Опасайся дверных ручек (СИ) - Аноним Эйта

— Что ты сделал?

— Ты поделилась со мной тайной своего драгоценного дара, с которой носилась как с писаной торбой… — Задумчиво протянул Варт, размышляя вслух. — Думаю, за мной должок.

— Ты можешь не говорить, если не хочешь.

— Нет, почему же? Скажу. Даже покажу немного… Только сначала все-таки скажу, а то ты не поймешь, что именно я сделал не так. Сам далеко не сразу понял… Ты знаешь, когда Яльса и Ярт поженились?

Юлга задумалась: на момент подсмотренного эпизода с Тянно Яльса училась на первом курсе, судя по виду за окном была где-то середина зимы. А день рождения тети Ато всегда отмечался в начале зимы, на двенадцатый день первого месяца.

— Зимой, когда ей исполнилось восемнадцать? — Предположила она.

— В яблочко. На четырнадцатый день первого зимнего месяца, если быть точным. Мама бы так долго не тянула, если бы тринадцатое число не считалось крайне несчастливым для заключения брака. Помнится, церемония была скромнее некуда… К тому времени они уже год как встречались, но держали это в секрете от мамы. Угадаешь, почему?

Юлга неопределенно пожала плечами. Ответ был очевиден: Талина явно слишком уж рьяно относилась к женитьбе своего сына.

— Тут какой-то подвох? — Спросила она на всякий случай.

— Нет, скорее всего ты подумала правильно. — Кивнул Варт. — Потому что мама очень рвалась их поженить, а они хотели немного подождать.

— Да, я бы тоже не торопилась связывать себя узами брака в восемнадцать-то лет, под таким-то давлением. — Согласилась Юлга. — Все-таки как-то…

Юлга бы предпочла принимать подобное решение сама, и это давление скорее всего заставило бы ее убежать из излишне гостеприимного дома так быстро, что только пятки бы засверкали, но этого Юлга решила Варту не говорить. В конце концов, в чем-то он был похож на мать: решит что-то, и на этом будет настаивать до последнего. Этого Юлга тоже не сказала.

Он и так рассказывал эту историю с ощутимым трудом. Смотрел на шашки, глаз не поднимал: от него опять отчаянно сквозило застарелой виной. Юлга несмело тронула его за плечо, пытаясь показать, что нисколечко его не осуждает.

— Так что они скрывали свои отношения от мамы. Ну и от меня тоже, как-то так получилось. Однажды что мама с папой уехали на неделю отдохнуть… Меня оставили с Яртом. И они немного… расслабились. Ярт чувствует живое поблизости, до сих пор не понимаю, как он не заметил брата… В общем — смотри.

Варт накрыл ее руку своей, и Юлга и пикнуть не успела: провалилась в его воспоминание.

За окном — осенняя серая хлябь. Тикают висящие на стенке часы. Тихо, на грани слышимости, отмеряют время. Стучат по окну капли, не в такт, не так. На всем лежит отпечаток серого осеннего дня, отпечаток скуки.

Варт откладывает книжку, книжка тоже скучная. Надо найти брата и заставить с собой играть, а то что это такое, мама же сказала: «позаботься о младшем брате», и где она, забота? Ярт совсем не обращает на него внимания. Ярт редко обращает на него внимание, и Варт не был бы в обиде… но в этот раз Ярт забрал у него Яльсу. Даже когда Яльса говорит с Вартом, она мыслями не с ним, по губам ее блуждает мечтательная улыбка.

Варт рад за Яльсу, ему нравится греться у ее огромного тихого счастья, поэтому на старшего брата Варт сердится совсем несерьезно, скорее для порядка.

Он прислушивается-принюхивается к тому, что происходит внизу, и понимает, что там, внизу, на первом этаже, совсем не осень. Варт ложится на пол и уже тщательнее принюхивается к ковру. Пахнет сырой землей, какими-то тропическими цветами, жизнью, это точно запах весны. Он не ошибся.

Тогда Варт спускается вниз. Пускай они поделятся с ним своей весной! А то совсем-совсем про него забыли, как так!

В гостиной их нет. Он осторожно тянет вниз ручку двери кухни и заглядывает в образовавшуюся щель. Запах весны сбивает с ног и заставляет слезиться глаза: Ярт жадно целует Яльсу, и Варт отчаянно краснеет, пятится, отступает, закрывает дверь, несется в свою комнату, пока не заметили, пока не прогнали, пока не сказали вслух то, что он и сам уже понял.

Он лишний, лишний, лишний, никто с ним не поделится, никогда никто с ним этим не поделится, не поделится, не поделится!

Проходит день за днем, проходят осенние каникулы, самые длинные и кошмарные осенние каникулы в его жизни, потому что он не может сбежать в школу, а дома весна буквально преследует Варта. За окном — холод и осень, сквозняки блуждают по дому на правах хозяев, а Варту жарко. Он высовывается из окна как можно дальше и глотает холодные капли, вода пропитывает его футболку, его волосы, струится по шее, но ее надолго не хватит. За окном пахнет водой и червями, пахнет смертью, и Варт не может этим запахом надышаться.

Это была самая нескончаемая неделя в его жизни.

А потом была неделя прохлады: вернулась мама, и от нее душно и пряно веяло заботой, и цветы ненадолго увяли, и Варт снова чувствовал осень за окном, и он почти уже забыл, как жарился в чужом тепле.

Однажды он возвращается домой из школы и дом снова пахнет цветами. С тех пор он каждый день сбегает от цветов в школу, каждый день он возвращается обратно. Ярт не обращает на него внимания. Он слишком счастлив — лицо-то обычное, каменная маска, а не лицо, никто кроме Варта этого не почует, но Варт знает: от Ярта пахнет цветами. Яльса смотрит сквозь Варта даже когда говорит с ним и улыбается куда-то в пустоту. Она счастлива. От нее тоже пахнет цветами. Цветы, цветы, цветы, везде этот дурацкий запах, и Варт тут лишний, лишний, ненужный, забытый, утонувший в цветах.

Варт не выдерживает.

Варт рассказывает маме. Только про цветы: увиденный им поцелуй слишком сокровенный, слишком не его, про поцелуй он никому никогда… Ни за что! Но маме этого хватает.

Он знает, что Ярт обидится, он знает, что Яльсе будет грустно… Но, может, хоть тогда они снова вспомнят про его существование?

Юлга вывалилась из чужих воспоминаний кубарем.

— Все-таки рассказал… — Шепчет она, осторожно его обнимая.

Это дружеское объятие. Это то, что сейчас необходимо. Варт утыкается лбом ей в плечо.

В ладони Варта трещит, сминаемая, пластмассовая шашка.

— Я же говорил: я твой должник.

Глава 6

— Опаздывает. — Сказал высокий мужчина в красных одеждах. — Предлагаю начать…

— Зенок Хаок, если не ошибаюсь? Я Вио из рода Улы.

Мужчина в красном по-военному четко кивнул, щелкнул каблуками — с церемониальных шпор сорвалась пара искр.

— Будем знакомы. Мы здесь собрались…

— …вдвоем решать судьбу четверых детей? Прошу вас, умерьте свой пыл: дождемся хотя бы представителя рода Наль, раз уж старших представителей рода Есса могут лицезреть лишь боги, и разделим эту тяжкую ношу на троих.