Кот играет с огнем - Ширли Мерфи

Джо никогда не думал, что Джанет может быть такой злопамятной, однако она не забывала о нанесённых ей ранах, копя в душе гнев. Но разве можно винить её? Кендрик Мал – человек мстительный, безжалостный и хладнокровный. У Джо не было причин не верить Джанет, она бы не стала врать попусту. С Клайдом она почти не говорила про Мала.

В дневнике не было никакой системы: вперемешку шли записи о личной жизни, о сюжетах для картин, о том, где и когда выставлялись её работы, о призах и наградах; пёстрые фрагменты жизни смешались в единое целое, словно кусочки пазла. Кое-где попадались весьма нелестные отзывы о Беверли. Сёстры явно не ладили. За год до трагедии Беверли решила открыть галерею и забрать работы Джанет у Сесили. Это предложение отвергла сама Джанет. О её настроении свидетельствовала гневная жирная запись в дневнике. Только обиды, нанесенные Малом, были запечатлены на этих страничках с такой же неприкрытой яростью.

— Неужели они и вправду сёстры? Никаких родственных чувств они совершенно чужие друг другу. — Дульси недоуменно взглянула на Джо. — У меня было три сестры и два брата. Правда, я никогда больше их не видела, с тех пор как Вильма взяла меня к себе.

— Ты жалеешь, что она тебя взяла?

Дульси облизнулась, разглаживая усы.

— Если бы она меня не забрала, я бы наверняка умерла. Я была самой маленькой и хилой и меня всё время отталкивали от молока. И что такое быть по-настоящему сытой, я поняла только у Вильмы. Но мне всё-таки очень интересно, как это, когда есть кто-то похожий на тебя и тебе есть с кем поиграть.

— Так вот, наверное, почему ты воруешь. Просто у тебя было тяжёлое детство.

Дульси легонько шлёпнула его в ответ и вернулась к дневнику.

«У любого голова бы закружилась. Кендрик был самым авторитетным критиком в Северной Калифорнии, до того как ушёл из „Кроникл“ и открыл собственную галерею. Он может либо прославить Роба, либо напрочь перекрыть ему доступ в искусство. Конечно, Кендрик попросту использует его. Неужели Роб этого не понимает? Или он так рвётся сделать карьеру, что на всё остальное ему наплевать, в том числе на наши отношения? Я больше не могу и не хочу его видеть. Теперь, когда он принадлежит Кендрику, мне с ним перестало быть хорошо и спокойно».

Джо воздержался от комментария. Его замечания в адрес Роба Лэйка только сердили Дульси. Но и ей придется признать, что этот Лэйк не такой уж невинный агнец, как она себе представляет.

Среди самых поздних записей были строчки о миссис Бланкеншип, вероятно, соседке. Джанет считала её безвредной старушкой, которой нечем больше заняться, кроме как целыми днями наблюдать за другими из окна своей спальни.

«Её дочь передала мне, что той не нравятся мои занятия сваркой так близко от их дома; она считает это небезопасным, а яркие вспышки беспокоят её. Я поставила на окна прочные ставни и стала завешивать окно кухни. У бедной бабульки полно времени, с которым она не знает, что делать. Может, ей стоит завести собачку?»

— Та самая тётка, которую мы с тобой видели в окне, — сказала Дульси. — Её дом единственный смотрит прямо на студию.

Остальные дома были расположены гораздо выше и дальше, и скорее всего там никому не было дела до того, чем занималась Джанет. Но из дома напротив открывалась полная картина.

— Интересно, — пробормотала Дульси, — что видела эта старушка в то утро, когда случился пожар? Никаких свидетелей по фамилии Бланкеншип на слушаниях не было.

— Но ведь было пять часов утра. Зачем бабульке выглядывать в окно в такое время?

— Пожилые люди плохо спят, они могут проснуться когда угодно. Вильма иногда просыпается среди ночи и читает. А мне приходится закапываться в одеяло. — Её зелёные глаза округлились. — Наверно, я смогу это выяснить, если покручусь там некоторое время. Постараюсь подольститься к старушке.

— Почему бы и нет? У тебя получится. Заставь её довериться тебе. Скажи, что ты говорящая кошка и пришла взять у неё интервью. Что у тебя к ней несколько вопросов. Возможно, тебе удастся одолжить служебное удостоверение, тогда скажешь, что работаешь в местной газете.

— Я могу сделать вид, что потерялась. Такая несчастная голодная кошка. Старушки обожают подобные штучки.

Джо молча взглянул на неё.

— Стоит попробовать. Что в этом плохого?

— Не исключено, что эта бабка ненавидит кошек. Может, она даже травит их ядом.

— Если она ненавидит кошек, я сбегу. Если она подсыплет мне яда, я не буду есть. Ты что думаешь, я не унюхаю отраву?

— Ох, Дульси, иногда ты… — Джо вздохнул, но продолжать не стал. Какой в этом прок?

Она улыбнулась и вернулась к дневнику.

— Почему Джанет пишет, что Сесили восхитительно расчётлива? Что она…

Внезапный шум на улице спугнул их. Было слышно, как открывается дверь автомобиля. Они бросились к окну и выглянули на улицу.

У бровки тротуара остановился черный «Кадиллак». Водительская дверь была открыта, и тучная дама начала выбираться из-за рулевого колеса.

— Должно быть, это и есть Беверли Жанно. Что её сюда принесло?

— А что такого? Теперь это её дом. Ты же знаешь, дом Джанет оставила ей.

— Но полиция пока не сняла ленту. Мне кажется, никому не положено заходить сюда. Интересно, знает ли капитан Харпер, что она тут?

— Дульси, это её дом. Ты считаешь, что она не имеет права войти?

За «Кадиллаком» остановился старый кремовый «Мерседес». Дульси вытаращила глаза, её хвост задрожал от изумления. Показалась пламенеющая шевелюра водителя.

— Откуда у Чарли такая шикарная машина? Она же себе и лишней чашки кофе позволить не может!

— Это старый «Мерседес» Клайда, один из тех, что он восстановил. Наверное, он ей одолжил его. Старая тачка Чарли небось окончательно сдохла, она бы долго не протянула.

Пока Беверли выбиралась из «Кадиллака», Чарли уже успела выскочить из машины. Беверли была крупной дородной дамой с несколькими подбородками, широким носом картошкой и короткими каштановыми волосами, тщательно уложенными в мелкие волны. Она производила впечатление клиентки салона красоты двадцатых годов.

На ней было что-то длинное, струящееся и сочетающееся цвету – разнообразные оттенки розового и бордовой… Наряд завершали бордовые туфли на высоких шпильках и изящная сумочка того же цвета. Её неуместно роскошный костюм представлял резкий контраст с облегающими джинсами и блёкло-жёлтым джемпером Чарли. Две женщины отличались друг от друга, как пончик с джемом от обглоданного куриного крылышка. В руках у Чарли были планшет, столярный молоток и ломик.

Странная парочка начала подниматься по склону и исчезла из виду, повернув за угол дома. Дульси окинула взглядом разбросанные по кровати альбомы. Запихнуть их обратно на полки не было никакой возможности, на это потребовалась бы целая вечность. Она вспрыгнула на постель, задвинула крышку потайного ящика и спихнула дневник Джанет на пол; затем соскочила сама и затолкала его под кровать. Они с Джо нырнули следом, поглубже забравшись под полог свисавших простыней. В это время с крыльца донеслись шаги и приглушенные голоса, затем раздался металлический скрежет – Чарли вытаскивала гвозди, освобождая проход.