начиная от того, как преподносились политические новости, заканчивая тем, что он устроил ведущей новостей свою любовницу, Настю Стукову.

Щеглов выдерживал паузу, видимо, ожидая, что первой должна заговорить я. Но я решила не поддаваться на эти странные психологические приёмы, и тоже продолжала молчать. Аркадий Борисович не выдержал и заговорил.

– Ну, здравствуй, Марина, – он наконец-то обернулся, оглядев меня своим высокомерным

взглядом с головы до ног. Видимо, при этом я должна была почувствовать себя нашкодившей ученицей, которую вызвали к директору школы.

Признаться, ничего подобного я не ощущала. На меня навалилась какое-то удивительное безразличие и ощущение пустоты.

– Слышал, что ты теперь занимаешься своими собственными расследованиями? – спросил он, делая свой тон максимально холодным. Но меня при общении с ним и так ничего особо не грело.

– Занимаюсь. Не совсем понимаю, чем вызван ваш интерес? – слукавила я. – По-моему, я не делаю ничего противозаконного.

– Это как посмотреть, милая моя, – сказал Щеглов, разглядывая меня с неподдельным интересом. Видимо, моя дерзость казалась ему противоестественной. – Ходишь, расспрашиваешь честных людей, отвлекаешь их от важной работы, заставляешь нервничать. Ты зачем Ирине Николаевне допрос учинила? Человек занят важным делом, благотворительный фонд возглавляет, а ты вынюхиваешь у неё что-то.

– Заместитель ваш уже нажаловался? – с усмешкой спросила я.

Щеглов злобно прищурился.

– Тебе что, заняться больше нечем? Совсем распустил вас Василий. Надо сказать ему, чтобы занялся тобой.

Я смотрела на его лоснящееся лицо, раскрасневшегося от гнева, и вдруг задала ему вопрос, от которого у него практически вылезли из орбит глаза.

– Скажите, это ведь вы убили Вику Князеву?

У Щеглова просто подкосились ноги. Он резко рухнул в собственное огромное кожаное кресло, но через минуту поднялся, опираясь на стол костяшками пухлых ладоней.

– Да что ты себе позволяешь, дрянь? – заорал он так, что цвет его лица стал устрашающе багровым, – Ты кем себя вообразила, журналисточка чёртовая? Забыла, кто хозяин в этом городе? Всё, ты больше не работаешь! Уволена к чёртовой матери. Сваливай из моего города, чтобы я больше здесь тебя не видел!

– Боитесь, что я буду мозолить вам глаза, постоянно напоминая о совершённом преступлении? – спросила я. Не знаю, почему именно эта фраза произвела на Щеглова такое впечатление. Он уставился на меня так, словно увидел приведение. Через секунду он снова рухнул в своё кресло, схватившись за голову, издавая странные звуки. Я распахнула дверь кабинета и громко крикнула, призывая на помощь длинноногую секретаршу. Она вбежала, испуганно размахивая руками.

– Вызывай скорую, – сказала я, после чего девица наконец-то начала действовать адекватно. Прибывшие через несколько минут врачи забрали Щеглова в больницу. У него случился инсульт. Мне трудно судить, можно ли это считать справедливой расплатой за его преступления, но виноватой себя я не чувствовала. Может быть, его настигла высшая кара, поскольку наказания, согласно человеческим законам, он избежал.

Этим же вечером я встретилась с Сашей. Я ждала его на городской набережной, глядя на пламенеющие вспышки заката.

– Ну, ты даёшь, подруга. – сказал он, едва успев поприветствовать, – Столько шума наделала! А как со Щегловым вышло? Откуда ты вообще узнала о его причастности к исчезновению Вики?

У него было столько вопросов, что я едва успевала отвечать на них. Помня о том, что мы с ним напарники, что было неоднократно подтверждено нашими совместно проведёнными делами, я подробно рассказала ему о результатах своего расследования. Как и следовало ожидать, он был под большим впечатлением.

– Кто бы мог подумать, что убийцей девушки окажется мэр! Хотя, действительно, в настоящее время ему грозила только испорченная карьера. Ведь привлечь его к уголовной ответственности было уже нельзя.

– Да. Но, будем считать, что он наказан уже достаточно сурово. Мне даже на секунду показалось, что в моём лице ему привиделась сама Вика, явившаяся воздать ему по заслугам. Впрочем, это уже что-то из области мистики. А в мистику, как ты понимаешь, я не верю.

– Думаю, теперь наш город ждут большие перемены. Щеглову предстоит тяжёлая реабилитация, после которой вряд ли он сможет по-прежнему руководить.

– Жаль, но это будет уже без меня, – сказала я, переполняемая нежной грустью.

Саша внимательно посмотрел мне в глаза.

– Значит, всё-таки уезжаешь?

– Да, я уже приняла решение. Причин для этого более чем достаточно. К тому же, Денис уже заждался. Прости, что не смогу присутствовать на твоей свадьбе, – я печально улыбнулась, снова взглянув на приятеля.

– Ладно, брось. Я всё понимаю. Отговаривать не стану, делай, как считаешь правильным.

Мы постояли ещё несколько минут, глядя на последние лучи заката, затем распрощались, пообещав друг другу по-прежнему оставаться на связи. Я знала, что этот вечер с лёгкими нотами ностальгии останется в моём сердце на долгие годы.

На похоронах Вики было много народа. Казалось. Весь город собрался, чтобы предать её останки земле. Слухи у нас распространяются быстро, и весь город уже знал, что случилось с Щегловым, и какие события этому предшествовали. Видимо, у его секретарши был прекрасный слух и очень длинный язык. Проститься с Викой пришли и многие из тех, с кем я встречалась, расследуя её гибель. Наталья Петровна стояла у могилы дочери с каким-то торжественным и