Интрижка с сюрпризом - Марина Серова

Однако это хитрый ход со стороны Валевича, ничего не скажешь. Теперь он обработает Ирму по полной программе. Возьмет обаянием, напористостью — чем угодно, а потом повезет в загс. Ладно. Хорошо хоть, что с нею все в порядке.

Несмотря на то, о чем поведала Ирма, я не собиралась бросать ее дело на полдороге. А в том, что я не узнала еще всего до конца, я была уверена. Пока Лабуш развлекается в Самаре с любовником, который хочет ее в чем-то очень сильно наколоть, я должна распутать эту затянувшуюся детективную историю. И пока не узнаю причину, которой руководствуется Федор, обрабатывая Ирму на предмет замужества, не смогу предпринять в отношении него ничего конкретного.

Быстро, по-армейски, позавтракав, я наспех оделась и покинула свою квартиру, которую в связи с моей работой смело можно обозвать ночлежкой. Не в смысле ее убогости, а исходя из того, что мне здесь зачастую приходится лишь ночевать.

В первичные мои планы входило узнать немного больше о личности Голосовского. Ирма хоть и была его племянницей, но могла оперировать лишь фактами из биографии своего дяди. Толком же о его жизни и пристрастиях она ничего не знала.

Итак, что на данный момент мне известно о гражданине Голосовском как о человеке? Пожалуй, кроме того, что он нравственно опустился, оставшись без любимой работы, и был жаден, более ничего. А хотелось бы знать, как у него обстояли дела с женщинами. Действительно ли в его жизни существовала некая дама, ради которой он был готов бросить свою беременную жену? Или же это просто отговорка? Возможно, что он просто придумал ее. Ведь далеко не всякая жена, которой не чуждо чувство собственного достоинства, будет при таком раскладе настаивать на продолжении семейных отношений.

Как ни странно, моя машина стояла у дома Голосовского в том же виде, в каком я ее и оставила. Колеса не сняли, внутри салона также все было цело, и даже дворники находились на месте в целости и сохранности.

Через двадцать минут я уже находилась у проходной завода, на котором Влад работал лаборантом. Самое сложное заключалось в том, чтобы вызвать кого-нибудь из его сослуживцев ко мне на переговоры. Никого из них я, естественно, не знала даже по имени-фамилии.

Но все вышло как нельзя лучше. По внутреннему телефону я набрала номер цеха, и мне ответил бойкий женский голос. Выяснив, что женщина хорошо знала Влада Голосовского, я представилась ей человеком, который хочет помочь ее коллеге в сложившейся непростой ситуации.

Пока я разглядывала сквозь стекло, отгораживавшее проходную завода от улицы и посторонних, незаметно прошло несколько минут — и рядом со мной возникла маленькая полненькая брюнетка с ямочками на щеках.

— Это вы мне сейчас звонили? — заинтересованно разглядывая меня, спросила она и поправила воротник на своем кипенно-белом халате.

— Да, я. Только давайте выйдем на улицу…

Несмотря на гул машин и шум общественного транспорта, разговаривать, ощущая на лице легкий майский ветерок, было гораздо приятнее, чем томиться в душном помещении. К тому же лишняя пара вахтерских ушей не входила в мои расчеты.

— Меня зовут Галя, — первой представилась мне брюнетка. Я сделала ответный жест и назвала себя.

— Скажите, положение Влада серьезно? — В ее глазах я прочла больше любопытства, чем озабоченности. Что ж, в данный момент меня как раз интересует беспристрастное суждение о Голосовском, и Галя как нельзя лучше походила на человека, способного мне дать объективную информацию.

— Более чем серьезно. Сейчас меня интересует все, что вы можете сказать о Владе. Его характер, привычки…

Галя почувствовала себя причастной к чему-то необычному, поэтому с большой охотой принялась делиться со мной своими соображениями. Правда, рассказ ее получился довольно сумбурным.

— У нас в лаборатории все его жалеют. Знаете, про таких говорят «недоделанный», — последнее слово очень понравилось Галине, и, не желая того, она улыбнулась. — Все в его жизни шло как-то наперекосяк. Нас он постоянно терроризировал своими рассказами о работе в НИИ. Там Влад был не последним человеком, а здесь… простой лаборант. Занудный он по жизни, но в то же время какой-то беззащитный.

Галина постоянно заправляла свои волосы, подстриженные под каре, за уши и очень часто косилась на свое отражение в стекле.

— Скажите, а отношения Влада с женщинами… Меня интересует, не встречался ли он с кем-нибудь.

