Маршал Баграмян - Владимир Васильевич Карпов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я в прямом подчинении Ивана Христофоровича не служил, но он сыграл в моей жизни очень важную роль. Может быть, вам пригодится?
— Расскажите.
— В 1965 году я служил в Группе советских войск в Германии в звании лейтенанта, в должности начальника склада вещевого снабжения. Приехала к нам инспекторская комиссия. Проверяли все, вплоть до тылов. Я тоже готовил свою службу. Хотел выдать в проверяемые части новые простыни, но побоялся, вдруг посчитают это каким-то мухлеванием. Решил хорошо постирать все белье и выделить как очередную смену. Члены комиссии ко мне в склад не вошли, вещевое обеспечение проверяли практически на солдатах и постелях в казармах. И вот один из проверяющих обнаружил на солдатской кровати простыню, не застеленную в постель под одеяло, сложенную под подушкой. Развернул ее, и все, кто был рядом, онемели. На простыне были нарисованы разноцветными фломастерами мужчины и женщины в самых разных пикантных позах! Кошмар! Это сегодня во многих журналах публикуют и даже по телевидению показывают порнографические сюжеты похлеще того, что было нарисовано на той простыне.
— Представляю, какой шум поднялся! — поддержал я собеседника.
— Не только шум. Оргвыводы последовали. Проверяющий, который обнаружил эту простыню, показал ее руководству инспекции. Те с вопросом к командованию: «Как вы могли допустить такое разложение?» Командованию надо оправдаться, принимать меры. И приняли: отстранить от работы начальника вещевого снабжения — то есть меня. Солдат оказался ни при чем: «Ничего не знаю. Мне подложили!» Ну а простыню повезли в Москву. Показали начальству. Вмешался Главпур: «Это политическая диверсия в рядах армии!» Упрек и втык начальнику тыла Группы войск генерал-полковнику Голубеву Архипу Тихоновичу. А на мой счет дали указание не только снять и уволить, но и исключить из партии. И даже начальнику Тыла Министерства обороны СССР Баграмяну начглавпур то ли в шутку, то ли всерьез при встрече усмехнулся: «Ну, Иван Христофорович, большие новаторы у вас в тылу завелись». В эти дни на стол Баграмяна положили официальный акт о результатах инспекторской проверки ГСВГ, в котором было упоминание о «политическом ЧП» с порнографией на простыне. Там же был и проект предложения о снятии с должности и увольнении из армии начальника вещевого снабжения полка лейтенанта Козлова, то есть меня.
— И он подписал?
— Другой подписал бы. Тем более после неприятных подковырок в свой адрес и позора всей службе тыла. Но Иван Христофорович не рубил сплеча, когда вставал вопрос о судьбе человека. Он не стал подписывать проект приказа. Сказал: «Надо разобраться в этом деле». Была дана команда в ГСВГ — создать комиссию, провести расследование и доложить. Создали у нас в группе войск комиссию. Работников «особого отдела» в нее включили. Общими силами выяснили — я не виноват, простыни со склада выданы чистыми. В прачечной на мокрых простынях не нарисуешь. Во время сушки тоже. Значит, было разрисовано в казарме. И обнаружили. Писарь этой роты готовился в художники, хорошо рисовал. Он решил пошутить над своим другом, намалевал эти пошлости и положил под подушку. Никто, кроме проверяющих, этого компромата не видел. Никакого злого умысла не было. И тем более политической диверсии. Просто глупая шутка. Художник и солдат к тому времени уже уволились.
— Дело закрыли?
— Нет, как положено, все доложили по инстанции. Баграмян приказал восстановить меня в должности. И я благодаря его рассудительности и доброте остался в армии. А подписал бы маршал приказ (были на то у него все основания), и сломалась бы моя военная служба навсегда. А я вот до генерала дослужился!
— И в каких должностях вы побывали?
— Все 35 лет прослужил в тыловых органах, заслужил пять орденов и много медалей. Уволился с должности начальника тыла Гражданской обороны СССР. И все это благодаря Ивану Христофоровичу Баграмяну. В те дни я его даже не видел.
— Вы с ним так и не встретились?
— Позднее видел его много раз, когда служил в управлении Московского военного округа. Но не подошел к нему, не поблагодарил. Стеснялся. А был случай, мог бы это сделать. В 1973 году начальник тыла МВО генерал-полковник Голубев приказал мне поехать на машине в 3-й дом Министерства обороны, что на Фрунзенской набережной, и привезти маршала Баграмяна, который дал согласие на встречу с работниками тыла Московского военного округа. Я поехал. Разыскал маршала на пятом этаже. Представился. Привез в наш штаб. От близости дорогого мне человека стало мне жарко. Очень хотел я напомнить ему о том давнем ЧП и поблагодарить, но так и не решился. Вот такое было в моей жизни судьбоносное решение маршала Баграмяна.
* * *
Другое событие вроде бы не имело прямого отношения к маршалу Баграмяну, но оно касалось все же и его, потому что совершало крутой поворот в политике партии и, можно сказать, было началом развала нашей великой державы. Я имею в виду XX съезд КПСС.
Почти все съезды компартии называли «историческими», желая подчеркнуть масштабность проблем и вопросов, которые на них обсуждались и решались.
История не приняла их в свое лоно, остались эти эпитеты лишь на бумаге. Но XX съезд действительно стал историческим. А почему? Если спросить его современников или даже участников этого съезда — почему вошел в историю этот XX съезд? Каждый из них, не задумываясь, ответит — на этом съезде был развенчан культ личности Сталина.
И поскольку XX съезд имел такое особое значение не только для маршала Баграмяна, но и для всей страны, для народов наших, мне кажется необходимым остановиться на его описании подробнее.
Откроем документ «XX съезд Коммунистической партии Советского Союза (14–25 февраля 1956 года). Стенографический отчет».
Я перечитал два объемистых тома (1100 страниц), и удивление охватило меня па первых же страницах. Я сделал настоящее открытие! Прочитав дальнейшее, я не верил своим глазам! В повестке дня XX съезда нет вопроса о культе личности Сталина! На 1099 страницах стенографического отчета ничего не говорится о культе личности. (Обратите внимание — я убавил объем отчета на одну страницу. О ней будет особый разговор.) И в то же время (это просто поразительно!) ни один из 126 выступавших на съезде ни разу не произнес имя Сталина, не провозгласил ему здравицу, как этим кончались все выступления на предыдущих съездах. Не ищите этого стенографического отчета, не тратьте время, поверьте мне на слово. В чем секрет, мы вместе разберемся несколько позже.
Первым вопросом был отчетный доклад ЦК КПСС.
