Уцелевший - Эрик Хелм

— Капитан, речь идет о всей добыче?

— Не понимаю...

— Вы распорядились щадить женщину при любых обстоятельствах, как ни обернется дело. Предупредили, что лично зарубите человека, нарочно или случайно всадившего в нее стрелу. Велели беречь баронессу пуще зеницы ока. Правильно?

— Всецело правильно.

— Надлежит полагать, что баронесса также входит в перечень добытого?

Несколько мгновений Родриго недоуменно глядел в глаза Мануэлю, потом расплылся в искренней, веселой ухмылке.

— Речь идет о возможном выкупе?

— Так точно, mi capitan.

— Выкуп исключается. Мне, дружок, нужна сама Эрна де Монсеррат, а вовсе не те деньги, которые Бертран согласится уплатить за ее возвращение. Сомневаюсь, что наш кормилец и поилец вообще захочет раскошелиться в этом непредвиденном случае. Но я знаю твой следующий вопрос.

— Вы столь проницательны, мой капитан?

«Олух Царя Небесного, — подумал Родриго. — Роешь себе яму собственным длинным языком еще до того, как вообще заварилась каша. Лезешь на ссору с человеком, от которого будешь полностью зависеть в ближайшие четыре недели. А зачем? Зачем?»

— Да, я проницателен, Мануэль. Знаю тебя насквозь. Как и всех прочих. Вопрос очевиден.

— Тогда скажите сами.

— Говорю. Тебе любопытно услышать, поделимся ли мы баронессой? Будет красотка принадлежать мне одному или всем?

Мануэль промолчал, бестрепетно глядя в лицо начальника.

— Так или нет?

— Так, mi capitan.

— Отвечаю. Никогда и ни разу не обидел я своих бойцов при дележе. Понятно?

Семь похабных улыбок возникли на семи смуглых физиономиях.

— Но, поелику Эрна де Монсеррат есть моя собственность, по доброй воле предоставляемая в пользование товарищам...

Родриго прекрасно понимал, что не яви он доброй воли, подчиненные просто-напросто хватят алебардой меж лопаток, завладеют соблазнительной пленницей, насытятся, а потом сложат немудрые головы, наткнувшись на первый попавшийся королевский отряд, или заплутав средь незнакомого Хэмфордского леса, простершегося во все стороны на десятки, если не сотни, немеряных миль.

— ...то прошу, настаиваю и требую обращаться с чужим достоянием бережно. Кобылка норовистая, верьте слову. До прибытия в Испанию мы укротим и объездим ее соединенными силами. В Кадисе же разойдемся — вы унесете звонкую монету, я уведу шелковую, послушную, все изведавшую и ничего более не стыдящуюся девочку...

Сам того не понимая, Родриго был, пожалуй, влюблен в баронессу.

— Это справедливо?

— Вполне, — молвил немало изумившийся баск. Прочие только склонили головы в знак согласия.

* * *

Неспособный шевельнуть рукой, ногою двинуть, Рекс молча следил за нечеловеческим явлением, возраставшим ввысь и вширь, окутанным белыми, развевающимися одеждами, безмолвным, проступающим сквозь лиловый туман, в коем тонули астральные ноги, — туман, окутывавший пентаграмму, словно призрак неупокоенного джинна. Обсерваторию переполняла сладковатая могильная вонь, про которую Рекс не единожды слыхал, но ни разу в тридцатилетней своей жизни не испытал собственной парой ноздрей.

Брр-р-р!

Гнусное присутствие нечистой гробовой мрази пригнетало к полу.

Внезапно красные лучи прянули вперед от убивающих раскосых глаз, и Рекс обнаружил, что трепещет от головы до ног. Он отчаянно, упорно стал твердить: «Отче наш, иже еси на небесех... да святится... святится... святится...» Но слова, давным-давно позабытые, не шли на ум несчастному американцу, а потусторонняя тварь умело этим пользовалась. Вибрации сотрясали Рексово тело — точно в руках ван Рина были зажаты оголенные провода могучей электрической батареи. Левое колено дрогнуло окончательно. Ступни поднялась. Рекс попытался поднять руки, защитить лицо, — но ладони остались намертво прижатыми к бокам, точно каждый атом накопленной воли всасывался и поглощался неумолимой силой, влекшей к безмолвной, невыразимо жуткой фигуре. Вопреки себе самому, ван Рин оторвал подметку от натертого пола и сделал первый шаг вперед.

* * *

Стряпчий — седовласый государственный муж, уверенно ехавший во главе двадцати конных копейщиков, погиб первым. Стрела, пущенная с расстояния нескольких ярдов, пронзила не защищенную броней шею навылет, ушла дальше и свалила скакавшего следом толмача. Ливень оперенных снарядов обрушился на походную колонну с обеих сторон лесной тропы. Обученный лучник без особого труда выпускает в минуту до пятнадцати стрел. Лучников было восемь, а коронные бойцы не чаяли на подходах к Хлафордстону никакой дорожной неприятности.

Стальные жала коротко лязгали, пронзая шлемы и кольчужные сетки. Латники валились вон из седел, лошади становились на дыбы и опрокидывались, пораженные безошибочно бившими из кустов басками. Конские туши тяжко рушились наземь, сминая доспехи и ломая кости уже мертвых всадников. Трое замыкавших колонну успели сообразить, в чем дело, натянули поводья, развернулись и ринулись вспять, но стрелы мчались куда быстрее.

Ошеломленная, обезумевшая от испуга Эрна де Монсеррат зажмурилась, когда ее скакун заржал и понес всадницу бешеным галопом. Иветта, молоденькая служанка баронессы, отчаянно визжала позади.

Тропа, к счастью, была достаточно широка, и ветви не исхлестали беспомощную баронессу, не оглушили, не повергли с лошадиной спины. Эрна ежесекундно ждала короткого свиста и страшного удара. Вместо этого перед ней возникла огромная фигура, могучие руки вцепились в узду, человек повис, проволокся несколько ярдов, пригибая морду животного к земле — и прервал неукротимый бег.

Нежданный спаситель распрямился, переводя дыхание, и с улыбкой посмотрел женщине в глаза.

— Родриго... — только и смогла вымолвить Эрна.

* * *

Несчетные секунды, часы, недели, месяцы, миновавшие после того, как по комнате начал вихриться фиолетовый туман, де Ришло оставался на расстоянии фута или двух от Рекса, устремляя взор себе под ноги, не подымая глаз. Герцог даже не решился проверить, в каком виде объявилось чудовище. Внезапного смертоносного холода, мерцания электрических ламп, наступившей полутьмы, гнусного зловония оказалось вполне довольно, чтобы француз убедился: посреди обсерватории возникла невыразимо жуткая тварь, намеренная уничтожить обоих незваных пришельцев.

Де Ришло на чем свет стоит проклинал собственную опрометчивость. Рекс полагал своего друга чрезмерно робким и осторожным. На самом деле, герцог ринулся в окаянный дом очертя голову, не приняв простейших, непременных мер предосторожности, вторгся в сатанистскую берлогу, надеясь только на внезапность и удачу. Он уже довольно давно — после тайной поездки в Россию — избегал всяких столкновений с мистическими силами. Лишь отчаянное желание спасти Саймона привело пожилого эмигранта сюда, в зловещую обсерваторию. Оно же сделало хладнокровного, умевшего быстро и верно взвесить грозящую опасность де Ришло безрассудным... И, в довершение, приволочь за собою Рекса, молодого скептика, вдвойне беззащитного благодаря неопытности и недоверию!