— Да вы что! — всплеснула кокетка руками. — Кто угодно, но только не он! Голосовский — это же сухарь науки. Таким он был, по-моему, всегда. На женщин он смотрел только как на рабочую силу, применительно к своим опытам, естественно. Он ведь даже в нашей лаборатории, где это было никому не нужно, в свободное время проводил какие-то биохимические испытания. Когда же я случайно узнала, что он женат, то вначале просто не поверила. Это как же самозабвенно нужно любить такого «недоделанного», чтобы терпеть его рядом с собою!

Все суждения Галины из-за ее излишней эмоциональности принимали ярко выраженную окраску.

— Вы можете с уверенностью сказать, что Влад не заводил последнее время романов с кем-нибудь из сослуживиц? — решила я все-таки повториться.

— Говорю же вам! — мгновенно откликнулась Галина. — Если бы вы задали этот вопрос всем остальным девчонкам в лаборатории, они бы подняли вас на смех! Серьезно такого кавалера воспринимать никто не мог. А знаете, какой он скряга? Каждый год на день рождения мы пытались раскрутить его хотя бы на бутылку вина, и что же вы думаете… Ни разу не поставил! Скажите мне, какая нормальная баба клюнет на такую «щедрость»? Но вообще-то он неплохой, — резюмировала Галина. — Прикрывал нас постоянно, когда кому-нибудь приспичивало с работы уйти в неурочное время. Да, а еще вот что: он краснел часто. Девчонки ввернут в разговор непристойность, а он аж зардеется весь…

Словоохотливая Галина была готова мне рассказать еще многое, но я выяснила уже все, что хотела. Распрощавшись с сослуживицей Голосовского, я села в машину, зажала в руке телефон, потом сверилась с информацией на своем мини-компьютере и набрала нужный номер. Переговорив, я откинулась на спинку сиденья и задумалась.

Как я и предполагала, женщина, якобы заведенная Голосовским на стороне, лишь предлог для того, чтобы побыстрее расстаться с женой. Конечно, импульсивная Галина могла ошибаться, так категорично отрицая тягу Влада к слабому полу. Но интуиция мне подсказывала, что она права и дело здесь вовсе не в этом. Тогда в чем же, в конце концов? Этот вопрос занимал меня в данный момент больше всего. Попробую задать его самому Голосовскому. Посмотрим, что он мне ответит.

Я сидела напротив Влада за обшарпанным деревянным столом на шатающейся облезлой табуретке и созерцала его понурую худую фигуру и мрачное лицо. У меня было десять минут. Честно говоря, свиданка в СИЗО стоит недешево. Но, как говорится, не имей сто рублей, а имей… хоть одного хорошего друга с большими звездами на милицейском кителе. Я такого друга давно имела.

— Сразу к делу, — с места в карьер начала я. — Как вы думаете, почему Валевич отказался подтвердить ваше алиби?

Влад отвел глаза и вперился в серую стену.

— У меня на этот счет есть свои соображения, но они вам ни к чему. — Дрожащей рукой он убрал со лба прядь грязных спутанных волос. — Вас что, Ирма послала меня спасать?

Я видела, что все существо Влада сейчас насквозь пронизала жгучая безысходность. Ему не очень хотелось со мной разговаривать, и если он и ворочал языком, то только ради того, чтобы передохнуть от «уютной» обстановки камеры, в которой до этого находился. Я проигнорировала его последний вопрос.

— Вы можете мне ответить, зачем хотели развода с женой? Мне нужна истинная причина, а не та маскировочная, которую вы выдвинули при последней нашей встрече.

— Мне абсолютно нечего добавить к тому, что я уже сказал.

— Вы не знаете содержания письма, написанного на немецком языке и адресованного вашей жене?

После этих слов я поняла, что, как и в прошлый раз, когда заговорила о письме, попала в самую точку. Глаза Голосовского забегали из стороны в сторону. Потом он закрыл испуганное лицо руками и продолжал молчать. Тратить впустую, на переживания, отпущенное на свидание время было жаль, поэтому пришлось поторопить его.

— Так что было в том письме? — нетерпеливо спросила я.

— Понятия не имею ни о каком письме, — сдавленно произнес Влад, но я-то знала, что это неправда.

— Хорошо. Если я скажу, что наравне с Валевичем была свидетелем того, где вы на самом деле были во время, когда с вашей женой произошел несчастный случай? И что я готова давать показания в вашу пользу? В этом случае вы мне скажете всю правду?

В первый раз глаза Влада загорелись надеждой.

— Вы на самом деле видели, что я в тот момент находился далеко от дома? — с сомнением в голосе спросил он.